Что такое душевная близость, как она складывается? Проживая близость.

В последнее время много думаю о том, как ощущается и переживается мною такое состояние, как близость. Когда я говорю о ком-то "это близкий мне человек" или "мы сблизились в последнее время" – какие движения в моей душе происходят, каким смыслом я наполняю такие слова? Как я устанавливаю близкие отношения, что мне мешает в них, как я пугаюсь близости – бывает и так… С психологическими терминами-определениями часто вообще беда – очень трудно четко и ясно очертить, что именно мы имеем виду, когда употребляем то или другое слово. Близость тоже сложно поддается четкой формулировке, но мы употребляем это слово довольно часто, близость – то, к чему мы стремимся в отношениях. Попробую опереться на собственный эмоциональный отклик на это слово.

Дальше приходит вдруг чувство благодарности… Оно связано с тем, что с людьми, общение с которыми я могу назвать близким, у меня бывает сложная история взаимоотношений. История непонимания, конфликтов, злости, обид. Сближаясь, мы сталкиваемся с тем, что мы – при всей симпатии – очень разные. И способы налаживания контакта – тоже.

Я, в своем сближении, обычно медленный (иногда даже слишком), осторожный. Присматриваюсь долго. Кто-то же с размаху пытается преодолеть всю дистанцию, и я тогда могу просто шарахнуться, испугаться – слишком много чувств, больше, чем я готов сейчас принять. Знаю и таких людей, которых шатает туда-сюда: сегодня они теплые и открытые, а уже на следующий день ты ощущаешь себя чужаком рядом с ними, они отстраняются, увеличивают дистанцию. Кто-то закрыт, но очень хочет, чтобы другие попытались проникнуть за барьер… Что поделать – у каждого из нас свой опыт отношений с людьми.

И благодарность я чувствую потому, что, несмотря на то, что мы очень разные, мы смогли остаться рядом. Близость – это ведь про дистанцию между людьми в первую очередь, а не про сходство/похожесть. Осознание различий делает наше присутствие рядом друг с другом намного более ценным, чем если бы мы были близнецами по своему психологическому устройству… Спасибо, что, зная меня далеко не всегда с лучших сторон, снова и снова открываетесь и остаетесь рядом… И понимаю сейчас, что наши споры, непонимание, трудности, совместно прожитый тяжелый опыт – нас только сблизил.

Доверие… Я рискую говорить о том, что меня действительно волнует. Или спрашивать о том, что волнует в другом. Это может быть нескладно и трудно (а у кого-то есть универсально-правильные слова на этот случай?) – но в близости есть доверие, позволяющее сделать шаг навстречу. По крайней мере, я верю в то, что меня выслушают – и не отвернутся. И мне важно, чтобы доверяли и мне. А это доверие может выражаться и в том, что со мной делятся не только положительными чувствами – но и злостью на меня (или я делюсь ею). В отношениях, в которых нельзя говорить о каких-то чувствах, близости нет, зато рождается зависимость.

Любопытно, что все эти переживания – нежности, радости, благодарности, доверия – они словно чуть приглушенные. Они не ярко-кричащие, а мягких тонов, не требующих привлечения к себе внимания других людей.

Да, и еще есть свобода. Я могу регулировать дистанцию, могу отойти, на какое-то время пропасть, а потом снова вернуться, и меня не закидают упреками, а просто скажут, что рады видеть.

В общем, если собрать воедино все эти переживания, то психологическая близость для меня – это моя настроенность на другого, и его настроенность на меня. Это "как ты?" с последующим желанием выслушать и откликнуться. С большой дистанции не разглядеть другого, и не услышать.

одно из важнейших оснований и характеристик позитивного полюса отношений типа «симпатия - антипатия», определяющая причина и одновременно следствие сложившихся и относительно устойчивых аттракционных взаимосвязей между людьми. Понятие «близость», в частности, широко используется в работах Э. Эриксона, который рассматривает близость как способность одного человека заботиться о другом, делиться с ним всем существенным без боязни потерять при этом себя (В. И. Овчаренко). В социально-психологическом плане понятие «близость» является практически антонимом понятия «социальная дистанция». По сути дела, в первом случае речь идет о системе взаимоотношений и межличностного взаимовосприятия, построенных в логике идентификации и приязни, а во втором - конфронтации, своего рода межличностного противостояния и отчуждения. Формы проявления близости могут быть различными как по психологическому содержанию, так и по степени выраженности, эмоциональной насыщенности. Так, например, феномен внутригруппового фаворитизма также может быть рассмотрен в логике проявления близости. В неформальных компаниях близость приобретает, как правило, формы приятельства и подлинной дружбы, а в семье - форму родственных отношений и любви. Наиболее простым методическим приемом, позволяющим зафиксировать психологическую близость между людьми, можно считать социометрическую процедуру, изначально направленную на диагностику отношений типа «симпатия - антипатия». В то же время психологическая близость между людьми имеет в группах разного уровня развития далеко не одинаковые основания. Так, в группах низкого уровня психологического развития (диффузные группы и ассоциации) решающим фактором формирования конкретных отношений психологической близости выступает не связанная с деятельностным планом межличностная приязнь, а в группах высокого уровня психологического развития «приязненные отношения» в существенной степени опосредствованы содержанием, задачами и целями совместной деятельности партнеров.

Проблематика психологической близости и социального дистанцирования субъектов взаимодействия является отчетливо ключевой в рамках социально-психологической науки. В той или иной степени практически все исследователи, работающие в области психологии групп и социальной психологии личности, а также социальной психологии развития в той или иной манере содержательно затрагивали этот круг вопросов. Так, например, исследуя процесс становления идентичности, Э. Эриксон пришел к выводу, что именно способность индивида к установлению адекватных ситуации форм близости с партнерами по взаимодействию является одним из главных проявлений качественной личностной идентичности в социальной жизни. При этом в критическом, с точки зрения формирования идентичности, юношеском возрасте взаимосвязь на уровне идентичность - близость носит двусторонний характер. Иными словами, на стадии психосоциального моратория близость является не только следствием, но и условием полноценного развития личности.

По словам Э. Эриксона, «то, что многие из наших пациентов “терпят катастрофу” в возрасте, который правильнее считать предвзрослым, чем постподростковым, объясняется фактом, что часто только попытка вступить в интимную дружбу и соперничество или сексуальную близость полностью обнаруживает латентную слабость идентичности.

Правильная “стыковка” с другими есть результат и проверка прочности образа “я”. Поскольку молодой человек ищет пока еще пробные формы близости в дружбе и соперничестве, в сексуальной игре и любви, в споре и сплетнях, он испытывает особое напряжение, как если бы такая пробная “состыковка” была обращена к межличностному единению, доходящему до потери идентичности и требующему напряжения внутренних резервов, осторожности в достижениях. Если юноша не в силах ослабить это напряжение, ему приходится “изолировать” самого себя и вступать (в лучшем случае) только в стереотипные и формализованные межличностные отношения либо он может посредством все новых и новых лихорадочных попыток, часто сопровождающихся гнетущими неудачами, искать близости с самыми невероятными партнерами. Поскольку чувство идентичности утеряно, то даже дружба и деятельность превращаются в отчаянные попытки установления смутных контуров идентичности посредством взаимного нарциссического отражения: влюбиться в этом случае означает превратиться в чье-то зеркальное отражение, причиняя вред самому себе и “зеркалу”. ... “Эго”, таким образом, теряет свою способность поддаваться сексуальной и аффективной чувственности в слиянии с другим индивидом, ... слияние с другим становится потерей идентичности. Возникает угроза внезапного нарушения всей способности ко взаимности, и следствием этого является отчаянное желание все начать заново, вернуться к исходной спутанности и бушевать так, как делают это только очень маленькие дети»1.

При этом важно понимать, что способность индивида к установлению полноценных близких отношений ни в коем случае не означает формирование некоей фиксированной позитивной установки в отношении социального окружения. Это, скорее, способность к широкой вариативности в континууме «принятие - отвержение» при сохранении целостности личности: «Необходимо напомнить, что одним из компонентов близости является отдаление, то есть готовность отвергать, игнорировать или разрушать те силы и тех людей, чья сущность кажется угрожающей своей собственной. Близость с определенной частью людей или идеей не будет по-настоящему полной без эффективного отрицания другой части. Так, слабость или чрезмерность в отвержении является существенным аспектом неспособности достичь близости вследствие неполной идентичности: тот, кто не уверен в «своей точке зрения», не может отвергать разумно»1.

В этих условиях все попытки установить отношения близости, неизбежно приобретают характер идеализации объекта, на который они направлены. В случае успеха подобных попыток, возникающие отношения, какие бы внешние формы они не принимали (сексуальные отношения, деловое взаимодействие, дружба и т. д.), в своей психологической сути являются, как правило, симбиотической зависимостью. Именно этим объясняется тот факт, что «молодые люди часто достаточно патетически демонстрируют, что спасение для них возможно только в результате слияния с лидером; лидером является взрослый, который обладает способностью и желанием выступить в роли надежного объекта для экспериментирования с отвержением и гида на самых первых шагах к интимной взаимности и законному отвержению. Старший подросток хочет быть учеником или последователем, сексуальным “слугой” или “клиентом” такой личности. Если это не удается, как это часто случается вследствие абсолютности этой личности, молодой человек обращается к напряженной интроспекции и самопознанию, которые могут привести его к состоянию, граничащему с параличом. С точки зрения симптоматики, это состояние проявляется в болезненном чувстве изоляции, дезинтеграции внутренней целостности и тождественности, чувстве всеохватывающего стыда, неспособности ощутить достижения от любой деятельности»2.

Совершенно очевидно, что такие молодые люди составляют отчетливо выраженную группу риска, подверженную влиянию деструктивных лидеров, авторитарных и тоталитарных идеологий. Не менее очевидно, в свете сказанного, что необходимым условием формирования качественной идентичности и полноценной способности к установлению отношений близости является наличие благоприятных социально-психологических условий (включающих особенности организации среды жизнедеятельности личности и институциональную поддержку ее витальности со стороны общества), обеспечивающих широкие возможности для ролевого экспериментирования и межличностного взаимодействия в логике «субъект - субъект» в юношеском возрасте.

Между тем в современном российском обществе не только сохраняется целый ряд социальных, политических и экономических факторов, существенно ограничивающих личностную активность такого рода (например, относительно поздняя сепарация молодых людей с родительской семьей и т. п.), но периодически раздаются призывы типа введения раздельного обучения для мальчиков и девочек, направленные, по сути дела, на усиление личностной изоляции подростков и юношей якобы во имя «нравственности» и «традиционных ценностей». Подобного рода «инновации» не только не способствуют решению таких действительно актуальных и взаимосвязанных проблем российского общества, как демографический кризис и кризис семьи, но и усугубляют их, поскольку индивиды со спутанной идентичностью оказываются попросту неспособны к установлению межличностных отношений, которые являются основой создания действительно функциональной семьи. Как пишет Э. Фромм, «есть лишь одна форма близости, которая не тормозит развития личности и не вызывает противоречий и потерь энергии, это зрелая любовь; этим термином я обозначаю полную близость между двумя людьми, каждый из которых сохраняет полную независимость и в каком-то смысле отделенность. Любовь поистине не вызывает конфликтов и не приводит к потерям энергии, поскольку она сочетает две глубокие человеческие потребности: в близости и в независимости»1. То, что подобные отношения, основанные на динамическом балансе «принятие-отвержение» являются обязательным условием сохранения семьи и поддержания ее функциональности, подтверждается многочисленными социологическими и социально-психологическими исследованиями: «исследование за исследованием свидетельствует, что несчастливые супруги проявляют несговорчивость, авторитарность, склонны критиковать и подавлять друг друга... Счастливые пары учатся, иногда с помощью психологического тренинга, воздерживаться от резкостей и малодушного подливания масла в огонь, честно спорить, излагая свои чувства в неоскорбительной для оппонента манере...»2.

Заметим, что все сказанное справедливо как в контексте супружеских, так и детско-родительских отношений. Родители, неспособные к зрелой любви, как правило, используют ребенка в качестве удобного объекта для сублимации собственных инфантильных детских фантазий. Важно понимать, что деструктивное взаимодействие такого рода может принимать самые разнообразные формы - от откровенно жестокого отношения к детям до гипертрофированной, возведенный в своеобразный культ заботы о них.

Вполне понятно, что способность к установлению адекватных отношений близости, является существенно важным и во многом определяющим не только с точки зрения перспектив индивида в плане создания полноценной семьи, но и в гораздо более широком социальном контексте. Так, например, индивиды, у которых эта способность существенно ограничена, как правило, не могут полностью интегрироваться в группу, «застревая» на стадиях адаптации или индивидуализации. В роли руководителя они склонны к авторитарному стилю управления, подмене творческих и креативных прессов бюрократическими процедурами, одновременно рискуя оказаться фактически марионеткой в руках «сильного» заместителя или даже секретаря.

Практический социальный психолог, планируя те или иные личностноразвивающие и группообразующие мероприятия, должен учитывать характер межличностных отношений партнеров по решению предстоящих задач, в том числе и степень их психологической близости.

…Чувство близости, как и чувство счастья, не бывает постоянным 24 часа в сутки. Бывают и мелкие размолвки, и неприятности, но и тем не менее ОБЩЕЕ восприятие, или скажем так, "генеральная линия" :), все равно дает устойчивое ощущение "близости или счастья, или того, или другого вместе".

Тут опять вспоминаю уже известное: "Часто мы счастья не замечали, было как небо, обычно оно". Вполне возможно, что и близость иногда вот так же не ощущается. Ощущается скорее ее отсутствие…

И начиная разговор о "теории психологической близости", предложу читателям для начала определение таковой близости, данное известным психотерапевтом Эриком Берном. Согласно ему, близость - это "свободное от игр чистосердечное поведение человека… Она, как правило, не приводит к неприятностям, если не вмешается какая-нибудь игра".

Отмечу тут же, что в берновском понимании психологическая игра несет в себе, как правило, элемент обмана, манипуляции, соревнования (кто урвет выигрыш?) Поэтому в близости, как правило, нужды в ТАКОЙ игре нет.

Вот простой пример: в раковине гора посуды. А жена усталая пришла домой и мечтает посидеть перед телевизором или поваляться с книгой на диване…
Если у нее с мужем есть близость, ей достаточно сказать "Дорогой, я устала, помою посуду попозже?"
Муж (в зависимости от обстоятельств) в таком случае может сказать примерно следующее:
"Отдыхай, дорогая, конечно - ничего страшного, помоешь попозже";
"Пустяки, я сам помою";
или вообще "А я ее уже помыл".
Если же между супругами близости нет, жене необходимо "отманипулировать" мужем, чтобы он выдал хоть что-то похожее на одну из трех перечисленных реакций. И тогда она начинает какую-то из подходящих психологических игр; а ее "выигрышем" является как раз временное позволение не мыть посуду.
Это, понятно, один из примеров. Может быть, самый простой.

Что еще необходимо сказать о близости как об отсутствии психологических игр?
- Прежде всего это отсутствие (или скажем так - постепенное пропадание по мере возникновения близости…) именно деструктивных игр - то бишь неприятных хотя бы одному партнеру.

Ведь если в паре есть манипулятивные игры, особенно деструктивные, то они ведутся для того, чтобы один из партнеров получил "выигрыш". А это означает, что как правило, другой при этом получает проигрыш. Что плохо способствует близости.
- Кроме того, не всегда придется выигрывать вам: иногда выигрывать будет и ваш партнер, а значит, вам придется терпеть проигрыш. Что тоже неприятно.
- Наличие таких возможностей как бы "не дает расслабляться", заставляет всегда "держать наготове ответную игру" или отслеживать игру партнера. Такая совместная жизнь вскоре становится весьма утомительной. То есть оказывается, что к вашему "партнеру по жизни" у вас нет доверия (как и у него к вам). И как минимум, вы не чувствуете себя в его присутствия в "психологической безопасности"…

А теперь попробуем дать несколько уточнений.

Очень часто иллюзией близости становятся своего рода "товарно-денежные отношения" в худшем смысле этого слова: по принципу "ты - мне, я тебе". Здесь вроде бы все говорится прямо и без обиняков, но далеко не всегда учитывается "наличие ответной потребности" второго партнера. Например, у одного есть потребность иметь "немножечко совсем личной жизни": заметьте, это далеко не всегда обозначает копулятивную неверность! Может быть, человеку нужно пространство для того же "естественного флирта, которым он занимается как дышит", или вообще для каких-то размышлений наедине с собой "о пользе и тщете всего сущего"… Неважно, главное в другом: человеку так или иначе хочется сохранить в союзе кусочек своей, как говорит доктор Леви, "самости". А второй, значит, против этого возражает и чуть ли даже не ревнует первого к его личным мыслям и потребностям в одиночестве… Причем нередко, обижаясь, апеллирует именно к близости: "Мы же с тобой почти родные люди, а ты опять…"

Здесь, увы, чаще всего либо иллюзия близости, либо игра в близость. "Мне надо вот это, так я тебе позволяю делать ТО ЖЕ САМОЕ, и будем считать, что близость между нами сохранена и моя потребность ее не нарушает". А на поверку оказывается, что второй партнер или партнерша в этом "том же самом" не нуждается, и потому брать этого не хочет. А нуждается в чем-то другом, о чем напрямую сказать не может или тоже не хочет и предпочитает совершать с первым супругом свои манипуляции, чтобы подогревать в нем… да хотя бы то же чувство вины. Которое с его стороны может и не подогреваться, ибо "он сделал все, что мог".

Или еще вариант - супруг(а) не берет "то же самое" - даже если ему(ей) это может быть и нужно. Не берет именно потому, что ему (ей) где-то в глубине души не нравится, что партнер(ша) будет пользоваться СВОЕЙ свободой: может быть, тот, кому "предлагают", видит в его (ее) свободе угрозу той же "близости"…

Вот и получается опять-таки либо самообман, либо сплошные манипуляции.

Все на самом деле потому, что многие люди, вступая в брак, говорят о будущей семейной жизни именно по принципу "он будет мой" (или "она будет моя"). Именно чуть ли не моя часть тела…

А на самом деле иметь "одинаковые права на личную жизнь" - вовсе не главное условие "близости как отсутствия игр".

Близкий человек, с которым вы можете общаться без манипулятивные игр - возможно, это тот, кто поймет ваши потребности (даже и не знаю, на чем сделать акцент - на слове "поймет" или на слове "ваши"…) Точно так же, как вы поймете потребности его (ее). Более того, в "реальной" близости оба могут так или иначе куда-то "уйти как минимум в себя", и что главное - для этого ухода не нужно придумывать какую-то манипуляцию. Может быть, для этого вообще ничего не надо говорить…

Причем результатом узнавания потребностей друг друга будет не манипуляция партнером этих знаний, а именно взаимное уважение потребностей друг друга. И здесь вовсе не обязательно обмениваться "правами": может быть, вам нужно одно, а партнеру вашему - другое. Разумеется, в частностях. Ибо общие, глобальные цели - может быть, также одно из необходимых условий психологической близости: возможно, это именно то. что стимулирует (или точнее, вдохновляет, что ли) вас обоих эту близость создавать…

К тому же ОБА близких партнера готовы к своего рода компромиссам, и у них нет необходимости заставлять друг друга на них идти с помощью тех же игр. И тут в первую очередь присутствует желание "уменьшить пересекающиеся трансакции и пересекающиеся интересы"…

Помните вышеупомянутый пример: жена - "я попозже вымою посуду, ладно?" Строго говоря, для близости она и так уже много сказала:) Прилегла после ужина - значит, устала, значит, НЕ МОЖЕТ сейчас. Захотелось ей это озвучить (чтобы убедиться в адекватной обратной связи…) - она озвучила, получила ожидаемый ответ и дальше конфликту собственно возникать не на чем. Это при условии, что у нее понимающий и главное - уважающий ее потребности муж. Уверенный, в частности, в том, что она легла отдохнуть действительно потому, что устала (и помоет посуду чуть позже), а не для того, чтобы поиграть с ним в какую-нибудь "Загнанную домохозяйку" и вынудить мыть посуду уже его самого - если у него есть хоть по минимуму такие подозрения, он тогда ради упреждающей агрессии устроит ей выволочку "лентяйка несчастная, я вот тут намаялся на работе…", нарвется на ответную отповедь или на какую-то иную тонкую манипуляцию и так далее…

Кстати, еще о "необходимой дозе личной жизни" в близкой психологически паре. Там учитываются потребности каждой стороны и находится вариант для их решения - но опять же потому, что обоим выгодно ощущение комфорта в данной паре, и потому оба с минимальными потерями пытаются этого обоюдного ощущения достичь. и возможно, через какое-то время - уже без лишних разговоров).

Но в том-то и беда, что у большинства наших пар именно этой выгоды-то и нет, и их понимание близости по принципу "ну все, теперь ты мой" подразумевает именно "обмен": "Ах, тебе надо флиртовать. и я буду флиртовать! Хотя мне это ни за что не надо и я наживу себе от этого сплошные проблемы (чтобы поиграть потом в игру "Вот до чего ты меня довел(а)". Или иначе: "Ах, тебе нужно флиртовать - пожалуйста, а я ни за что не буду этого делать - чтобы у меня остался повод поиграть с тобой в обиженного супруга (супругу) и обвинять тебя в том, что ты эгоист(ка)" и т.п…То есть видите, как получается: нет желания обоим чувствовать себя комфортно - есть желание что-то "выиграть" за счет другого… И если хотите, нередко у людей именно это "право выигрыша за счет супруга" и называется "близостью"… :(А по сути близость-то ведь - это в первую очередь ВЗАИМНОЕ уважение индивидуальности и взаимное нежелание делать друг другу больно.

Теперь о другой крайности: полной близости, о которой так любят говорить восхищенные журналисты, будь они неладны:). Мол, "они стали друг другу настолько родными, что полностью срослись дУшами" и т.п. На самом деле такое очень затруднительно, ибо всегда у человека есть как минимум свое бессознательное и те потребности, которые формируются "на его уровне". Особенно плохо. когда опять-таки один стремится "поглотить личность другого" под соусом достижения близости… Именно это опять же не близость, а иллюзия: когда индивидуальность партнера стремятся захватить (вариант - человек сам стремится отдать партнеру свою индивидуальность по принципу "А теперь ТЫ отвечай за меня".…) Но все-таки хоть минимальный, но кусочек "личности" остаться должен (хотя размеры этого необходимого кусочка для разных людей, конечно, разные). Должен остаться, если хотите, как раз ради ощущения не поглощения, а полной ДОБРОВОЛЬНОЙ близости! "Да, вот я такой, и ты знаешь об этом, что у меня есть свои потребности, которые иногда проявляются - если они НАМ не угрожают, то и ты на них не нападаешь и принимаешь их вместе со мной"… Понятно, тут дискуссия может принять особое направление - скажем, о том, если мелкой слабостью супруга является общение в постели с другими женщинами, а мелкой слабостью жены - покупка дорогих вещей. Или наоборот:)

Но опять-таки уточню, что "внутренние потребности не угрожают НАМ", а во-вторых, при той же потребности "развлекаться интимно с другими женщинами или мужчинами" или при покупке дорогих украшений, мобильников, машин и т.п. по-настоящему близкие супруги ОБА играют в различные игры с другими, оба именно на одной стороне. А если эта потребность упорно приносит неприятности другому, ищется компромисс и в этом направлении. Но ищется опять же вдвоем, без формирования чувства вины и игры типа "Если бы не ты...".

И еще: близость без манипуляций - не прямолинейность в общении! Это совершенно разные вещи…

Тут другое: просто человек, который рядом, понимает ваши поведенческие маркеры зачастую вообще без слов. Или по крайней мере, если вы в чем-то нуждаетесь, вам не нужно выстраивать для этого бастионы оправданий, а также докладывать ВСЕ истинные причины своего желания. Другое дело, что вы уже оцениваете - может ли это желание быть удовлетворено при разумном компромиссе?

Прямолинейность - не антипод игры! Прямолинейное общение может быть и составляющим многих игр…

И понятно, что попытка "влезть к вам в сердце и там остаться" - тоже не есть близость. Попытка пристать "Скажи, о чем ты сейчас думаешь, мы же близкие люди" - тоже не близость! Это скорее манипуляция "ни одной мысли без моего контроля". Тут и само понятие "близость" перетекает в понятие "полный контроль"…

И к слову: близость подразумевает именно уважение потребностей, а не взаимоуничтожение и не слияние!!!

Вот самая примитивная иллюстрация.
Муж сел посмотреть футбол.
Разумеется. он не хочет, чтобы близкая ему супруга сидела рядом и его за это пилила.
А чего он хочет? Чтобы она сидела рядом и кричала "гол"?
Не всегда. Иногда он хочет, чтобы она занялась своими делами и дала ему возможность одному посмотреть матч (или пойти на это время к друзьям). Главное - чтобы его потребность была понята и по возможности не осуждена. Ведь она действительно минимально угрожает семье.
И если жене хочется посмотреть какой-то "фильм про любовь", она далеко не всегда хочет, чтобы супруг сидел рядом и задавал вопросы - может быть, ей хочется посмотреть это одной. Только чтобы ей это позволили и за это ее не ругали…

Точно так же с любыми потребностями любой личности: посмотреть на звезды, почитать газету, послушать музыку, пообщаться с другими людьми…

онятно, что если муж смотрит футбол вместо важной для семьи деловой встречи - другое дело. Но если между супругами есть близость и именно глобальные общие цели - в этом случае муж пойдет на встречу, а про футбол и не вспомнит. А вот если глобальных целей нет, а есть их декларирование, то у мужа по пути и машина сломается, и поезд уйдет, и т.п.

И главное: как только между супругами возникает необходимость контроля с одной стороны, непослушания с другой и противостояния с обоих, - о близости говорить уже сложно. Начинаются сплошные психологические игры, причем деструктивные.

Могу предложить вам еще одно уточнение относительно близости как вида общения и сочетания ее с деятельностью. Скажем так - для того, чтобы быть близкими людьми, опять же не обязательно непременно ВМЕСТЕ готовить завтрак, клеить обои, писать статью и т.д. Близость как вид общения не требует постоянного нахождения вдвоем чуть ли не насильно! И запросто может статься так, что в одной паре - реально психологически близкой! - один партнер спит, а другой готовит завтрак. А в другой, близкой лишь иллюзорно или "односторонне", оба непременно отправляются на кухню вдвоем (вплоть до того, что режут вместе хлеб одним ножом), потому что стоит им разделиться хоть на мгновение - они тут же потеряют свое "чувство близости", нуждающееся в постоянных подтверждениях и доказательствах… Иногда такую "близость" ехидно называют "близостью сиамских близнецов".

Конечно, если реально близким людям НРАВИТСЯ ради развлечения иногда резать хлеб вдвоем одним ножом - кто им это запрещает? Особенно если на данный момент это им нравится и это им комфортно. А вот в "сиамской близости" такое постоянное пребывание вдвоем со временем становится тягостным и уже не подтверждает чувства близости, а опровергает ее, превращаясь в ту же самую манипуляторную взаимную игру.

И по-настоящему близкие люди куда-то ходят вдвоем не потому, что они ДОЛЖНЫ (потому что называют себя близкими), а потому, что им этого хочется и они могут себе это позволить. Если же обстоятельства вынуждают их делать что-то поодиночке - это не воспринимается как трагедия, и не угрожает ощущению близости…

И кстати, для "настоящей близости" действительно вовсе не обязательно, чтобы у партнеров были сходные вкусы и запросы ВО ВСЕМ! Они могут быть "частично комплементарны", и этой "частичности" им хватит для того. чтобы, скажем, принять решение о том. чтобы "приспосабливаться друг к другу дальше" (совершенно верно, что есть и еще два пути: разойтись, сохранив приятные воспоминания, или форсировать близость, сделать друг другу больно и разбежаться с плохими воспоминаниями).

И даже создав свою близость, они вполне могут совпадать в общем, но иметь различные вкусы в деталях: один, к примеру, может любить манную кашу (Пикассо, джаз…), а другой - майонез (Айвазовского, кантри…). И это никоим образом не станет поводом для раздоров.

Но как быть, если одному из партнеров в определенных моментах жизни игры становятся для чего-то нужны?

Часто мне приходится рассказывать про одну пожилую кладовщицу, которая неустанно наводила на полках с товаром СВОЙ, одной ей знакомый порядок. Она не жалея сил переставляла все заново "так, как ей удобно", даже когда ее смена кончалась и она уходила домой на два дня. Оказалось, женщина предпенсионного возраста отчаянно боялась показаться ненужной и стремилась, чтобы хотя бы на этом складе НИЧЕГО нельзя было найти без нее… Именно так нередко наводят порядок в кухне женщины - чтобы мужчина, случись ему сунуться приготовить себе яичницу, ничего БЕЗ НЕЕ не нашел. Поэтому продукты лежат в самых "нелогичных" местах, а на все вопросы мужа она отвечает: "А мне так удобнее". Может быть, она и искренна - ей действительно ТАК удобнее. Только она сама может не понимать - почему. Но как уже понятно - здесь идет явное "куда ты годишься без меня" и т.п. А близостью, увы, пока явно не пахнет даже. Будь тут близость - продукты бы лежали там, где удобно обоим, раз уж обоим приходится готовить; по крайней мере не было такого восприятия "он посягнул на мою территорию", не было бы этого соревновательного, защитного компонента в поведении… Иными словами (вспомните разговор об играх вообще) - не было бы необходимости получать этот скрытый выигрыш "я главнее тебя", или можно было бы получить его, раз уж приспичило, каким-то иным способом: вплоть до того, что озвучить это желание - "Если можно, в кухне буду распоряжаться я?", или вообще подумать вместе на тему, почему у жены могло возникнуть такое желание…

И пожалуй, могу предложить вам такое "распознавание игры": если где-то в общении вы натыкаетесь на упорную нелогичность - тут скорее всего идет игра. Сознательная или бессознательная - неважно. Может быть, потому психологические манипулятивные игры в нашей жизни столь распространены, что логикой человек в своем поведении пользуется куда реже, чем принято думать…

Да, вот что важно: любая психологическая близость никак не подразумевает ОТКАЗ от игр! Скорее всего, это "постепенный уход за ненадобностью" этих игр из общения близких людей. Ибо формирование близости на самом деле идет ЧЕРЕЗ игры, но опять же - через конструктивные, не доставляющие боли, и несущие скорее тренинговую нагрузку, чем контрольно-подавляюще-манипулятивную.

Но даже и это - " постепенный уход за ненадобностью" - тоже не совсем верно. Мне больше нравится выражение "свобода от игр" - то есть игры в близкой паре могут быть применены "по желанию", и скорее всего, для взаимного удовольствия. для обмена дополнительными, специфическими, завуалированными поглаживаниями и т.п. А вовсе не для того, чтобы один у другого "выиграл". Именно близость позволяет постепенно давать другому этот выигрыш "без борьбы": "тебе этого хочется? пожалуйста, возьми". Тут проглядывает и становится важным именно взаимное желание отказаться от взаимных манипуляций, которые уже обоими ощущаются как некий обман.

А если игру приходится ломать, от нее отказываться, и это причиняет боль - значит, игра нужна еще этому человеку как манипулятивная или защитная функция, и отнимать ее у него нельзя, пока в ней не разобрались - и понятно, что насиловать "давай разбираться" тоже ни к чему, следует дать этой готовности "созреть" - вот тоже время, из которого складывается установление близости…

Что касается доли игр в процессе формирования близости - могу предложить такую идею: да, игры со временем сходят на нет (точнее, обретается свобода игр), но по сути в близкой паре игры все больше становятся, что ли, "играми в поддавки" :)

И главное - "игры-тренинги, они же поддавки", могут быть в реальной близости потому, что как опять же много раз приходилось рассказывать клиентам, у близости нет финала! Нельзя сказать "я закончил изучение моего партнера, теперь мы близкие люди и все друг о друге знаем, теперь нам изучать друг друга идти на сближение НЕКУДА". Вот как только под "изучением партнера" подведена жирная черта - пошло движение в обратную сторону, расхождение! Близость - это именно потребность в постоянном прислушивании к партнеру, в постоянном наблюдении за его реакциями, размышлении о его (ее) потребностях - ведь человек-то меняется… И самое главное - это не трудно, а скорее интересно. Вот почему и игры между близкими людьми в конце концов несут только изучающую функцию, перестают быть "болезненно манипулятивными" и постепенно становятся не определяющей составляющей общения близких людей (по сравнению с прочей окружающей жизнью).

Дата создания: 07.10.2002
Дата обновления: 19.02.2015

По определению психотерапевта Э.Берна, близость - это "свободное от игр чистосердечное поведение человека. Она, как правило, не приводит к неприятностям, если не вмешается какая-нибудь игра". Что ж, поговорим о том, что такое психологические игры и для чего они людям нужны; как "настоящая близость" отличается от иллюзии близости и "псевдоблизости"; всегда ли по-настоящему близкие люди обязаны быть вместе; и о многом другом.

Говоря о "теории психологической близости", предложу для начала два определения, данных в своё время известными психотерапевтами. Эрик Эриксон в своих работах использовал это понятие с расшифровкой "способность одного человека заботиться о другом, делиться с ним всем существенным без боязни потерять при этом себя". А автор теории трансакций Эрик Берн утверждал, что психологическая близость - это "свободное от игр чистосердечное поведение человека. Она, как правило, не приводит к неприятностям, если не вмешается какая-нибудь игра".

В бёрновском понимании психологическая игра несёт в себе, как правило, элемент обмана, манипуляции, соревнования, пусть чаще всего и бессознательного. И здесь можно предложить третий критерий наличия в той или иной паре психологической близости: такая близость – это отсутствие в отношениях жёсткой иерархии, фиксированных ролей и обязанностей, отношения "сверху вниз".

Если в паре есть манипулятивные игры, то они ведутся для того, чтобы один из партнёров получил пусть неосознаваемый, но "выигрыш". А это означает, что другой при этом получает проигрыш. Что вряд ли способствует близости.
Наличие таких возможностей как бы "не даёт расслабляться", заставляет всегда "держать наготове ответную игру" или отслеживать игру партнёра/партнёрши. Такая совместная жизнь вскоре становится весьма утомительной. Как минимум, теряется важное при близости ощущение психологической безопасности при совместном существовании.

Известный психотерапевт В.В.Макаров часто подчёркивает, что семья, пара создаётся чаще всего затем, чтобы каждый из супругов/партнёров был своего рода "психотерапевтом" для другого: по крайней мере – поддержкой, тылом в трудную минуту по мере своих возможностей и потребностей другой стороны (причём роли "помогающего" и "принимающего помощь" не фиксированы намертво и не влекут за собой иерархических построений по принципу "сильный-слабый"). Но иногда случается так, что вместо психотерапевтического фактора существование в паре становится фактором психотравмирующим. Подобное бывает в том числе тогда, когда под "психологической близостью" подразумевается нечто иное, например – зависимость/созависимость, потребность в тотальном контроле, выраженная иерархия и т.п.

Очень часто иллюзией близости становятся своего рода "товарно-потребительские отношения" в худшем смысле этого слова: по принципу "ты - мне, я тебе". Здесь вроде бы все говорится прямо и без обиняков, но далеко не всегда учитывается наличие ответной потребности второго партнёра. Например, человеку так или иначе хочется сохранить в союзе кусочек своей "самости". А второй против этого возражает и чуть ли даже не ревнует первого к его личным мыслям и потребностям в одиночестве. Причем нередко, обижаясь, апеллирует именно к близости: "Мы же с тобой почти родные люди, а ты опять!.."

Здесь, увы, чаще всего либо иллюзия близости, либо игра в близость. "Мне надо вот это, так я тебе позволяю делать то же самое, и будем считать, что близость между нами сохранена и моя потребность ее не нарушает". А на поверку оказывается, что второй партнер или партнерша в этом "том же самом" не нуждается, и потому брать этого не хочет. А нуждается в чем-то другом, о чем напрямую сказать не может или тоже не хочет и предпочитает совершать с первым супругом свои манипуляции.

По сути психологическая близость во многом заключается в потребности и возможности обсуждать тонкости взаимоотношений между собой вслух. И результатом узнавания потребностей друг друга будет не манипуляция партнером с помощью этих знаний, а именно взаимное уважение потребностей. К тому же оба близких партнера готовы к своего рода компромиссам, и у них нет необходимости заставлять друг друга на них идти с помощью тех же игр. И тут в первую очередь присутствует желание уменьшить пересекающиеся трансакции и пересекающиеся интересы.
Кстати, в психологически близкой паре обычно учитываются потребности каждой стороны и находятся варианты для их реализации – потому, что обоим выгодно ощущение комфорта в данной паре, и потому оба с минимальными потерями пытаются этого обоюдного ощущения достичь.

Но в том-то и беда, что у большинства наших пар именно этой выгоды и нет, и их понимание близости по принципу "ну все, теперь ты мой/моя" подразумевает именно "обмен": "Ах, тебе надо флиртовать, тогда и я буду флиртовать! Хотя мне это ни за что не надо и я наживу себе от этого сплошные проблемы (чтобы поиграть потом в игру "Вот до чего ты меня довел(а)". Или иначе: "Ах, тебе нужно флиртовать – пожалуйста, а я ни за что не буду этого делать, чтобы у меня остался повод поиграть с тобой в обиженного супруга (супругу) и обвинять тебя в том, что ты эгоист(ка)" и т.п. То есть нет желания обоим чувствовать себя комфортно, но есть желание что-то "выиграть" за счет другого. И если хотите, нередко у людей именно это право выигрыша и называется "близостью". А по сути близость – это в первую очередь взаимное уважение индивидуальности и взаимное нежелание делать друг другу больно. И если кто-то в чем-то нуждается, ему не нужно выстраивать для этого бастионы оправданий.

Теперь о другой крайности: так называемой "полной близости", о которой так любят мечтать многие романтически настроенные личности. Мол, "они стали друг другу настолько родными, что полностью срослись душами" и т.п. На самом деле такое очень затруднительно, ибо всегда у человека есть как минимум свое бессознательное и те потребности, которые формируются на данном уровне. Особенно сложно, когда опять-таки один из партнеров стремится "поглотить личность другого" под соусом достижения близости (вариант - человек сам стремится отдать партнеру свою индивидуальность по принципу "А теперь ты отвечай за меня").

Один из возможных маркеров подобной "иллюзии близости" – ситуация, когда в паре хотя бы один из партнеров употребляет фразу "Мы любим друг друга".

Да, ощущение близости – чувство взаимное, и обычно сложно сказать, что "партнер А близок партнеру Б, а партнер Б – не близок партнеру А". Это примерно то же самое. как "точка А отстоит от точки Б на пять сантиметров. а точка Б от точки А – на пять километров". Но при этом близость – не полное слияние, это объединение двух независимых личностей, и в этом объединении ни один партнёр не берет на себя права решать за другого. Поэтому в такой прямой уверенной форме выводы о чувствах "второй стороны" обычно не делаются.

Для того, чтобы быть близкими людьми, опять же не обязательно непременно "делать всё только вместе". Близость как вид общения не требует постоянного нахождения вдвоем чуть ли не насильно. И запросто может статься так, что в одной паре - реально психологически близкой! - один партнер спит, а другой готовит завтрак. А в другой, близкой лишь иллюзорно или "односторонне", оба непременно отправляются на кухню вдвоем (вплоть до того, что режут вместе хлеб одним ножом), потому что стоит им разделиться хоть на мгновение – они тут же потеряют свое "чувство близости", нуждающееся в постоянных подтверждениях и доказательствах. Иногда такую "близость" ехидно называют "близостью сиамских близнецов".

Конечно, если реально близким людям нравится ради развлечения иногда резать хлеб вдвоем одним ножом - кто им это запрещает? А вот в "сиамской близости" такое постоянное совместное взаимодействие со временем становится тягостным и уже не подтверждает чувства близости, а опровергает ее, превращаясь в ту же самую манипулятивную взаимную игру.
Близкие люди куда-то ходят или что-то делают вдвоем не потому, что они должны (потому что называют себя близкими), а потому, что им этого хочется и они могут себе это позволить. Если же обстоятельства вынуждают их делать что-то поодиночке – это не воспринимается как трагедия, и не угрожает ощущению близости.

И для построения близости вовсе не обязательно, чтобы у партнеров были сходные вкусы и запросы во всем. Они вполне могут совпадать в общем, но иметь различные вкусы в деталях: один, к примеру, может любить манную кашу (Пикассо, джаз…), а другой - майонез (Айвазовского, кантри…). И это никоим образом не станет поводом для раздоров.

А попытка "влезть к человеку в сердце и там остаться, наводя при этом там свой порядок" – увы, не близость. Попытка пристать "Скажи, о чем ты сейчас думаешь, мы же близкие люди" – тоже не близость. Это скорее манипуляция "ни одной мысли без моего контроля". Близость подразумевает именно уважение потребностей, а не взаимоуничтожение и не слияние.

Вот самая примитивная иллюстрация.
Муж сел посмотреть футбол.
Разумеется, он не хочет, чтобы близкая ему супруга сидела рядом и его за это пилила.
А чего он хочет? Чтобы она сидела рядом и кричала "гол"?
Не всегда. Иногда он хочет, чтобы она занялась своими делами и дала ему возможность одному посмотреть матч (или пойти на это время к друзьям). Главное - чтобы его потребность была понята и по возможности не осуждена.
И если жене хочется посмотреть какой-то "фильм про любовь", она далеко не всегда хочет, чтобы супруг сидел рядом и задавал вопросы - может быть, ей хочется посмотреть это одной. Только чтобы ей это позволили и за это ее не ругали.
Понятно, что если муж смотрит футбол вместо важной для семьи деловой встречи – это уже сложнее. Но если между супругами есть близость и именно глобальные общие цели – в этом случае муж пойдет на встречу, а про футбол и не вспомнит. А вот если глобальных целей нет, а есть их декларирование, то у мужа по пути и машина сломается, и поезд уйдет, и т.п.
И главное: как только между супругами возникает необходимость контроля с одной стороны, непослушания с другой и противостояния с обоих – о близости говорить уже сложно. Начинаются сплошные психологические игры.

Но как быть, если одному из партнеров в определенных моментах жизни игры становятся для чего-то нужны?

Часто мне приходится рассказывать про одну пожилую кладовщицу, которая неустанно наводила на полках с товаром свой, одной ей знакомый порядок. Она не жалея сил переставляла все заново "так, как ей удобно", даже когда ее смена кончалась и она уходила домой на два дня. Оказалось, женщина предпенсионного возраста отчаянно боялась показаться ненужной и стремилась, чтобы хотя бы на этом складе ничего нельзя было найти без нее. Именно так нередко наводят порядок в кухне женщины – чтобы мужчина, случись ему сунуться приготовить себе яичницу, ничего без нее не нашел. Поэтому продукты лежат в самых "нелогичных" местах, а на все вопросы мужа она отвечает: "А мне так удобнее". Может быть, ей действительно так удобнее. Только она сама может не понимать - почему. Однако будь тут близость – продукты бы лежали там, где удобно обоим, раз уж обоим приходится готовить; по крайней мере не было такого восприятия "он посягнул на мою территорию", не было бы этого соревновательного, защитного компонента в поведении. Иными словами, не было бы необходимости получать этот скрытый выигрыш "я главнее тебя хотя бы на кухне".

И пожалуй, можно предложить такое "распознавание игры": если где-то в общении вы натыкаетесь на упорную нелогичность – тут скорее всего идет игра. Сознательная или бессознательная – неважно. Может быть, потому психологические манипулятивные игры в нашей жизни столь распространены, что логикой человек в своем поведении пользуется куда реже, чем принято думать.

И что важно: любая психологическая близость никак не подразумевает отказ от игр. Скорее имеет место постепенный уход "за ненадобностью" этих игр из общения близких людей. Ибо формирование близости на самом деле идет через игры, но опять же – через конструктивные, не доставляющие боли, и несущие скорее тренинговую нагрузку, чем контрольно-подавляюще-манипулятивную.

Но даже и это - "постепенный уход за ненадобностью" - тоже не совсем верно. Здесь больше может подходить выражение "свобода от игр" : то есть игры в близкой паре могут быть применены "по желанию", и скорее всего, для взаимного удовольствия, для обмена дополнительными, специфическими, завуалированными поглаживаниями и т.п. А вовсе не для того, чтобы один у другого "выиграл". Именно близость позволяет постепенно давать другому этот "выигрыш без борьбы": "Тебе этого хочется? Пожалуйста, возьми". Тут проглядывает и становится важным именно взаимное желание отказаться от взаимных скрытых манипуляций, которые уже обоими ощущаются как некий обман.

А если игру приходится ломать, от нее отказываться, и это причиняет боль - значит, игра нужна еще этому человеку как манипулятивная или защитная функция, и отнимать ее у него нельзя, пока в ней не разобрались - и понятно, что насиловать "давай разбираться" тоже ни к чему, следует дать этой готовности созреть; вот тоже время, из которого складывается установление близости.

Психологическая близость сама по себе может строиться достаточно сложно: потому что у каждого партнера есть свой прошлый личностный опыт со своими болевыми точками, комплексами, страхами, цензурными установками и т.п. Как говорится – "когда двое встречаются, каждый приносит свой чемодан, и не пустой". Более того, в процессе занятия было озвучено, что едва ли не основное условие для успешного построения психологической близости – это совпадение жизненных установок на цензурном уровне. И/или достаточная гибкость в этой области.

Еще – в вопросах психологической близости желательно избегать бинарности. Например, часто встречается мнение, что-де нужно стремиться к стопроцентной психологической близости, так как все прочие отношения неполноценны. Однако любая оценочность в разговоре об отношениях (особенно о чужих) – вряд ли правомерна. И если обоих партнеров устраивают те отношения, в которых они в данный момент находятся – то значит, это и есть оптимальное для них на данный момент состояние. А если они захотят сближаться далее – будут это делать, но не потому, что им велят со стороны, а потому, что они хотят сами. Можно даже сказать – для перфекционистов ! – что "стопроцентная психологическая близость" – это сферический конь в вакууме. И если представлять себе прямую, на одном конце которой – эта самая полная близость, а на другом конце – отношения совершенно чужих людей, то каждая отдельно взятая пара находится между этими состояниями в своей точке: ближе либо к одному концу, либо к другому.

Вообще достаточно полной психологической близости сразу не бывает. Она выстраивается постепенно, пока партнеры идут навстречу друг другу. А идти навстречу в процессе взаимоизучения можно хоть всю жизнь, потому что люди меняются.. То есть у близости нет финала. Нельзя сказать "я закончил(а) изучение моего партнера/партнерши, теперь мы близкие люди и все друг о друге знаем, теперь нам изучать друг друга идти на сближение некуда". Вот как только под "изучением партнера" подведена жирная черта – пошло движение в обратную сторону, расхождение. Близость – это именно потребность в постоянном прислушивании к партнеру/партнерше, в постоянном наблюдении за его/ее реакциями, размышлении о его/ее потребностях, причем протяженное во времени: ведь человек-то со временем меняется, причем как "наблюдаемый", так и "наблюдающий". И самое главное - это изучение не трудно, а скорее интересно. Ведь каждая личность – бесконечна, как космос, и точно так же, как может быть чрезвычайно увлекательным исследование космических глубин – так же может увлекать и захватывать и изучение человека, с которым вы хотите построить эту самую психологическую близость. Особенно если он точно так же изучает вас, и вы оба имеете возможность обсуждать ваши наблюдения, делиться ими к совместной пользе и так далее.

Я хочу вернуть любовь мужчины
Я хочу вернуть мужа
Я хочу вернуть отношения Темы: партнерство , психологическая близость , трансактный анализ .

© Нарицын Николай Николаевич
врач-психотерапевт, психоаналитик
г. Москва

Когда вы слышите вопрос «что является основой благополучных (зрелых, хороших, прочных) отношений?», что приходит вам на ум? Я еще откуда-то с детства помню фразы: «взаимопонимание», «уважение», «поддержка» - и нисколько не умаляю важность этих составляющих в отношениях, но, на мой взгляд, все же не это является их основой.

Для того чтобы отношения были счастливыми, а, главное, долгоиграющими, необходимы четыре основы, а точнее, близости:

– на физическом уровне,
– на эмоциональном,
– интеллектуальном,
– и, наконец, духовном.

Физическая близость.

Это, пожалуй, самая приятная и самая недолговечная в отсутствие других сближающих факторов основа отношений – чаще всего они начинаются с того, что партнеры привлекают друг друга в физическом плане. Взаимная симпатия и влечение могут перегореть очень быстро, даже без пресловутого физического контакта, если не сочетаются с другими уровнями привлекательности. Для того чтобы оставаться вместе, нужно нечто гораздо большее, чем просто страсть, и, мне кажется, каждому знакомо это ощущение – когда очень хочется быть вместе, но умом понимаешь, что кроме «химии» тебя с человеком ничто не объединяет. С другой стороны, отношения, которые строятся на других основах в отсутствие физического влечения, не могут дать людям полного удовлетворения. Из песни слов не выкинешь, и это как раз тот самый случай.

Эмоциональная близость.

Люди притягиваются друг к другу по разным принципам, например, схожести или противоположности темпераментов. Я не знаю формулы, которая гарантировала бы здесь успех, знаю только, что если вам эмоционально некомфортно с человеком, если он довлеет над вами или вы обнаруживаете не свойственное вам поведение рядом с ним, буквально меняетесь до неузнаваемости, и можете сказать «это не я», такие отношения обречены. Я верю, что мы можем меняться и взаимно обогащать друг друга в отношениях, но если партнер, к примеру, усиливает ваши плохие качества – это обратное здоровому направление развития. Один из самых драгоценных даров, которые преподносят отношения – возможность быть собой, и от нее нельзя отказываться, как нельзя соглашаться на условия, когда вы должны быть кем-то другим. В моем понимании эмоциональная близость – это также скорость, с которой оба партнера продвигаются в отношениях, проходя стадии увлеченности, влюбленности, приходя к любви. Вы не обязательно будете приходить секунда в секунду, но важно понимать, куда и как вы идете, а для этого нужно разговаривать.

Интеллектуальная близость.

Это общность интересов, интеллектуальная «околдованность» друг другом: даже если вы не придерживаетесь одинаковых взглядов на все, вы с удовольствием делитесь точками зрения, способны понимать и учить друг друга. Здесь важно не только примерное равенство в интеллектуальном развитии, но и направленность этого развития: оба человека могут быть умны, но их интересы не пересекаются ни в одной точке, или происходит постоянное столкновение взглядов. В американских фильмах часто иллюстрируют невозможность мужчины и женщины быть вместе, если один из них – убежденный демократ, а второй – ярый республиканец. У нас политические взгляды играют не столь большую роль, но жизненные приоритеты у партнеров должны совпадать.

Духовная близость.

Это высший, и самый труднообъяснимый уровень близости. В моем понимании, близость духом – это, во-первых, принятие своего партнера таким, какой он есть, а особенности его характера – как части единого целого, и не пытаться его изменить. Если же он меняется сам (а это неизбежно происходит в процессе развития), принимать и эти изменения с любовью и радостью за любимого. Во-вторых, духовная близость позволяет испытывать любовь «дающую», а не «берущую»: в первом случае мы хотим дарить счастье партнеру, а во втором – желаем получать от него. На духовном уровне мы понимаем, что дарить любовь – и есть высшее счастье для нас самих. В-третьих, отношения, в которых есть духовная близость, мотивируют нас работать над собой и развиваться – не потому что этого от нас требуют, а потому что это наше искреннее желание.

Конечно, лучше всего мы учимся на собственном опыте, но кое-что можно сделать заранее для того чтобы определить, имеются ли у двух людей все основы для возникновения настоящей любви и длительных, продуктивных взаимоотношений. Если вы будете честны с собой и друг с другом, это может уберечь вас от вступления в отношения, у которых нет счастливого будущего. ©