История трансгендера, который ждёт ребёнка.

Быть трансгендером очень плохо, потому что каждое глупое испражнение человеческой массы считает, что оно знает тебя лучше, что оно разбирается в тебе лучше, и горит желанием навязать тебе свою точку зрения на тему твоего пола-гендера, при этом отрицая тот факт, что я-то в своей шкуре живу и непрерывно рефлексирую всю свою жизнь, а они вообще непонятно откуда повылазили и непонятно зачем лезут со своими мнениями, о которых их никто не спрашивал.

Это очень неприятное бытие, потому что это именно та область, в которой ТЕБЯ отрицают, отрицают твое существование. Им удобнее, если тебя нет. Так как их мозги слишком тугие, и общество не помогает им усвоить информацию, они просто хотят распространять свои закостенелые взгляды, чтобы не было нужды приспосабливаться, и, о кошмар! проявлять уважение к трансгендерам. Нет, начальникам, популярным личностям - они готовы вылизывать седалище постоянно, подобострастничать, лизоблюдничать. Важные вещи, свою гордость, свободу действий, достоинство, они все время на моих глазах продают за копейки. Моментально перестраиваются, если "свыше" дают такое указание. Но трансгендеры? Проявить уважение и просто называть трансгендера в том роде, в котором трансгендеру это больше соответствует? Проявить уважение и постараться разглядеть за вторичными половыми признаками - личность, которая им не соответствует? Нет! Тут люди готовы устраивать кровавую войну за свое право говорить глупые, повторяющиеся из раза в раз гадости и быть неприятными в общении. Ведь это ТАК СЛОЖНО. Короче, редко какие люди обучаются без сильного социального давления, а уважать право трансгендеров быть самими собой - такого давления у нас общество не оказывает. Что не улучшает мое мнение о человечестве.

Я всегда идентифицировал себя с мужскими персонажами, в детстве хотел быть военным диктатором. И чтобы вся грудь в орденах, и судьбы мира зависят только от меня. Меня стригли как мальчишку, чтобы не заморачиваться с прической, одевали по-разному. И в одежду под один гендер, и в одежду под другой гендер. Конечно, меня радовало, когда меня принимали за мальчишку, я себя начинал чувствовать полноценнее. Из книжек в детстве я вынес, что ценность женщины в обществе невелика, в лучшем случае ее оценивают в полмужчины. А я считал себя полноценной личностью, несмотря на то, что под столом в полный рост ходил. Мое сознание приучилось рассматривать себя в принципе отдельно от человеческой расы. Вот есть мужчины, есть женщины, есть я. Это помогало игнорировать многие вещи, которые мне пытались навязать. Я считал, что мне подходят нормы "мужского" гендера, и очень радовался всегда, когда получал подтверждения этому. И наоборот, когда я получал "позитивные подкрепления", хвалящие проявление "женских" (на мой взгляд, очерченный в детстве книгами и боевиками) качеств (красоты, доброты, мягкости), я чувствовал себя униженным, и потом годами вспоминал этот момент, и меня триггерило каждый раз, будто электрошоком получал.

Я считал очень некрасивым слово "лесбиянка", и немного боялся девочек, поэтому для начала пробовал встречаться и дружить с мальчиками. Мальчики эти, и просто большое количество моих знакомых мальчишек состояли, один к одному, из тех качеств, которые считаются в обществе традиционно "негативными женскими". Истеричность, чувствительность, мнительность. Они сплетничали, устраивали глупые скандалы из ничего, один на один рассказывали мне про свою женственность, и фантазировали о том, как хороша была бы их жизнь, если бы они родились девчонками. Я же думал в это время, что они полные придурки, потому что эти взгляды глупы и наивны. При этом они же все равно говорили глупости про мужчин и женщин, и, то называли меня настоящим мужиком, то опять начинали втирать, что я девочка, а они сильные мужчины. Но я не считал их мужчинами, потому что из книг в детстве я вынес, что мужчины должны быть смелыми, ответственными, великодушными. Мальчишки же были безответственны, трусливы, малодушны, или просто слишком мягки, поэтому я сразу считал их девчонками. Конечно, каждый считал, что вот он - настоящий мужчина, а вот те примеры женственных мальчишек, о которых я говорю - это все неправильные мужчины. Но на самом деле по уровню "мужественности" они все у меня были на одном уровне - "девчонки в негативном их проявлении". Потому что я рос в той же культурной среде, что и мы все, и усваивал информацию о негативных женских чертах. Из анекдотов, глупых русских сериалов, и так далее. У меня в голове были каталоги с пометками "мужское", "женское", "положительное", "негативное", их пересечения, и так далее

Ношение платьев с детства было огромным стрессом, и я не понимал. Позорно, если окружающие видят твои трусы? Но зачем тогда девочек заставляют носить одежду, дающую такой хороший доступ к твоим трусам? ношение платьев и юбок всегда представляло огромный стресс, то же относится к купальникам, юбкам. В обществе не одобряется, когда женщина показывает свое тело, это слишком развратно, но почему тогда тебя заставляют носить одежду, показывающую тело? Люди постоянно казались абсолютно нелогичными. Это тоже было огромным стрессом. Сильно сбивало с толку. Так почти вся жизнь юная и прошла. Ну, кроме еще миллиона проблем, тем, заморочек, событий и стрессов, и нелогичностей, не имеющих никакого отношения к трансгендерности.

Говорить о себе в мужском роде я начал в 14, когда понял, что девочки в интернете НАМНОГО вежливее, добрее, милее, если считают тебя мальчиком. До этого времени я об этом не думал, потому что все сразу видели мой пол, и обращались со мной СТРАННО. Сбивающе с толку. Как будто не со мной общаются. Потом я обсуждал эту тему со знакомыми, и все сходились со мной во мнении - гетеросексуальные девочки и впрямь намного любезнее и добрее общаются с парнями. И парни лучше общаются с парнями, потому что типа "с равными". И так и так - для всех общение с парнями приоритетнее, просто потому, что так общество воспитывает. "Мальчиков мало, цените их", и так далее. Это слишком большая тема, я тут коротко об этом упомяну, потому что... я всегда считал, что это со мной надо так носиться, и так со мной любезничать, а не с этими трусами.

В интернете девчонки внезапно становились намного дружелюбнее. Я знал, что это потому, что они хотят парня, затем мужа, детей и настоящую любовь, и хвастаться перед подружками и семьей. Поэтому общение с такими долго не длилось. Мне было неприятно думать о том, что я недостаточно хорош только на том основании, что причиндал между ног у меня в лучшем случае воображаемый. Но в том же интернете я нашел таких же, как я - квиргендеров. И с удовольствием общался с ними, отдыхая морально. Тем не менее, из-за того, что мой экспириенс по жизни был не таким, каким мне бы хотелось, из-за моего пола, я еще довольно долго это плохо переживал. Потом, спустя годы, я просто решил, что мне не нужны люди, не способные преодолеть глупости в своей голове на тему обязательного соответствия тела твоей личности. Так что я сразу вычеркиваю из своей жизни всех, кто не хочет вести себя адекватно и общаться со мной, а не со своими фантазиями на тему меня. Включая тех, кому надо чего-то доказывать. Мне-то они все не стараются доказать, что они не придурки. А наоборот спешат доказывать полностью обратное.

Мне нравится мое тело, я бы с таким телом переспал, но вместо этого я в нем просыпаюсь. И так каждый день. Обычно я не помню, что оно женское, поэтому каждый раз я с неприязнью и неудобством обнаруживаю, что у меня нет члена, что мое лицо имеет слишком тонкие черты, что мои руки слишком тонкие. Я бы с удовольствием тело сменил, но процедура перемены пола пока что кажется слишком замороченной и несовершенной. Но я точно знаю, что это надо сделать до 30 как минимум, потому что, несмотря на то, что моя психика стала намного спокойнее реагировать на то, что меня считают девчонкой, мне это все равно ОЧЕНЬ не нравится. Несмотря на желание общества дать мне женскую социализацию, я все равно вырос мужчиной-сексистом, и меня оскорбляет, когда меня принимают за девчонку. Ну, мне нравятся всякие милые штуки, которые носят и имеют девочки или просто те, кому нравятся милые штуки, но они мне нравятся на девочках, а не на мне. Я пробовал когда-то пользоваться ими сам, когда был младше, и это не приносило никакого удовольствия, не вызывали интереса.

Я считаю себя нормальным гетеросексуальным парнем, с легкой гомофобией (у меня было много страхов того, что меня примут за гея, например, несмотря на некоторые детали моего тела), большой долей токсичной маскулинности в голове, эгоцентриком. Короче, по многим признакам, довольно обычным представителем существ с трубами между ног. У меня есть много знакомых, которые очень мне помогали, объясняя, что они меня никогда и не считали похожим на девчонку (о чем я реально много переживал). Мне все равно, каждый д*очит на что хочет - у кого-то гендера нет, у кого-то он меняется, я же чувствую полное соответствие мужскому гендеру. И не чувствую ничего плохого в том, что этот самый гендер у меня есть. Ла-ла-ла, социальный конструкт, гендера вообще не существует, и так далее - ну у вас может не существует, а у меня точно существует. Несмотря на то, что я чудесным образом избежал социализации по женскому типу (вообще все попытки меня хоть как-то социализировать ни к чему не привели, на самом деле), и что каким-то образом я все равно усвоил типичные маскулинные тараканы, мне все равно было всегда неприятно, что меня не видят таким, какой я есть. Это мое главное удовольствие в жизни, и оно касается не только гендера -

когда меня видят таким, какой я есть.

Чувак ты будто копия меня, я тоже также себя чувствую когда меня называют девчонкой или делают мне комплименты как девушке. Только мне кажется что я не смогу так же как и ты найти тех кто меня поддержит ибо живу я в жопосранске со всяким быдлом.

Ответить

Прокомментировать

Современные гендерные исследования утверждают, что понятия «мужчина» и «женщина» не столько биологические, сколько социальные, а между этими двумя полюсами есть еще немало возможностей для самоопределения. Wonderzine начинает серию публикаций о людях, которым пришлось корректировать внешние признаки пола, чтобы их внутреннее понимание себя наконец совпало с тем, что видят другие люди. В нашем первом материале - рассказ председателя Ассоциации адвокатов России за права человека Маши Баст (в прошлом - Евгений Архипов), которая в сентябре 2013 года совершила каминг-аут как женщина-трансгендер.

интервью: Саша Шевелева

Маша Баст

У меня никогда не было дилеммы - быть мне мужчиной или женщиной.
Я буквально с трех лет, сколько себя помню, идентифицировала себя как девочку. Чем старше я становилась, тем острее была потребность и выглядеть как девочка. В 10 лет я уже стала надевать женскую одежду, краситься. Конечно, мама замечала, что ее одежда вся перерыта и одета. Наверное, она думала, что это связано с каким-то подростковым взрослением, старалась этого не замечать. В 12 лет я уже ходила на дискотеку, встречалась и танцевала с мальчиками. Родители были не в курсе. У нас был частный дом, и мне было удобно выходить из дома так, чтобы никто меня не видел. Кто-то из сверстников обращал внимание на то, что у меня лифчик был надет, - они посмеивались, но делали вид, что не замечают. Я ведь и загорала как девочка - в женском купальнике, многие мои друзья видели мой загар.

Когда мне было 15 лет, родители уже стали что-то подозревать, и у меня состоялся разговор с мамой. Я ведь тогда не понимала, что со мной происходит. Я не знала, что такое транссексуализм, что есть люди, которые корректируют свои внешние признаки. Я сама додумалась в 13 лет до того, что мне, наверное, нужны какие-то изменения в теле. Мне не нравилось, что грубеют кожа и голос. В 14 лет я купила гормон, такую мощную таблетку, и выпила. Ходила напряженная, и мама тогда что-то стала подозревать и нашла эту таблетку, спросила, что это. Я сказала: «Лекарство». Ну, она и выбросила. Ближе к 15 я узнала, что такое транссексуальность, что люди корректируют свой пол. И я для себя приняла решение, что я тоже изменю свои внешние признаки. Для меня не было такого, что «я хочу изменить пол» или «я - мужчина, который хочет стать женщиной». Я всегда чувствовала себя женщиной, просто мне было некомфортно от того, что у меня мужское тело.

В 16 лет я попыталась подавить в себе женское начало. Я подумала, что, может быть, у меня, действительно, такой подростковый возраст, и занялась тяжелой атлетикой. Я стала выглядеть в 16 лет как 40-летний мужчина. Меня даже начали готовить к участию в Олимпийских играх в Сиднее. И вы знаете, я стала такая несчастная. Я представила, что вот, я - мужчина, побеждаю на Олимпиаде. Но я же не мужчина. Я не могу быть мужчиной. Я ходила на бешеные тренировки, меня боялись сверстники, не подходили на улице, потому что я была громадным как шкаф. Но я же женщина! Понимаете? Меня это не устраивало. Я была от этого очень несчастлива. И чем более мужественной я становилась внешне, тем больше я ощущала на себе как будто тяжелый скафандр. Я приняла решение, что я больше так не могу: начала колоть женские гормоны бешеными дозами, начала худеть. Я тогда не знала, что такое shemale, не знала, что такое transition.

У меня состоялся разговор с мамой. Я пришла в мини-юбке, с длинными волосами. Мама сказала: «Хочешь быть женщиной? Да, пожалуйста. Но, - говорит, - на улице. Иди и зарабатывай. Только сама». А что такое в то время улица? Это значит, что ты идешь заниматься проституцией. Этого я не могла. Я сказала: «Хорошо, я сама». И я решила, что поживу так, а потом получу образование и помогу себе с коррекцией. Для меня это было, наверное, дилеммой. И у нас с мамой начались игры, которые закончились тем, что в 17 или 18 лет ко мне приехала первая «скорая». Гормоны я подобрала неправильно, тяжелую атлетику тоже нельзя было резко бросать. У меня давление было за 200, как у старой бабки. Мне пришлось забыть о гормонах и физических нагрузках. Я старалась вернуться в свое женское тело, но это было сложно из-за проблем со здоровьем. Я тогда решила, что возьму тайм-аут - поступлю в вуз, получу образование. И лишь после получения статуса я пойду и все сделаю. Так и получилось. Моя мама прекрасно знала, что я буду меняться, нравится ей это или не нравится. Мой брат, который живет со мной, все время был в курсе того, что со мной происходит. Он все видел. Я для него с детства Маша.

Коррекция внешних признаков пола - это череда операций. Все зависит от человека, чего он хочет: если он хочет изменить гениталии - это одна операция. Если он хочет навести красоту - можно хоть сто операций сделать. Мне повезло, потому что у меня феминная внешность: кадыка нет и никогда не было, подбородок у меня всегда был феминным, нос маленький. Но есть люди, у которых проблемы с формой черепа, кадык. Я не меняла пол - я корректировала свое тело. Я изначально была женщиной. Я приняла для себя решение: все эти комиссии, документы ставлю на второй план, потому что самое главное - во мне. Конечно, многие сталкиваются с проблемой: чтобы сделать операцию, надо поменять документы и иметь заключение от комиссии. Чтобы поменять документы, нужно сделать операцию. Документ - это выдумка человека. На машине я езжу, хотя права у меня мужские. Я соблюдаю правила дорожного движения. Пусть остановят - я объясню им свои права и их права. Я человек самостоятельный, я говорю: «Вот мои документы, это - я. Если вас что-то не устраивает - это ваши проблемы». Не надо стесняться себя. Люди стесняются и чувствуют себя виноватыми. Вы же не сами себя такими сделали - вас такими природа сделала. Вы в этом виноваты? Нет. Поэтому общество обязано вас принять. Если оно не принимает, значит, это проблема общества.

В подростковом возрасте надо говорить с людьми
о том, что такое трансгендерность,
чтобы человек вырос психически здоровым

Моя супруга все обо мне знала с самого начала, еще когда в 2008-м мы только начали встречаться, - я уже тогда принимала женские гормоны. У нас лесбийский брак. Мы все это обсуждали при знакомстве. Единственное, что я вам скажу, - я женщина би. В юности мне нравились и мальчики, и девочки. Я встречалась с мужчинами. Они меня воспринимали как женщину. За мной ухаживали брутальные, крупные мужчины под два метра. Мы планируем детей заводить. Я не заводила детей, потому что мне было нужно как следует измениться. Детям я, конечно, буду все о себе рассказывать.

Я считаю, что в подростковом возрасте надо говорить с людьми о том, что такое трансгендерность, чтобы человек вырос психически здоровым, не маньяком. Если родители замечают, что появились первые сигналы (в районе 10 лет), сразу нужно бежать разбираться к психологу и ни в коем случае не лечить. Если это транссексуализм, то надо перестать бороться и начинать ребенку помогать, чтобы он уже девочкой к 18 годам готовился замуж. Нельзя калечить ребенка. Провокации против меня бывают. В поселке, где я живу, была запущена информация, что я собираю митинг трансгендеров, - был оцеплен весь поселок, искали этих трансгендеров.

Я знаю, например, что Лимонов (Мария Баст была личным адвокатом Эдуарда Лимонова и представляла его интересы в Верховном суде России и Европейском суде по правам человека. - Прим. ред .) не мог совместить мое прошлое и настоящее. А я сразу говорю: вы общались не с Евгением Сергеевичем, а с Машей. Евгений Сергеевич был тот образ, который я несла обществу, для того чтобы мне проще было общаться, но смотрела я на вас глазами Маши, и мозги были Машины. Большинство людей это понимают, 10% знакомых не понимают. Чаще всего непринятие возникает у людей религиозных. Они ищут объяснения - скорее всего, это спектакль, задуманный пиар-ход, какой-то протест. После каминг-аута я стала для большинства людей моментом истины. Я увидела, как люди ко мне относятся: среди друзей есть пользователи, а есть друзья настоящие. Пользователи отошли.

Фотографии: via Shutterstock

Много лет Ребекка жила в борьбе с собой - ей было сложно принять тот факт, что внутреннее самоощущение не совпадало с тем, как её воспринимают окружающие. А они воспринимают её женщиной. О том, как беседа со священником и скорое замужество изменили жизнь Ребекки и её отношение к себе, читайте в этом монологе.

В прошлом году я пришла в церковь на исповедь. Я очень боялась, нервничала, но всё же решила довериться. «Святой отец, тут такое дело - мне кажется, я не совсем женщина. Точнее, я не могу претендовать на то, чтобы быть женщиной или мужчиной. Я где-то посередине». Здесь стоит сразу оговориться: если не считать короткой стрижки, мой трансгендерный переход - это в основном духовная и личностная трансформация. Гормональная терапия и операции меня в принципе не интересовали. Я прекрасно понимала: они не смогут повлиять на мою способность принимать и любить себя. Они не сделают меня счастливее.

Камингаут помог мне свыкнуться с женским телом. «Ужиться» в нём. Ведь, к сожалению, предыдущие 27 лет я провела с ним в борьбе. Мне очень хотелось, чтобы такие концепты, как «быть женщиной» и «быть счастливыми человеком», не противоречили друг другу, но они, увы, противоречили. В отчаянии я верила, что макияж сделает меня настоящей . Настоящей женщиной. Я безуспешно пыталась запихнуть себя в платье, но всё было напрасно - я просто не была женщиной.

Когда я рассказывала обо всём друзьям и своей семье, я чувствовала необходимость заверить их в том, что мой «переход» никак не повлияет на наши отношения. Но придя к священнику, я действительно не знала, что меня ждёт. Ведь я пришла просить благословения.

Благословения на брак.

«Что ж, ты всегда выглядела довольно адрогинно», - сказал святой отец без какого-либо удивления или отвращения в голосе. «Пока это не мешает вашим с Майклом отношениям и вашему желанию иметь детей, я не вижу никаких преград для свадьбы». А теперь ответьте на один вопрос - ожидали ли вы услышать такой ответ от священника? Такой честный и добрый ответ, полный эмпатии. Вот что значит, человек любит свою работу и понимает свою миссию.

Увы, реакция святого отца довольно резко контрастировала с тем, что я услышала от некоторых своих друзей и знакомых. Особенно меня удивили те из них, кто всегда позиционировал себя свободным от шаблонов и оценочных суждений человеком. Идеальная реакция: «Круто, я очень рад за тебя. Могу ли я чем-то помочь?» или, как сказал мой прекрасный муж Майкл, «Пока ты меня любишь, это не проблема». Но в высказываниях окружающих было существенно меньше участия и, как ни странно, доброты. Кто-то всё время пытался навязать мне образ «настоящей» женщины, кто-то отнёсся к моему камингауту пренебрежительно, потому что я отказалась от операции и с точки зрения физиологии решила остаться женщиной, сохранив своё имя. В любом случае я стала той лакмусовой бумажкой, которая проявила глубинные комплексы и стереотипы окружающих. Или, наоборот, подтвердила их отсутствие.

Называть себя свободным человеком проще, чем на самом деле отказаться от шаблонов и стереотипов. Считать себя добрым праведником легче, чем проявлять участие к ближнему и пытаться его понять.

Несмотря на то что такое отношение близких ранит, я знаю: культура понимания обществом трансгендерной идентичности находится в состоянии зародыша. Мы в принципе только учимся понимать друг друга. Учимся разговаривать. Именно поэтому многие считают, что трансгендерный переход происходит в основном извне. Самым известным трансгендером является Кейтлин Дженнер - женщина, которой была необходима операция, но так как среди публичных людей нет других примеров, то неудивительно, что большинство думает, будто все трансгендеры хотят изменить свою внешность.

Правда в том, что перемены начинаются очень рано - в сердце, разуме и душе. Гормональная терапия и хирургическое вмешательство часто необходимы с медицинской точки зрения, так как они способны избавить человека от страшных эмоциональных страданий, с которыми сопряжена . Но хирурги не могут изменить суть - они меняют только оболочку. Поэтому подобные перемены нужны далеко не каждому трансгендеру.

Всё встало на свои места, когда через несколько месяцев после венчания я узнала, что беременна. У меня начался сильнейший токсикоз. Кроме того, тело начало стремительно меняться, я возненавидела имбирь, маргарин, картофель и поджаренные тосты. Я почему-то не могла пить воду - мне сразу становилось плохо. Мой живот начал расти, поэтому все джинсы пришлось заменить на условно спортивную одежду. Условно, потому что спортом я в ней, конечно же, не занималась.

Нет, я рада. Я всегда этого хотела. Точнее, всегда хотела ребёнка, но так получилось, что из нас двоих с Майклом возможность его выносить есть только у меня. Но вот о беременности я никогда не мечтала. Даже наоборот, всегда думала, что это кошмар. На самом деле так и есть. И дело не в том, что беременность очень выматывает (а она выматывает), а в необходимости доказывать некоторым людям, что если я не выпячиваю свою маскулинность, то это не значит, будто её нет.

Это нормально, когда незнакомые люди называют меня «беременной женщиной» или «мамочкой». Как они могут знать, кто я на самом деле? Но когда близкие, с которыми мы миллион раз об этом разговаривали, по умолчанию воспринимают меня женщиной, я просто теряюсь. Кроме того, некоторые знакомые пытаются навязать мне довольно странные гендерные роли, которые часто приписывают беременным. Например, они хотят, чтобы я демонстрировала покорность, когда окружающие, нарушая всякие границы, прикасаются к моему животу без разрешения. Покорность, когда со мной разговаривают не как с человеком, который вынашивает ребёнка, а как с ребёнком. Покорность, когда посторонние люди, ставя знак равенства между ребёнком и мной, настаивают на том, что матери должны следовать неким общепринятым правилам поведения.

Иногда мне кажется, что если бы я демонстрировала свою маскулинность более явно, например попросила бы называть меня Рекс вместо Ребекки или начала носить мужскую одежду, то мне не пришлось бы во время беременности доказывать всем, что я трансгендер. Часто люди, ничего не знающие о трансах, откуда-то уже имеют определённый набор стереотипов и ложных суждений. Они считают, что я непременно должна сделать операцию. Но наверное, наше с Майклом видение будущего важнее, чем то, достаточно ли убедительно я выгляжу, чтобы быть трансом.

В перерывах между утренней тошнотой и переживаниями из-за того, что близкие не заинтересованы в том, чтобы по-настоящему узнать меня, я подумала, что уже точно не смогу насладиться беременностью. Кто знает, может, я буду вспоминать этот период с сожалением, или когда ребёнок родится, потрачу всю оставшуюся жизнь, отстаивая себя как личность и как родитель. Поскольку одной из причин, по которой я хотела родить ребёнка, была моя вера, я снова встретилась со святым отцом и рассказала ему о своих страхах.

«Знаешь, - сказал он. - Я думаю, что твоя готовность принять двойственность всего сущего станет огромным преимуществом для тебя как для родителя».

После этих слов все мои тревоги испарились - на душе опять стало светло. Я поняла, что мой личный опыт и мой опыт как родителя неотделимы друг от друга. Когда я дома с мужем, я чувствую абсолютную поддержку, любовь и совершенное счастье быть собой. Неважно, понимает ли кто-то мой «переход» или нет - это не имеет никакого отношения к тому, что я его понимаю и что мой муж любит меня за это. Это счастье перейдёт от нас к ребёнку, а от него обратно к нам. Оно станет нашим общим счастьем. Мне кажется, в этом и заключена истинная красота семьи.

В русскоязычном интернете о трансгендерных людях можно прочитать скорее в криминальной сводке, чем в обычных нейтральных новостях вроде «Трансгендерная модель участие в конкурсе „Мисс Вселенная“». Из последних громких историй - в клубе «Ионотека», где охранник оскорбил посетительницу из-за «мужского» паспорта, и замешательство сотрудников СИЗО по поводу задержанного Назара Гулевича (его не приняли ни в мужской, ни в женский изолятор).

Пока в России спорят, куда определить Гулевича, мировое врачебное сообщество считать трансгендерность болезнью: в новой редакции Международной классификации болезней (МКБ) из списка психических расстройств исчез диагноз «транссексуализм». Это большой прорыв, но он не гарантирует, что ситуация резко изменится к лучшему: по крайней мере до 2022 года трансгендерные россияне по-прежнему должны будут проходить обследования у психиатра и получать справки о «транссексуализме», чтобы поменять документы и сделать нужные медицинские процедуры. В октябре
2017-го года Минздрав утвердил единую форму справки «о смене пола» - до этого зачастую приходилось надеяться на толерантность конкретного загса или добиваться своего через суд. Из-за сложностей со сменой документов многие трансгендерные люди начинают переход независимо от бюрократических процедур и живут с неактуальными паспортами. Из-за этого случаются и трагедии, и забавные казусы: например, петербурженка Ирина Шумилина смогла заключить официальный брак со своей девушкой, хотя в России однополые союзы запрещены.

Поездки в Санкт-Петербург или другие города, где можно пройти платную комиссию, само обследование, лекарства и операции стоят немалых денег, льгот у пациентов с диагнозом «транссексуализм» нет. Кроме материальных и юридических проблем, трансгендерные люди постоянно сталкиваются с бытовой дискриминацией: им достаётся и от обычных людей, не подкованных в вопросах гендера, и от трансэксклюзивного радикального феминизма. Одно из распространённых заблуждений - представление о трансгендерном переходе как о «смене пола», конкретном событии, которое превращает человека из мужчины в женщину или наоборот. На самом деле это процесс, который совсем не обязательно включает хирургические вмешательства.

Мы поговорили с шестью очень разными героями о том, как они осознали свою трансгендерность и решились на переход, откуда брали информацию и с какими трудностями сталкиваются в процессе.

Уже года в три я чувствовал, что я не девочка, и не понимал, почему у меня такое тело. Помню, что я лежал в больнице, там девочки играли в свои игры, скакалки и прочее, а мы с другом возились с машинками. Я был мальчиком, и с мальчиками мне было интереснее.

Лет в двенадцать я прочитал в каком-то журнале, что выходит фильм «Парни не плачут» о девушке, которая чувствует себя парнем, и попросил купить его себе на день рождения. Родители не стали вдаваться в подробности, о чём кино, и я со своими друзьями-парнями его посмотрел. Все, конечно, ржали, и я тоже за компанию, но для меня всё встало на свои места: я узнал, как называется моё состояние и что с этим делать. С тех пор я мечтал, что вырасту и всё исправлю, сделаю операцию, приведу свой внешний облик в соответствие с тем, что чувствую.

Я из маленького города, так скажем, в середине России. Там всё довольно сурово, жёсткие ребята живут. В школе у меня была пара друзей, но вообще я мечтал, чтобы школа поскорее закончилась. Я думал о суициде, но ничего не сделал из-за ответственности перед бабушкой - у неё никого, кроме меня, не было, так что самоубийство было бы эгоизмом с моей стороны. В школе я не называл себя в мужском роде, но одевался как можно ближе к мужскому стилю, а затем увлёкся хип-хопом и стал выглядеть соответствующе: штаны-трубы и всё широкое. Ко мне даже приходила домой социальный педагог, она пыталась объяснить, что я как-то неправильно одеваюсь. Бабушка в ответ заявила: «Знаете что, я отдала за это кучу денег, так что пусть носит». Были, конечно, попытки с её стороны одеть меня в платьице, но я успешно сопротивлялся. В старших классах на меня часто наезжали из-за того, как я выгляжу, предлагали даже на стрелку пойти. Но я занимался дзюдо и мог за себя постоять.

Я несколько раз пытался поговорить с родителями, но чем больше пытался достучаться, тем больше сталкивался с негативом и понимал, что поддержки не дождусь. Если человек не готов, объяснять и навязывать ему что-то бессмысленно. Моя мама умерла, когда мне было девять лет, а воспитывала меня бабушка - человек советской закалки. С отцом я мало общался, он в очередной раз объявился, когда я уже был подростком. Я ему рассказал лет в пятнадцать, он сказал, что всё окей. У отца много разного в молодости было, поэтому он вообще в этом плане свободнее. Потом я рассказал его жене, с ней тоже не было никаких проблем. С тех пор они обращаются ко мне в мужском роде.

Если моя жена будет рожать, то сделает это с моей яйцеклеткой - будет генетически мой ребёнок, но она сама его выносит

Когда я поступил в институт и уехал в областной центр, стало гораздо лучше. У меня появилась возможность самостоятельно распоряжаться своим временем, я много общался, участвовал в самодеятельности, через год начал встречаться с девушкой. Сначала я знакомился с людьми под своим паспортным именем, а потом раскрывался, к концу первого курса близкие друзья уже обо всём знали. В институте был центр гендерных исследований, и я общался с преподавателями оттуда, начал писать научные работы. Все проблемы из-за того, что людям либо дают ложную информацию, либо не дают вообще никакой. Например, можно прочитать, что трансгендерные люди живут меньше, чем цисгендерные, хотя это вообще не доказано, и все мониторинги говорят об обратном. Моя врач говорит, что за последние десять лет никто в России не умер из-за трансгендерности - был один летальный случай среди наблюдаемых, но там человек попал в автокатастрофу, то есть с трансгендерностью смерть вообще никак не связана. Мне часто пишут трансгендерные парни, которые начитались небылиц в интернете и поверили в это, даже ни разу не поговорив с врачом.

В какой-то момент я выкинул весь свой гардероб, мало-мальски похожий на женский, и начал полностью одеваться в мужских отделах. Я делал вид, что покупаю вещи брату или кому-то на день рождения, но потом забил на косые взгляды продавцов и перестал притворяться. Подростком я пробовал заматывать грудь эластичными бинтами. Так можно проходить максимум четыре часа, потом начинает болеть спина, к тому же в любой момент может развязаться и что-то вылезти. Затем я купил себе дешёвую майку-утяжку на крючках на AliExpress. Она держит, но я не знаю, на кого шьют китайцы, обычно у китайских вещей никому не подходят вырезы для рук - у меня в подмышках иногда до крови натирало. Но я ходил в ней практически сутками, только на ночь снимал.

Я нашёл постоянную работу: когда там узнали, что я трансгендерный парень, мне предложили официально устроиться, только с условием, что я в течение двух лет ничего не буду с собой делать. Начальник считал, что это блажь и у меня всё пройдёт, - я возразил, что за двадцать лет не прошло, поэтому вряд ли стоит на это рассчитывать. В Европе за такие заявления уже всё начальство компании уволили бы со скандалом. Но я всё равно согласился, потому что у меня была цель заработать на переход.

В 2015 году у меня наконец появилась возможность поехать в Питер к Исаеву (Дмитрий Исаев - психиатр и сексолог, возглавлявший комиссию при Санкт-Петербургском государственном педиатрическом медицинском университете. - Прим. ред.). Чтобы попасть на комиссию, нужно сначала показать, что ты психически здоров, у тебя нет шизофрении, ты понимаешь, на что идёшь. Всё прошло хорошо, но через неделю после того, как я сдал тест, комиссию закрыли (в 2015 году Исаев был вынужден уйти из университета из-за травли со стороны поборников «традиционных ценностей». - Прим. ред.). Я был в панике: все деньги ушли на поездку в Питер, на тот момент у меня не было ни работы, ничего - я планировал получить справку, поменять документы и тогда уже нормально устроиться на работу. Через семь-восемь месяцев я узнал, что открылась другая комиссия. Новые контакты помогла найти моя тогда девушка, а теперь уже жена. Мы с ней вместе поехали к Исаеву, он меня вспомнил - в итоге я получил справку. Летом я переехал к девушке в Москву, осенью уже сделал верхнюю операцию, а потом и витрификацию ооцитов (замораживание яйцеклеток). Уже год, как я официально поменял документы, но, в принципе, у меня и раньше не было проблем в разных инстанциях и поездках: главное, чтобы твоя фотография в паспорте хотя бы примерно соответствовала тому, что есть, тогда никто не будет докапываться.

Говорят, что переход стоит дорого, но я считаю, что если тебе это действительно нужно, найти деньги не проблема. Я сам из маленького города и долго был бедным студентом, но у меня была цель - я знал, что моя жизнь может измениться. Кто-то флаеры раздаёт, чтобы накопить, я тоже брался за разную работу, искал заказы, терпел работу, где лезли в мою личную жизнь. Ещё есть разные хитрости - я знаю парня, который умудрился по ОМС себе операцию сделать бесплатно. Есть даже какие-то квоты на бесплатные операции, но тут должно сильно повезти.

Перед операцией, конечно, волнуешься, но сейчас всё-таки не Средневековье, тебе всё объясняют, предупреждают, если могут быть проблемы. Я, например, тяжело переношу наркоз - ну, тошнило, но всё нормально закончилось. Сказали, что могут быть рубцы - у меня склонность к келоидам, но тут тоже в итоге всё ок, просто следуешь указаниям врачей, используешь специальные пластыри, мази.

Насчёт нижней операции я пока не уверен: непонятно, где искать опытного хирурга, который уже сотни таких сделал. Насколько я знаю, сейчас самая продвинутая технология - помповая, там и внешне получается похоже, и даже встаёт нормально. Возможно, когда-нибудь я сделаю, но тут всё зависит от финансов и от качества: не хочу платить просто за сосиску - хочется полноценный орган с нормальными ощущениями.

Распространённый аргумент со стороны родителей - что раз ты трансгендерный человек, у тебя не будет биологических детей. Это неправда, всё можно организовать. Сохранение яйцеклеток заняло всего месяц-два, хотя я думал, что растянется на полгода. Сначала нормируют цикл, потом колют женские гормоны, потом операция под общим наркозом - берут яйцеклетки и замораживают, ты свободен через два часа. Можно воспользоваться услугами суррогатной матери, если это делает гей-пара цис- и транс-, то получится вообще полностью их биологический ребёнок. Если моя жена будет рожать, то в первый раз сделает это с моей яйцеклеткой - будет генетически мой ребёнок, но она сама его выносит.

Через неделю после забора яйцеклеток я начал гормональную терапию и поставил первый укол тестостерона. Первое, что меняется, - это голос: он становится ниже, хрипит, срывается, как это бывает у подростков. Стандартная дозировка гормона мне не подошла - из-за этого поначалу опухали ноги, давление поднималось, болела голова. Многие трансгендерные люди начинают принимать гормоны самостоятельно, но я против того, чтобы делать это без наблюдения врача. У каждого организма есть свои особенности, поэтому сначала тебе назначают стандартную терапию, а потом корректируют - например, мне через две недели назначили другую схему. Сам ты не сможешь с этим разобраться, а последствия могут быть плохими.

Саша

В двенадцать лет у меня была небольшая операция на половых органах, после чего, как я обычно говорю, шарахнуло - я поняла, что не ощущаю себя парнем. На тот момент я уже четыре года болела диабетом, так сложилось, что я не принимала ни свой диабет, ни свой мужской гендер. Потом я познакомилась с очень интересной девушкой-бисексуалкой, от неё я узнала, что вообще у людей бывает разная ориентация, а гендеров гораздо больше, чем два. У меня было много проблем с общением, я мало разговаривала, практиковала разнообразный эскапизм. Стала писать рассказы, стихи, играть в игры, придумывать разные истории.

До шестнадцати-семнадцати лет я пыталась как-то с собой бороться, сомневалась, нужен ли мне переход, потом поступила в колледж и какое-то время совсем об этом не думала. Задумалась, когда встретила трансгендерного парня, он переехал ко мне жить. Мы много разговаривали о трансгендерности, и как-то он сказал, что мне нужно понять, что я хочу от жизни и кто я такая, чтобы обрести своё счастье. С тем парнем у нас не сложилось в плане романтики и интима, мы расстались, но я задумалась над его словами.

Я переехала обратно к родителям и стала опять замыкаться в себе, мне стало противно смотреть на то, что происходит в мире, всё перестало меня интересовать. Игры были для меня единственным другом в жизни, но я и их забросила. Всё катилось в тартарары, я поняла, что не может так продолжаться.

С родителями отношения были всё хуже и хуже, один раз в Новый год мы просто полчаса посидели вместе, я ушла в свою комнату и стала бесконтрольно рыдать. Это был не такой плач, как раньше, для меня это были абсолютно новые эмоции. После этого я почему-то безоговорочно приняла себя как девушку, поняла, что мне противно моё тело и что я хочу измениться, хочу осуществлять мечты, которые до этого описывала в своих рассказах. Примерно в двадцать четыре года я полностью приняла себя как трансгендерную девушку.

У меня нет особых претензий
к моему телу - только к гениталиям

С мамой всё нормально прошло: я ей рассказала, она меня не выгнала из дома, поняла мой выбор и в течение двух-трёх месяцев полностью его приняла. С ней я ездила покупать свои первые гормоны. Ситуацией с мамой я довольна, но боюсь, что всё равно случится что-то плохое, потому что не может быть всё так хорошо.

Бабушка вообще не хотела меня, а ещё верила, что насилие над ребёнком поможет построить его личность, но мама меня всегда защищала. Недавно мама рассказала обо мне бабушке, она в смятении. Отношения остались такими же, мы не особенно часто общаемся, она использует мужское местоимение, как и раньше. Не могу сказать, что я испытываю какие-то сильные эмоции по этому поводу - она такой была двадцать пять лет, я привыкла. Не виню её.

Этот год прекрасно начался: я прошла обе комиссии, всё очень быстро, от знакомства с НЦПП (Научный центр персонализированной психиатрии. - Прим. ред. ) до получения справки, в загсе люди тоже были на удивление толерантными. 11 августа я получила документы.

Я работаю в кофейне, иногда гости обращаются ко мне как к «молодому человеку». Но я не хочу подставлять своих коллег и устраивать скандал, портить нам репутацию. На работе я терпела около месяца, до экзамена, а потом прощупала почву: говорила с коллегами об ЛГБТ - поняла, что всё в порядке. Коллеги знают, что я пришла на работу с основной целью - накопить на комиссию. Я этого добилась, работать мне нравится, и с коллегами никаких проблем не было, даже не пришлось всем отдельно объяснять. Они видят, что мне приятно, когда люди используют правильное местоимение. Сейчас мне даже приятнее приходить на работу, чем домой. Я горжусь, что в нашей стране есть люди, которые не мыслят по советским меркам.

На гормонах изменения идут очень быстро: эндокринолог и специалисты в НЦПП считают, что у меня удачная генетика. Мне часто говорят, что я чертами лица и волосами похожа на Эмму из «Жизни Адель». Ещё я планирую операцию, скорее всего, только на низ - но это последнее, что я хочу в себе изменить. Пластика мне никакая не нужна, вбухивать деньги в импланты я тоже не собираюсь. У меня нет особых претензий к моему телу - только к гениталиям, которые не соответствуют моему настоящему гендеру. Там всё равно ничего не работает, мне ещё в НЦПП сказали, что я не смогу иметь биологических детей. Сам организм делает так, чтобы я была девушкой: на гормонах я чувствую себя гораздо лучше, чем раньше, значит, тело их принимает, и психологический настрой тоже улучшился.

В ПНД (психоневрологический диспансер. - Прим. ред.) мне поставили диагноз «депрессия на фоне тревоги». Этому поспособствовали родители, но я их стараюсь не винить. Они не понимают, что можно по-другому, что они своими разговорами на повышенных тонах делали мне плохо. Пока что я остаюсь жить с семьёй, в первую очередь из-за денег, но если будет совсем плохо, съеду. Года два ещё я точно буду копить, а потом начну искать, где сделать операцию: нашим хирургам я не доверяю, поеду куда-то за границу.

Операция стоит не меньше 500 тысяч рублей, но накопить нужно больше, потому что нельзя предсказать, что дальше будет происходить с телом. Когда удаляют яички, тестостерон вообще перестаёт вырабатываться, может быть гормональный сбой, придётся корректировать лечение. Многие говорят, что это всё дорого, но гормоны стоят полторы тысячи в месяц - камон, это вообще не деньги. Мне сейчас хватает и на гормоны, и на эпиляцию, и в ресторан с кем-нибудь сходить. Я вообще не переживаю из-за денег. Главное, что я сейчас счастлива, у меня есть работа и люди, которые меня поддерживают. Я меняюсь так, как мечтала с двенадцати лет. Конечно, мне хочется отказаться от длинных джинсов и маек, я бы с радостью носила платья, но пока страшновато делать это одной - если бы была компания, с которой я могла бы пойти гулять, то надела бы.

Планы на будущее очень большие: выучить иностранный язык, съездить на разведку в Европу, а потом взять билет в один конец. Сейчас многие валят в США, но я не воспринимаю США как истину в первой инстанции, знаю, что там есть гомофобные и трансфобные настроения. Я хочу жить там, где народ в целом добрее, чем в России, не только к трансгендерным людям, но и просто к тем, кто имеет какие-то особенности. Мечтаю о магазинчике, маленькой пекарне или кофейне: я очень люблю делать кофе, вообще люблю готовить, у меня всегда к этому была страсть. Скорее всего, я буду получать статус беженца, но к этому тоже подготовиться: сначала один раз съездить в страну, посмотреть достопримечательности и вообще узнать, как там, накопить денег.

Меня тянет в Германию и особенно в Австрию - ко всем этим лугам и соборам, мне кажется, мне там будет хорошо. Я сейчас постепенно учу немецкий, переключаюсь на него в играх, иногда читаю статьи. Я не верю, что у ЛГБТ в России может быть спокойная жизнь. Вроде есть какие-то подвижки, вот, например, в МКБ-11 нет диагноза «транссексуализм». Но я думаю, что настоящих изменений не стоит ждать раньше, чем лет через пять.

Саша

Пока мои родители занимались старшим братом, я часто был предоставлен сам себе, мог часами развлекать себя сам и гулял на улице без надзора. Помню, когда мне было лет пять-шесть, мои игрушки - пистолеты с пульками - не нравились бабушке, и брат их ломал. Он любил дома сидеть, читать или играть в компьютер, а я резвился на улице. К куклам никогда не тянуло, зато всегда нравились догонялки, велосипед, войнушка. В двенадцать лет у меня уже был взрослый разряд по стрельбе: из малокалиберной винтовки с 50 метров выбивал 98 из 100.

Лет в пять я впервые задался вопросом, нормально ли, что мне нравятся не мальчики, а девочки. Брат упоминал, что у него есть подруга-бисексуалка, позже я начал гуглить и узнал, что вообще бывают разные ориентации. Когда у меня начались отношения с девочками, родители как-то очень быстро смирились, наверное, руководствовались принципом «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не беременело». Считали, что это подростковое и пройдёт.

Почему-то взрослые, когда узнавали, что мне нравятся девочки, спрашивали, собираюсь ли я менять пол - видимо, потому что считали, что с женщиной обязательно должен встречаться мужчина. Они в шутку интересовались: «Ты что, мужчина?» Я отвечал: «Э-э, наверное, нет». Я знал, что трансгендерные люди существуют, но боялся даже задумываться о переходе, так как знал, как это сложно и дорого. Одноклассники знали о моих увлечениях, некоторые тоже считали, что это несерьёзно и скоро пройдёт. Друзья у меня были в основном не в школе, а извне.

Сейчас я бариста, работаю в кофейне в аэропорту. Я не представлялся мужским именем, не хотелось с порога кричать: «Привет, я транс». Там всё по документам, приходишь - бейджик уже готов. А гостям плевать, как тебя зовут, лишь бы кофе принёс. К тому же я не могу долго ходить в утяжке, поэтому на работе выгляжу как женщина, у меня четвёртый размер груди. Правда, мой наставник в первый же день понял, что что-то не так, он задал прямой вопрос - я ответил. Он разболтал, теперь все в курсе. Коллеги не верят, что это мой осознанный выбор, они считают, что я в секту попал и кто-то мне мозг промыл.

Когда тебя называют не твоим именем и местоимением, а паспортными, это оскорбительно. Режет слух, ощущение, как будто чем-то укололи. Моя мама до сих пор путается. Её коллеги, друзья и бабушка не в курсе, поэтому ей приходится при них говорить обо мне в женском роде, а со мной - в мужском. Раньше она это делала специально, пыталась так ненавязчиво меня переубедить, но теперь уже смирилась. Для неё это тяжело, но что я могу поделать.

Голос стал грубее, ощущаются вибрации, как будто простужен и хрипишь. Это очень приятно, чувствуешь, что процесс пошёл. Каждый прорезавшийся волос - это офигенно

В своё совершеннолетие я самостоятельно начал колоть тестостерон, это продолжается уже два-три месяца. Следующий этап - накопить на комиссию и слетать в Питер к Исаеву, получить справку, там уже двигаться дальше официально. В семнадцать лет я попробовал сходить к эндокринологу в детской поликлинике. Врач сначала подумал, что я его разыгрываю, но я показал, что у меня в штанах муляж. Есть несколько видов муляжей: универсальный, для мочеиспускания, для полового акта, можно и просто подручными средствами сымитировать, что у тебя в штанах что-то есть. Это имеет большое значение, сразу чувствуешь себя увереннее.

Среди моих знакомых есть люди, которые принципиально отказываются признавать, что я трансгендерный парень. Я стараюсь минимизировать контакты с теми, кто не хочет общаться со мной в комфортном для меня русле. Это не так уж сложно, я же не прошу вас кланяться мне при встрече, даже не прошу чай мне сделать - просто называть меня определённым образом. Некоторые люди пристают с вопросами, пытаются выяснить, парень я или девушка, но я стараюсь не удовлетворять их любопытство. Думаю, с этим будет легче, когда у меня отрастут борода и усы.

Я уже чувствую изменения от терапии, усы начали гуще расти, на подбородке уже два-три волоса. Грудь и ноги у меня и до этого волосатые были - возможно, потому что у меня и до этого был высокий для девушки уровень тестостерона. На первых порах были скачки настроения: я обычно полностью себя контролирую, а тут были прямо истерики, один раз я от злости разбил дверь. Немного изменился тембр голоса, стал грубее, ещё ощущаются вибрации, как будто простужен и хрипишь. Это ощущение очень приятное, чувствуешь, что процесс пошёл. Каждый прорезавшийся волос - это офигенно.

Я планирую когда-нибудь продолжить учиться на архитектора, но пока что задержусь на работе в кофейне, пройду комиссию и получу справку. Если всё будет официально, я смогу спокойно получать нужные мне препараты - так как тестостерон считается сильнодействующим веществом, сейчас это непросто.

Трансгендерному человеку очень сложно найти партнёра. Вот раньше, когда я думал, что я просто лесбиянка, было проще. Не очень понятно, кого искать, когда ты в процессе перехода - лесбиянок, гетеросексуалок, бисексуалок? К тебе тоже странно относятся: ты недомужик, недобаба, что-то между - непонятно, что с тобой делать. Находятся желающие познакомиться именно с людьми, находящимися в процессе перехода, но это, скорее всего, извращенцы, которые хотят секса на одну ночь. Мне кажется, даже трансгендерным геям найти пару проще, чем гетеросексуальным трансгендерным людям. С моей девушкой Дашей мы знакомы пять лет, за это время мы расходились и сходились, сейчас живём вместе. Пять лет назад Дарья была лесбиянкой-феминисткой, у неё были причины ненавидеть мужчин. Тогда она вообще не хотела разговаривать о моём переходе, но потом приняла меня. Некоторые говорят, что Даша от меня уйдёт, потому что я такой, но мне кажется, что люди и так приходят и уходят, это не зависит от того, кто ты и с кем спишь, суёшь или не суёшь.

Несмотря на расставания, у нас большая любовь уже больше пяти лет. Сначала я не придавала значения тому, что он себя называет в мужском роде, тогда была даже такая мода среди девушек. Но потом я поняла, что всё серьёзно, и для меня это было шоком: я ничего об этом знала, мне раньше не встречались трансгендерные люди. А тут оказывается, что мой любимый человек - мужчина, а я же вроде как лесбиянка.

Полностью я всё это приняла буквально пару месяцев назад, когда окончательно поняла, что изменить ничего не получится. Я решила, что буду рядом и буду стараться. Теперь я помогаю Саше делать уколы с тестостероном. Мы работаем вместе, правда, всегда в разные смены, я пытаюсь на работе кого-то переубедить, объясняю, что для Саши важно, чтобы его называли мужскими местоимениями, что это не шутки. У меня самой семья довольно консервативная, когда они узнали о моей ориентации, я всех по очереди к психологу водила.

Я состою в разных сообществах для трансгендерных людей: есть группа, где оказывают юридическую помощь, группа по операциям, где люди скидывают свои фотки до и после. Я был на одной сходке в реале, но, будучи на втором месяце терапии, почувствовал себя неуютно: я ещё не выгляжу так, как хотелось бы, а там все выглядели как парни, с бородой и нормальным голосом. У меня пока даже не хватает смелости пойти в мужской туалет в торговом центре, предпочитаю терпеть до дома.

24-25 лет - этот тот возраст, когда многие трансгендерные мужчины уже завершают свой переход, тогда трансформация уже идёт на той стороне, где ты точно не девушка, тебя не спутают. Есть два варианта, что можно делать после: либо ты скрываешь от всех всю жизнь, что ты трансгендерный парень, либо остаёшься в сообществе и делишься опытом с теми, кто только начинает. Я, наверное, предпочту скрывать, потому что своё прошлое считаю унизительным. Многие тоже считают, что историю своего трансперехода лучше скрыть. Что ты, родителям своей жены скажешь, что ты не биологический парень, а поменял пол? В какой момент ты должен людям при знакомстве об этом сообщать? Знаю историю про парня, который собрался с девушкой завести ребёнка, и они сначала решили сообщить её родителям, что он трансгендерный человек. Они отправили парня на принудительное психиатрическое освидетельствование, и у него «вдруг» нашли шизофрению, теперь он вообще официально недееспособен.

Оля

В двадцать два года мне попался фильм «Шокирующая Азия», там рассказывали про интерсекс-людей. Наверное, это был звоночек, что мне надо разобраться в себе. Вообще, я уже лет в пять чувствовала, что со мной что-то не так, но жизнь в маленьком городке, в военно-морском гарнизоне накладывает отпечаток - понимаешь, что о своей «ненормальности» и вообще о таких темах лучше не говорить. Примерно через год после фильма мне попалась интересная статья о трансгендерных людях. Не скажу, что после неё было озарение, но что-то я почувствовала. Я пообщалась с разными людьми, почитала литературу и решила, что нужно сходить к сексологу.

Тогда я как раз уволилась с госслужбы и работала в небольшой компании. Мне повезло, что у нас весь отдел был из неформалов и можно было прийти вообще в каком угодно виде. После армии я отрастила волосы, снова вставила в левое ухо серьгу, иногда красила ногти чёрным - компания была хорошая и никто не докапывался.

Я пошла по врачам, сексолог посоветовал мне пройти тесты и сходить к психиатру. Сказал, что у меня, скорее всего, не склонность к кросс-дрессингу, а что-то большее. Я очень долго с этим тянула, переживала из-за возможной реакции семьи: отец у меня военный до мозга костей, мама тоже такая бодрая.

Было страшно - вдруг я действительно трансгендер? В итоге я сходила к психиатру, предположения подтвердились, но я попросила диагноз не записывать официально, чтобы нигде это не всплыло. Хотела сначала попробовать просто с этим пожить, но спокойно пожить не удалось: у меня начались жесточайшие нервные срывы. Сейчас я понимаю, что меня и до этого разъедала дисфория, но я от неё убегала - в критические моменты занимала себя чем-то, например всю ночь каталась с друзьями на роликах или в компьютерном клубе зависала. Но я понимала, что вечно так продолжаться не может и чем дольше я пытаюсь угодить другим и переживаю, что кто-то узнает, тем мне самой же хуже.

В 2010-2011 году уже было понятно, что трансгендерным людям в России тяжело, у нас гомофобное общество, с работой уж точно будут проблемы. Но я уже решилась пойти по этому пути и начать переход, для начала нужно было себя обеспечить финансово. Нужна была стабильная работа, место, где не будут докапываться до внешности. Я нашла классный проект по кинореставрации, там можно было неплохо зарабатывать, но его вскоре закрыли. В итоге попытки организовать финансовую стабильность заняли у меня несколько лет.

Мама начала спрашивать, почему у меня ногти длинные, почему волосы отрастила, уши проколола

Когда всё стало более-менее хорошо получаться, я решила, что пора начинать. Всё было ничего до конца прошлого года, когда появился новый закон (в Минздраве разработали форму справки для изменения пола в свидетельстве о рождении. - Прим. ред.). У меня началась паника, так как в первой редакции закона комиссии были очень непрозрачными, там всё намекало на то, что без взятки справку не получить. И всем этим должны были заниматься именно районные ПНД. У меня на тот момент справка была только из Германии, я специально ездила туда, чтобы перепроверить выводы российских врачей.

В ужасе я приехала к подруге, она минут за двадцать вправила мне мозг и сказала, что ничего не надо бояться. В итоге я всё прошла ещё в прошлом году, а в этом получила справку. Документы пока не поменяла, так как планировала весной сделать FFS (феминизирующая пластическая операция на лице. - Прим. ред.). Но всё пошло наперекосяк: на одном проекте мне не заплатили, потом устроили аутинг, из-за которого я потеряла ещё несколько проектов, и сейчас пока сижу без денег, занимаюсь непонятно чем. На всё мероприятие мне нужно миллиона полтора, а чтобы начать делать хоть что-то и не менять без конца фотографию в паспорте, хотя бы тысяч 300–400. Справка действует только год, поэтому я в любом случае поменяю документы до марта следующего года, успею я сделать пластику или нет.

Отец до сих пор не знает, мы с ним несколько лет почти не общаемся - только на Новый год и в день рождения друг друга поздравляем. Они с мамой давно развелись, он занят новой семьёй. Сестра считает, что не стоит сейчас ему говорить: у него обострение гомофобии и результат может быть непредсказуемый. С мамой я общаюсь постоянно, в какой-то момент она, конечно, стала замечать. Однажды мы с ней куда-то ехали вместе, и она начала спрашивать, почему у меня ногти длинные, почему волосы отрастила, уши проколола: «Ты на девочку похож теперь, может, пол поменяешь?» Я ответила, что если надо будет, поменяю. Несколько подобных разговоров я свела на нет, но потом поняла, что скрывать бессмысленно: сестра уже была в курсе и обращалась ко мне как к девушке, и мне надоели эти постоянные ужимки, прятать при приезде мамы косметику и так далее. Я долго ждала подходящего момента, но потом поняла, что его не будет, и просто как-то на кухне вечером сказала, что хочу сделать операцию по коррекции пола, показала справки.

Мама говорила спокойно, но было видно, что она ошарашена, не совсем понимает, что происходит. Сказала, что я больной человек и меня надо лечить, но это была не ярость, а защитная реакция. Я её могу понять, всё-таки это советское воспитание. В конце концов она поняла, что от этого никуда не деться, что я по-прежнему остаюсь её ребёнком. Сейчас она уже привыкла, что я крашусь и ношу длинные ногти. Когда мне нужна была поддержка, мама её оказывала, за что ей большое спасибо.

Я сейчас работаю на себя, но с заказчиками иногда вижусь лично. Одна заказчица меня раскусила буквально за две минуты, поинтересовалась, давно ли я на гормонах, и спросила, как теперь ко мне лучше обращаться. С друзьями всё было просто, никто не отвернулся, даже друзья детства нормально отреагировали. Правда, не все до сих пор переключились, путают местоимения. Думаю, если бы я ходила в чисто женской одежде, в платьях, им было бы легче. Но я выбираю унисекс - в первую очередь из соображений безопасности, чтобы лишний раз не нарываться. Каблуки ношу, но редко - буду чаще, когда ноги немного подкорректирую.

Ко мне один раз пристал пьяный молодой человек ночью в магазине, попробовал мне что-то предъявить за длинные волосы, но я «включила мальчика», и мы быстро разошлись. В другой раз ко мне в автобусе пристал гопник, начал докапываться, не парень ли я. Я начала с ним разговаривать и буквально за пять минут объяснила, кто я и что я, после чего он сказал: «Давай я тебя провожу, а то у нас тут район неспокойный». Гаишникам как-то сказала, что я травести-актёр, еду с работы, просто грим не снял. Сейчас в больших городах у всех регистраторы, камеры, так что правоохранители стараются не рисковать. А прохожим вообще плевать, все спешат по своим делам. Максимум какая-нибудь компания может поржать, показать пальцем и пойти дальше. В маленьких городах, конечно, другая обстановка - там за длинные волосы действительно можно получить.

У меня есть партнёр, мы с ним познакомились на Badoo - у меня была анкета, я там в основном собирала коллекцию неадекватных комментариев, ну и изредка с кем-то общалась. Он мне первый написал, мне понравилась его татуировка, мотоцикл. Вообще, у меня не было цели найти там партнёра, я несколько раз встречалась с людьми с сайтов знакомств, но обожглась. С этим парнем мы сначала просто иногда переписывались, потом мне однажды было плохо, я не хотела быть одна и предложила ему приехать, мы проболтали всю ночь. Всё как-то постепенно развивалось и перешло в отношения, он меня даже представил своей маме.

Я стараюсь о плохом не думать, жить на позитиве. Вот сейчас у меня нет денег, я понимаю, что все мои планы пошли коту под хвост, надо что-то придумывать и как-то зарабатывать. Если я буду грустить и прокрастинировать, это не продвинет меня к моей цели.

Ксюша

Лет до четырнадцати я думала, что у меня просто гомосексуальная ориентация. Чтобы избавиться от дискомфорта, решила побриться налысо и стать гопником у себя на районе: типа, буду настоящим мужиком, избавлюсь от всех этих заморочек. Даже нашла себе девушку, мы с ней полгода встречались.

Однажды меня сильно избили на улице пять человек. После этого я поняла, что мне очень некомфортно с тем, что меня восприняли именно как мужчину и избили. Начала задумываться: может быть, что-то не так не с ориентацией, а с полом? Начала гуглить, сильно загналась по этому поводу, читала статьи про трансгендерность примерно год и летом 2016 года полностью себя приняла как девушку.

Сообщила маме с папой. Они оба сказали, что это интернет виноват, пришлось переубеждать их с помощью литературы, фильмов, статей, в конце концов они меня приняли. Показывала им «Парни не плачут», «Девушку из Дании», «Мою жизнь в розовом цвете», ещё какую-то российскую документалку про девушку Сашу. Сейчас я живу с родителями, отношения у нас хорошие. Бабушка по папиной линии не в восторге от моей трансгендерности, хочет меня в армию отправить. Дедушка вообще не знает. А по маминой линии все в курсе, отреагировали нормально.

Когда мне было пять лет, папа меня водил к психологу. Тот сказал, что у меня просто театральные способности, что я стану великим актёром, папа успокоился и как-то на это забил. Всё было видно с детства, я кукол любила, мы с сестрой играли, таскали мамины вещи и наряжались, устраивали показы. Я сто раз ходила к психологам, психотерапевтам и психиатрам, все мне говорили: «Вот будет тебе восемнадцать - приходи, поговорим, а пока ты ребёнок». Мы с мамой поехали в НЦПП, когда мне было шестнадцать, там меня наконец-то признали, написали диагноз, сказали, какие нужно сделать анализы.

Психиатр, к которой я ходила, чтобы получить справку для смены документов, сразу сказала, что не считает трансгендерность болезнью. А вот в районном ПНД меня отправили на МРТ мозга и там обосрали с ног до головы. Зовут: «Иванов, подходите». Я подхожу, мне говорят: «Что за шутки?» Когда выяснилось, что я всё-таки Иванов, стали говорить, что мне надо в «Гейропу», что я урод в семье, что меня, наверное, отец сильно бьёт. Психотерапевт в ПНД мне загоняла какую-то жуткую дичь. За три недели, что я к ней ходила, она предположила, что меня «просто кто-то трахнул в жопу в детстве» и мне понравилось, а ещё - что я один раз юбку в пять лет надела и эта мысль в меня засела. В общем, что я «больной человек». Ещё заявила, что «трансгендеры - это те, у кого XXY, остальные просто врут и им нравится переодеваться». Я пыталась что-то рассказать и объяснить, но это было бесполезно.

В народе по-прежнему считается, что трансгендерный человек - это мужик в юбке. Мне говорят, что я обманываю, просят снять трусы, показать кадык

В школе меня гнобили с первого класса и до самого выпуска, потому что я якобы отличалась от всех. Хотя, наверное, я действительно отличаюсь. Сейчас я учусь на третьем курсе в колледже на модельера-художника парикмахерского искусства. Хочу поступить в институт на актёра театра и кино, занимаюсь в театральной студии. У меня с детства тяга к актёрской профессии, нравится играть, что-то показывать людям, танцевать. Я обожаю репетировать, это самая классная часть, а выступления - это уже как выдох после репетиции. Страха сцены вообще нет, мне весь этот движ очень нравится. В театральной студии сразу все знали о моей трансгендерности, а в колледже я рассказала в начале второго курса, когда уже начала терапию и не было смысла дальше молчать. Все отреагировали нормально - сказали, что и раньше было понятно.

От гормональной терапии ощущения офигенные, у меня жизнь разделилась на до и после. В первые месяцы, правда, могут быть резкие смены настроения, слёзы. Я один раз плакала, потому что в «Камеди Клабе» плохо пошутили. Эту перенастройку нужно просто пережить. У меня были попытки суицида, потому что усугубилась депрессия, то взлёт, то падение, очень сложно себя контролировать. Я резанула себе руку, испугалась крови и больше не пробовала. Потом психологические проблемы и комплексы уходят на второй план, ты уже можешь открыто общаться с людьми, не объясняя, что ты трансгендерный человек. Грубо говоря, если «исходник» хороший и ты начинаешь терапию рано, то скоро уже можешь спокойно представляться как девушка и чувствовать себя комфортно. Всё, конечно, не в одночасье произошло, а постепенно, но уже на пятом месяце ко мне на улице обращались как к женщине. Я себя сразу так уверенно почувствовала, даже хожу по-другому, такой расслабленной походкой. Ко мне подходят на улице знакомиться, спрашивают: «Девушка, как же вам с таким ростом живётся?»

В народе по-прежнему считается, что трансгендерный человек - это мужик в юбке, и мне постоянно говорят, что я обманываю, просят снять трусы, показать кадык. Я могу поржать с друзьями, потроллить, например хриплым басом что-то рявкнуть, а потом говорить: «Ой, да вы что, вам показалось». Раньше у меня был баритон, низкий оперный голос, но потом я начала тренировать связки, чтобы говорить как женщина: искала уроки на YouTube, на «Дваче», изучала интонации - и примерно за год у меня голос изменился. Сейчас я могу резко менять голос, переключаться. Я слежу за одной девочкой Юлей из Иркутска, она в четырнадцать лет начала терапию и сейчас просто бомбическая мадам. Она моего возраста, и мне аж плакать хочется, когда я смотрю её фотки. Мечтаю когда-нибудь выглядеть так же круто.

У меня всегда повадки были манерные, единственное, чему я специально училась, - выпячивать губы, чтобы это выглядело естественно. Раньше хотела губы себе накачать, но года за два они сами увеличились, теперь вроде и не надо. А глазками нас научили стрелять на уроке истории в восьмом классе: вверх, вниз, на человека.

Я часто знакомлюсь на тиндере, но там такая пропасть. У всех столько желчи, мужики сразу пишут «поехали ко мне», если кому-то говорю про свою трансгендерность, начинаются дурацкие вопросы. Вот вчера какой-то парень написал, что он врач, начал спрашивать, «а как мама относится», «а как папа», «а как ты ходишь в туалет», «а покажи сиськи». У меня были отношения, начавшиеся в тиндере, недавно закончились. Две недели с человеком потусовалась, а потом понеслись шутки вроде «хахах, вот у тебя член есть», «а включи свой мужской голос на улице, я хочу посмотреть на реакцию». Человек себя считал всегда правым, ему же «просто интересно». Вот я его и бросила.

Гарри

Квест по осознанию у меня был сложный: я долго жил вне любой информации об ЛГБТ и трансгендерности, лет до двадцати пяти просто не знал таких терминов. При этом лет с четырёх я понимал, что со мной что-то не так. Это очень странное переживание: ты пытаешься почувствовать себя девочкой, но не получается. Всё осложняется тем, что у меня было достаточно травматичное детство: трудно разделить, где травмы от того, что мне не давали слова, не верили, что я чувствую то, что чувствую, и унижали, а где - специфические вещи, связанные именно с трансгендерностью. Сейчас я психолог и, естественно, пытаюсь в этом разобраться.

Я долго старался вести образ жизни «стандартной» девушки, носил платья, делал макияж и причёски. Меня упрекали в том, что мне не хватает женственности - сейчас это звучит забавно, но тогда било по больному месту. Имя Гарри у меня с восьми лет, оно как-то само пришло в связи с творчеством: сначала так звали главного героя моего романа, который разворачивался на Диком Западе, потом я осмелился играть этого героя в детской компании, где я был заводилой и придумщиком. К сожалению, я ещё долго ничего не знал о мире вне цисгендерности - как писал Григорий Остер, «родился девочкой - терпи». Вот я и терпел.

После двадцати лет я стал «феминисткой» - это казалось логичным, ведь мне не подходила конвенциональная женственность. Я не жалею, что много читал, слушал и общался на эту тему, феминизм дал мне новую картину мира. Я всё это хорошо понимал и ощущал на себе, например, когда под паспортным женским именем работал в журнале о ножах «Прорез» - однажды на мою статью написали отзыв: «Для женщины неплохо написано». Я понимал, что женщина может выглядеть как хочет, носить штаны и короткую стрижку, но у меня всё равно не было ощущения, что я нашёл своё место. Потом знакомый из ЖЖ рассказал мне о трансгендерности - так лет в 25-26 я впервые узнал, что это такое, и попытался приложить к себе новое лекало. После всех моих терзаний и попыток стать «нормальной женщиной» это было непросто.

Хотя близкие люди ещё со школы звали меня моим настоящим именем Гарри, я долго не ощущал себя вправе говорить о себе в мужском роде. Пытался найти какие-то компромиссы - Гарри ведь может быть и женским именем. Сначала я пробовал хотя бы иногда писать о себе в мужском роде в моём личном дневнике, потом пришёл к концепции бигендерности и начал писать об этом закрытые посты в ЖЖ. Сразу перейти на мужской род было сложно, потому что внутренний запрет оставался. Сейчас я определяю себя как бигендера с очень сильным уклоном в мужскую сторону - проще это звучит как трансгендерный парень.

Даже моё тело сказало мне: «Извини, я не знаю, как так получилось, но ты мужик»

Мои первые посты вызывали немало отзывов, многие были откровенно мерзкие. Например, беременная бывшая подруга написала: «Да если к моему ребёнку подойдут такие, как ты…» Другие знакомые писали: «Да что ты врёшь, я тебя видел, ты женщина». После серьёзного личностного кризиса, который произошёл в 2010 году, я впервые отчётливо почувствовал, что вообще хочу жить, и начал более уверенно позиционировать себя как бигендерного и трансгендерного человека, говорить об этом вслух. Тогда я уже интересовался психотерапией и узнал о методе телесного инсайта: друзья, которые его попробовали, рассказали, что он помогает понять, кто ты такой, кто ты настоящий. Это мне и было нужно.

Метод телесно ориентированной инсайт-терапии, в который я теперь влюблён, создала Марина Белокурова, у неё я учился и теперь сам работаю под её началом. Если описывать совсем кратко, мы вытаскиваем из тела застрявший там с детства импульс, который проявляет настоящую природу человека. Мозгом в эти конфликты и травматические сценарии не залезть, поэтому мы решаем их через тело и телесную работу. Это способ понять, кто ты, и начать жить именно свою жизнь, как Я-Настоящий, при этом не разрушая ни себя, ни других.

В терапии сначала было тяжело, так как пришлось работать с болезненными травмами, и они оказались гораздо глубже, чем я думал. Окончательное понимание того, что я трансгендерный мужчина, пришло неожиданно: во время одной из сессий моё тело буквально отказалось работать в женском роде. Моя коллега, которая была не в курсе, начала говорить обо мне «она», «девочка». Я почувствовал, что моё тело дёргает, как током, и понял, что работать так больше не получится, никогда. Что я уже точно не смогу жить «в шкафу» и притворяться цисгетероженщиной. Даже моё тело сказало мне: «Извини, я не знаю, как так получилось, но ты мужик».

Я понимал, что легко не будет, боялся, что никто не будет со мной общаться и тем более работать как с психотерапевтом. С этим сложным периодом мне удалось справиться благодаря моим друзьям. В конце прошлого августа моя подруга сделала мне профессиональную страницу в фейсбуке под моим настоящим именем. Я боялся, что туда придут трансфобы и гомофобы, начнут писать гадости, но всё прошло гладко. Ко мне стали приходить абсолютно потрясающие люди, которым было вполне комфортно со мной работать. Кроме того, и в личной жизни я стал всё больше открываться, находить таких же, как я, ЛГБТ друзей и приятелей. Я по-прежнему могу использовать паспортное имя в каких-нибудь конторах вроде Сбербанка, где просто не хочется тратить силы и всем всё объяснять. Но в работе, которая предполагает искренний контакт, называть себя женским именем для меня было бы ложью.

Я сделал каминг-аут перед клиенткой, с которой до этого работал под паспортным именем: в очередной раз, когда она мне написала, я как можно мягче и тактичнее ответил, что теперь ко мне стоит обращаться иначе. Больше всего я боялся, что что-то будет не так с итогами терапии и её впечатлением от нашего сотрудничества. Но реакция клиентки была абсолютно лучезарной: она написала, что я по-прежнему её терапевт и нет никаких причин переживать. Это было потрясающе. В другой раз мне пришлось по телефону потенциальной клиентке объяснить, что меня стоит называть Гарри, и этот абсолютно незнакомый человек тоже отреагировал абсолютно спокойно, не задавал никаких идиотских вопросов. По идее это должно быть нормой, но у нас норма - культура насилия, поэтому я считаю, что мне несказанно везёт.

Я, конечно, думал про физические изменения. Здоровье у меня, мягко говоря, не железное, и то, что я сейчас не ем таблетки горстями и не живу по больницам, - одна из моих больших заслуг. Я много работал над своим телом, занимался цигуном, восточными единоборствами. Ложиться на операционный стол и потом всю жизнь принимать лекарства - сейчас на такой шаг я решиться не могу.

Моя большая боль - это рост. Это один из факторов, которые определяют мою позицию по поводу перехода: я точно не вырасту до ста восьмидесяти, а становиться мужиком ростом в полтора метра мне не хочется. Я стараюсь выглядеть как можно менее «девочково», не ношу юбки и платья, покупаю одежду в мужском отделе, однако в силу моего миниатюрного размера это обычно подростковые вещи. Многие люди считают, что одежда - это просто одежда, но для меня это не так. На улице ко мне никогда не обращаются как к мужчине. Меня ранит каждый раз, когда мне прилетает от незнакомца какая-нибудь «девушка».

«Обычные люди», то есть те, у которых акушерский пол совпадает с гендером, каждый день получают подтверждения своего существования - каждый раз, когда их гендер определяют правильно, когда к ним обращаются как к «девушке» («женщине», «мужчине») в магазине или на улице. Трансгендерные люди, такие, как я, в такие моменты получают отрицание своего существования. Если я в хорошем состоянии, то это ощущается как булавочный укол, если в плохом - это может быть очень болезненно. Есть множество ограничений: например, я хочу пойти в бассейн - сразу возникают вопросы про паспортное имя, раздевалки. Все эти вещи невидимы для цисгендерных людей. Все эти «девушки», невозможность спокойно пойти в место, где нужно показать паспорт, шанс везде получить удивлённый взгляд, идиотский вопрос, трансфобную реакцию - всё это выматывает. Ситуацию ежедневной дискриминации хорошо описывает термин «боль от тысячи порезов»: каждый раз, когда в «Старбаксе» спросили, как тебя зовут, а потом написали на стаканчике не твоё имя, забирает у тебя силы.

Интервью:
Ксюша Петрова

Предыстория моего рассказа в том, что по жизни я часто сталкиваюсь с мнением обывателей о понятии «Транссексуализм» в крайне негативном аспекте. Приведу один из многочисленных примеров. Однажды некая девушка, столкнувшись в своей жизни с транссексуалом высказала примерно такую точку зрения – «Убивать таких надо, либо сдавать в психушку!»
Из чего у меня возник вопрос, «А если у вас вдруг родится такой ребёнок, Вы его убьёте? Будете пытаться правильно воспитывать, или сдадите в психушку?»

МОЯ ИСТОРИЯ:
Я хочу рассказать отрывок из своей жизни. Любителей эротики и интимных сцен хочу разочаровать, здесь ничего подобного нет.

С чего начать? Примерно с 5 лет дети начинают первоначально осознавать свой гендер. Кто я, мальчик или девочка. Это происходит не на подражании, не на стремлении быть на кого-то похожим, а на подсознательном уровне. Мальчики начинают осознавать, что они мальчики, девочки, что они девочки. Если ребёнок осознаёт себя девочкой имея гениталии мальчика или наоборот то, это не психическое заболевание, это ядерный транссексуализм (то есть врождённый). Кем мы рождаемся, мальчиками или девочками, определяется не по половым признакам. Я не хочу углубляться в медицинские термины, но при определённом развитии мозга, мы осознаём свой гендер. Изначально, в утробе матери плод на определённом этапе бесполый, точнее гениталии формируются одинаково у всех. Далее, под влиянием эндокринной системы, половые органы либо остаются внутри организма и получается девочка, либо гениталии опускаются вниз и получается мальчик. Иногда в формировании связи мозга и половой системы происходит сбой. Мозг может быть женским, а тело мужским, или наоборот.
Вопреки уже научно доказанному факту физиологического расстройства, трансгендеров называют придурками, извращенцами ну и всё в таком роде.
Для справки: Диагноз Транссексуализм рекомендовано исключить из перечня психических расстройств уже в 2017 году. При более тщательном исследовании доказано, что это патология формирования организма в области эндокринной системы с анатомическими отклонениями. Ещё одно обывательское заблуждение в том, что нас причисляют к сексуальным меньшинствам, что таковым не является. Людям не даёт покоя приставка с корнем «секс», они считают, что проблема в сексуальном расстройстве. Мне и самому не нравится слово «Транссексуал». Оно неправильно формирует данную особенность в умах людей. Лучше говорить Трансгендер. В некоторых странах такие люди получают государственную поддержку и бесплатное лечение. У нас в стране каждый трансгендер вынужден решать свою проблему самостоятельно и держать оборону от осуждения и агрессии общества. Ещё один миф о трансгендерах это-то, что человек хочет изменить свой пол исключительно только тогда, когда возникают интимные отношения. Заверяю вас, многие трансгендерные люди меняют пол не имея сексуального партнёра. Им просто важно быть тем, кем они являются. Скажу больше, когда я принимал решение о смене пола, мне на комиссии задали вопрос, а если бы эта операция была смертельно опасна, ты бы отважился на неё? Я ответил не задумываясь ДА!! Пусть меня тогда хотя бы похоронят как мужчину.
Я постараюсь изложить историю на сдержанных нотах. Просто жизнь, просто история человека.
Волею судьбы я родился в женском теле с мужским мозгом. К сожалению, современная медицина ещё не научилась исправлять патологии строения мозга. Всё что нам могут предложить, это перекроить хирургическим путём своё тело. Насильственное принуждение жить в соответствии со своим природным телом обычно заканчивается очень трагично. Не редко это приводит к самоубийству. Такие люди испытывают колоссальное давление с самого детства. Родители не могут понять, почему их мальчик или девочка не хотят носить одежду того или иного пола. В детстве ребёнок ещё не понимает и не осознаёт многих вещей. И уж тем более ребёнок не пытается выделиться таким образом. У него ещё нет никаких сексуальных фантазий и влечений. Ему просто очень сложно и тяжело от психологического давления. Ломается психика и личность человека. Это ещё одно заблуждение многих людей в том, что, по их мнению, надо было правильно воспитывать ребёнка и тогда было бы всё хорошо.
Как бы я был счастлив, если бы в моём детстве меня поняли родители. Но мне, как и многим не повезло. Я сопротивлялся на сколько мне хватало сил. Я не мог понять почему, если я мальчик, меня наряжают в платье и завязывают бантик. Ведь это так стыдно. Мне казалось я выгляжу глупо и нелепо. Я хочу лазать по деревьям, играть в войнушки, быть командиром отряда. А мне надели платье, какой же я командир в таком виде?! Я кричал и бился в истерике, просил надеть мне шортики или брюки. Но меня никто не слушал. В садике я срывал бантик, заправлял несносное платье в колготки, чтобы хоть как-то скрыть свой позор. Мои желания быть мальчиком воспринимались как бред. Дело зашло так далеко, что меня в 9 лет положили на обследование в психиатрическую больницу.
Это был 1978 год. Провинциальная психушка, я в палате с решётками, вокруг меня совершенно безумные дети. В игровой комнате, куда нас сгоняли как собачек, не было ни одной игрушки, голые стены. В комнате нет ни одного предмета мебели, на полу вонючий синтетический палас. Один мальчик писает прямо на палас, а потом ложится лицом в эту лужу. Кто-то просто безумно бегает и кричит по комнате, кто-то тихо сидит в углу и бьётся головой о стену. Среди этого хаоса стою я и не понимаю, за что меня сюда поместили, что я сделал, в чем так провинился перед родителями? На окнах не было занавесок, по ночам огромная луна смотрела на меня жёлтыми глазами, а на соседней койке безумно выла девочка. Мне было страшно и одиноко. Потом эта девочка бросилась на меня и начала душить. Я бросился к дверям, но их закрывали на ночь на ключ и ставили в палате горшок. К моему счастью, приступы агрессии у той девочки были мимолётными. Она убрала руки от меня также быстро, как и набросилась. Потом она стала безумно хохотать. Через определённое время она засыпала. А я боялся закрыть глаза. Но усталость брала верх, и я засыпал. Это повторялось почти каждую ночь. Кому-то жаловаться было бесполезно. Кругом безумные дети и совершенно безразличный персонал больницы.
Возможно я бы мог остаться здесь на всегда и потихоньку действительно сойти с ума, поскольку мои заявления и высказывания о том, что я мальчик, не поддавались здравому смыслу общества. Однажды в больницу приехала моя бабушка, проведать меня. Привезла что-то вкусненькое, какие-то игрушки. Потом попросила мед сестру разрешить нам погулять по территории больницы. Я, со своей детской наивностью рассказал бабушке, как мне здесь живётся и что происходит. Особых подробностей я не помню, но помню, что она взяла меня за руку и сказала, пойдём, мы больше сюда никогда не вернёмся. Она забрала меня и отвезла домой. Дома вечером до меня доносились обрывистые отголоски скандала моей мамы с бабушкой. Бабушка кричала на маму и спрашивала её, зачем она положила меня в психушку. На что та ответила, что направление выписала детский врач. Раз дали направление, значит так было надо.
Благодаря бабушке, меня больше не мучили разными обследованиями. Но давление продолжалось ещё долгие годы. Сама бабушка старалась разными способами привить мне женские навыки и умения. Методом кнута и пряника, она заставляла меня вышивать крестиком, учила вязать, шить, готовить и носить платья. В моём понимании, это была какая-то жестокая игра. Мне ничего не оставалось, как выполнять эти правила игры. Но я бунтовал и старался в любой удобный момент тайком надеть брюки своего старшего брата. Более серьёзные испытания у меня начались с момента полового созревания. В подростковом возрасте впервые приходит понятие любовь. Бурлят гормоны и сносит крышу. Мне, согласно моему восприятию гендера, нравились девочки. Я наивно им в этом сознавался, но надо мной смеялись. Я пытался доказать любыми способами, что я самый лучший, самый смелый, самый бесстрашный. Почти каждый день меня тянуло на какие-то подвиги. Хотелось сделать что-нибудь такое, чтобы все ахнули и ни один мальчишка не смог бы на такое отважиться. Многие мои поступки иногда вызывали просто ужас у окружающих. Я откровенно рисковал жизнью и посвящал свои подвиги девочке, которая мне нравилась. Мою подростковую дурь было не унять. А ещё я был романтиком. Мне хотелось быть самым лучшим. Я пытался удивить свою возлюбленную тем, что дарил ей цветы неординарным способом. Ночью я с букетом залезал на крышу её дома и привязывал букет к верёвке. Когда она просыпалась утром и выходила на балкон, перед её лицом висел роскошный букет роз. Цветы были по всюду. И в почтовом ящике, и на подоконнике, и на балконе почти каждый день. Все соседи и знакомые знали о том, что я дарю цветы, пишу стихи и пытаюсь понравится девочке из соседнего дома. Но всё это воспринималось с осуждением и иронией. Будь на моём месте обычный парень, история носила бы романтический характер и имела определённые радужные краски. А в мой адрес долетали лишь социальные пощёчины. Для большинства людей мы изгои. Ненормальные люди с повёрнутой психикой. Я и сам уже не понимал, что я за неведома зверушка. Почему в моей жизни всё так? Сам факт того, что моё тело не мужское, угнетал меня. В определённый момент жизни мне стало не комфортно ни с мальчиками, ни с девочками. Меня гнали отовсюду. Девочки не принимали в свою компанию, а мальчики в свою. Что мне делать? Кто я? Первый раз серьёзно не хотелось жить. Что делать дальше я не знал. В голову лезли нелепые мысли. А может я недостаточно много уделяю внимания в формировании своего тела, думал я, наверное, надо качать мышцы, заниматься мужским спортом и тогда моё тело станет «правильным». Я усиленно занялся спортом. Тягал гантели, бегал по 10 км. каждый день, ходил в горы, ездил на велосипеде. А потом пошёл записаться на секцию дзю-до. В те годы женского дзю-до не было. Я пришёл к тренеру и попросился на тренировки. Мне отказали. Я был настойчив и приходил туда каждый день. Просил просто посидеть в зале и посмотреть на тренировки. И опять же, я не понимал, почему им можно, а мне нельзя заниматься дзю-до. Что я не так делаю, почему мне отказывают? Однажды я после тренировки попросил тренера просто попробовать хоть что-то сделать. Он ради шутки разрешил мне надеть кимоно и попробовать побороться. Видимо во мне что-то было на его тренерский взгляд, и он разрешил мне приходить в зал на тренировки, но объяснил, что в соревнованиях я участвовать всё равно не смогу. Я с радостью согласился на его условия. Уже через полгода я начал выигрывать своих сверстников в тренировочных схватках. Тренер мне говорил, что у меня талант и возможно в будущем разрешат женское дзю-до. Моя фигура обрела довольно атлетический вид, но изменений, о которых я мечтал с телом не происходило. В те годы меня от дурных мыслей спасало ещё то, что я по натуре был очень увлечённым и разносторонним человеком. Помимо занятий спортом я ходил на разные творческие кружки и студии. Я занимался вокалом и театром. Дома стояло концертное пианино, я тайком от мамы иногда пробовал играть, что-то сочинять и петь. Некоторые, кто слышал, как я пою, говорили, что это довольно неплохо. Но я к этому относился, как к простому увлечению. Заниматься в театральной студии мне очень нравилось. Иногда доставались мужские роли, и я их не играл, я ими жил. В эти минуты я был настоящий! На тот момент мне было уже 15 лет. В этот период на меня уже обращали внимание мальчики с некой долей симпатии. А мне было странно их внимание. Я воспринимал их как друзей, не более. А если знаки внимания были настойчивыми, то меня это откровенно бесило. Я никогда не представлял себя в роли принцессы. Моя роль всегда была «Рыцарь в доспехах»!
В те годы интернета ещё не было и понятие Транссексуализм никто толком не знал. Мои гормоны и подростковая буйность не давали мне покоя. Мне откровенно нравились только девочки. Но я понимал, что это как-то не так всё. Кто я, что со мной, почему я такой? Общественное мнение формирует только две фазы восприятия жизни. Если ты родился с женскими гениталиями, значит ты женщина и должен жить в соответствии с этим понятием. А если ты родился с мужскими гениталиями, то ты мужчина и веди себя, как мужчина. Все остальное это ересь и таким не место в обществе. Мне реально не хотелось жить. Мама, видя моё состояние, спросила, что со мной происходит. И тут меня прорвало. Я впервые отважился рассказать матери всё как есть.
-Понимаешь, мама, я не могу понять кто я есть и что со мной происходит. Возможно я один такой на земле, я не знаю, что я за неведома зверушка.
Почему именно со мной всё так. Одно я знаю точно, я не лесбиянка. Я ненавижу своё женское тело. Я ощущаю себя мужчиной. Я не хочу так жить! Я не хочу жить, мама! Я впал в истерику и выл как волк на луну.
-Я давно догадывалась о том, что ты не такой как все - сказала она.
Мама пошла в комнату и принесла мне газету «Комсомольская правда» там была статья о транссексуалах. Это была первая статья в СССР о таких людях. Когда-то мама наткнулась на неё и сохранила эту газету, потому что догадывалась о том, что я и есть транссексуал, но не давала мне её читать. Мне ещё не исполнилось 18 лет.
-Вот, почитай.
Она протянула мне статью. Я прочитал газету и выдохнул. Это был как гром среди ясного неба! Я понял, что я не один такой на свете. Что есть выход, есть цель, есть смысл жизни. А ещё я понял, у меня есть самый близкий и родной мне человек, который меня понимает и принимает таким, какой я есть. Я понял, что мама меня не осуждает и не стыдит. Она понимает всю серьёзность положения и пытается мне помочь.
-Мама, я буду добиваться своего любым способом. Я хочу сделать операцию по перемене пола. Я хочу быть мужчиной.
-Операция стоит больших денег. У нас таких нет и никогда не будет. Эта мечта практически не осуществима.
-Ничего, я всё равно буду пытаться что-то сделать. Зато теперь я знаю, кто я и что я не один такой. Естественно, когда я начал активно заниматься вопросом о смене пола, по городу поползли слухи. Скрыть данный факт было невозможно.
Однажды меня прямо на улице схватили и закинули в машину местные молодчики. Через какое-то время машина остановилась в лесу. Меня вытолкнули на землю. Вокруг стояли любопытствующие и весьма агрессивные молодчики. Стало понятно, что меня пригласили не на пикник.
-Тебе что, делать нечего? Что за фигнёй ты маешься? Какой ты на хрен мужик? Сейчас мы тебе быстро объясним, что ты обыкновенная баба.
Меня начали избивать и пытаться изнасиловать.
Звать на помощь бессмысленно. Кругом лес. Меня избивали чем попало, руками и ногами.
Во время драки, мне удалось схватить одного из нападавших за шею в замок. Я начал его душить. Кто занимается борьбой, знает, что такое борцовский замок и что так можно легко сломать человеку шею. Я начал кричать охрипшим звериным голосом..
-Если ещё хоть одно движение, я сломаю вашему другу шею.
Он и правда уже сильно хрипел в полусознательном состоянии.
Один из толпы, видимо их старший, приказал всем отойти.
-Всё, всё, успокойся, отпусти его, я обещаю, тебя больше никто не тронет.
Я продолжил.
-Если хотите мне что-то предъявить, то не ведите себя как шакалы, все на одного. Что я сделал хоть кому-нибудь из вас что-то плохого, за что вы меня избиваете? Я просто пытаюсь жить так, как я хочу?
Их старший продолжил,
-А почему ты это делаешь? Если ты родилась бабой, так живи как баба, смирись с этим и живи.
-Если вы такие правильные мужики, давайте один на один, кто победит тот и прав.
Один из толпы вышел в центр.
-Да я её сейчас по поляне размажу.
Началась драка. Я не скажу, что мне было легко. Мне досталось немало оглушающих ударов. В какой-то момент мне удалось поймать его руку, и я захватил её на излом. В этот момент уже ничего нельзя сделать, иначе сломается рука в месте изгиба локтя. Руку я ему ломать не стал, просто держал на захвате и не давал пошевелиться, он кричал от боли.
- Ну что, я считаю схватка закончена.
Когда я отпустил соперника, он кинулся на меня с чередой обрушающихся ударов от злости, но его оттащили.
Старший подошёл ко мне и пожал руку.
-Ладно, делай то, что ты хочешь. Ты действительно ведёшь себя не как баба. Во всяком случае из наших тебя уже никто не тронет.
Они уехали, а я весь в крови побрёл домой пешком. Это было далеко не последнее подобное событие в моей жизни. Надо сказать, эти мужики были ещё весьма снисходительными на фоне остальных. Попадались и другие недоумки, которым вообще невозможно было что-то доказать или объяснить. Описывать более страшные случаи из своей жизни я просто не хочу. Большинству людей нас не жалко.

Так сложилась моя судьба, что родители умерли довольно рано. Отец умер когда мне было 14 лет, а мама..
Врачи ей поставили диагноз Рак. Через три месяца её не стало. Мне было тогда 27 лет. Кто терял близких, меня поймёт. Я очень тяжело переживал её уход.
Мама всегда работала в сфере искусства, играла на фортепьяно и хорошо пела. Я решил посвятить ей небольшой концерт. На пианино стояла её фотография и красивый подсвечник. В зале собралось немало народу. Я сказал, что не хочу, чтобы это был какой-то унылый и скорбный вечер. Мама была оптимисткой и жизнерадостным человеком. Я постарался включить в программу все её любимые песни.
И ещё я написал стихи и прочитал их на концерте..

Когда в бесконечной пустыне последняя капля упала
Когда опускаются руки и сердце от боли устало
Когда захлебнулась молитва в безмолвии светлого храма
Есть только одно спасенье, к тебе обращаюсь я, МАМА!

Я знаю, что крик мой надрывный ты чувствуешь сердцем и слышишь,
Когда фортепьяно играет, ты рядом со мною, ты дышишь.
Когда прижимало сильно, я голову низко склоня,
К тебе обращался, мама, и ты понимала меня.

Ты вместе со мной рыдала, и болью моею жила.
Когда я по миру скитался, ты просто ждала, не спала.
Во мне растворялась надежда, спокойствие, свет, теплота.
В глазах материнских и в сердце начало берёт доброта.

Прости меня, мама, как можешь, но знай, до скончания века
Я пробую, я пытаюсь, остаться в душе человеком.

**********
Жизнь шла своим чередом, мне исполнилось уже 33 года, я к тому времени уехал из родного города, добился своей цели, сделал операцию по перемене пола, обзавёлся семьёй, законно расписался в ЗАГСе с милой и очаровательной девушкой, которая поняла меня и приняла мою судьбу, такой, какая она есть.

До этого возраста я вообще не был крещён. В годы коммунистических идеологий принято было вести атеистический образ жизни.

В общем я решил покреститься. Но не знал имею ли я на это право, как вообще к этому вопросу подойти в моей ситуации?
В беседе со священником я рассказал свою историю, так как есть. Признаюсь, что я нервничал, потому что до этого у меня уже были беседы с другим священником, мало образованным и практически ничего не понимающим в физиологии моих особенностей. Тот священник просто прогнал меня с проклятиями. На этот раз священник был образованный человек средних лет. Вот его слова;
-На самом деле, наше тело, это всего лишь временное пристанище души.
-Твоя душа и твой разум мужские и ты живёшь по подобию своего естества. Все мы простые грешные люди. Бог принимает нас такими, какие мы есть. Не мне тебя судить. Я просто не имею на это право. Люди как ты рождаются такими на свет не по своей воле. Гораздо большим грехом является то, если человек пытается жить в разлад со своей душой и разумом. Твоё заболевание, это такое же заболевание, как и многие. Если у нас болит зуб мы идём и лечим его, а не молимся о смирении к боли. Человек может родиться с любой патологией и если есть способ её исправить, то надо это делать. Выбор конечно принимает сам человек, лечить патологию или жить так как есть. Более примитивные диагнозы людям понятны, и они это не осуждают. Но если диагноз касается более интимной сферы, то сообщество в своём большинстве относится к этому предвзято. Чаще люди выносят свой жизненный вердикт, не имея и малейшего представления о проблеме. В древние века церковь была против любого просветления и развития общества. Зато теперь все священники, являясь в первую очередь такими же людьми, пользуются всеми благами цивилизации и лечатся в больницах. Мою точку зрения разделят далеко не все. Путь к истине всегда долог и труден. Пока в нашем обществе это мало кто понимает.
Его слова были для меня каким-то просветлением. Я больше не мучился о своём естестве. Я это я. Какой есть, такой есть. Меня принимают и понимают те, кто действительно этого хочет. А кого это не касается, пусть идёт с миром своей дорогой.
Меня окрестили, пред Богом и людьми, я отныне был рабом Божьим Олегом. Жена в этот ответственный и значимый для меня день была конечно же рядом. Она пошла со мной в церковь и после моего купания в серебряной чаше вытерла меня белым полотенцем.
********
Мы прожили, душа в душу 12 счастливых лет. Но всё не вечно в этом мире. По тем или иным причинам люди иногда расстаются. Я сильно переживал уход жены. Но это уже совсем другая история и к моей трансгендерности она не имеет никакого отношения.

Я знаю одно, никакого греха перед Богом и людьми я не совершал. Никому плохого не сделал в свете того, что я сменил свой пол. Это никого не касается.
Я люблю своих родных. Я благодарен своим друзьям, которые поняли меня и приняли таким какой я есть. То, что я выбрал свой путь именно таким, я не жалею. Своей судьбой я вполне доволен. Если бы начал жизнь сначала, повторил бы всё так как было согласно тем обстоятельствам, которые были даны судьбой.
На данный момент я вполне состоявшийся человек. Встретив меня на улице простой обыватель никогда не догадается о моём прошлом. Я мужчина, я им родился, просто по мере сил времени и возможности, я исправил ошибку природы в плане строения тела. Сейчас живу, работаю и стараюсь быть полезным людям. Счастлив ли я? Да, я счастлив и впереди меня ждёт новый счастливый день.