Как Новый год праздновали на Руси? История праздника Новый год. Как раньше отмечали зимние праздники на руси

Обычай украшать ёлку пришел к нам из древности.

Да и сама ёлка в доме - это не просто зелёное дерево среди зимы. Это напоминание о том, как наши предки зажигали костры и приносили символическую жертву ради будущего урожая - так называемое «рождественское полено». Потом о жертве забыли, но обычай собираться всей семьей и сжигать в очаге «рождественское полено», призывая в дом благодать и довольство, остался. В городах вместо полена в дом вносили зелёную ёлку, украшали её.

В конце года, 25-го декабря, праздновалось Рождество. Как известно, праздник этот был тогда тесно связан с украшением елки для детей. Если теперь ёлка называется новогодней, то тогда её называли рождественской.

Чтобы сделать маленьким детям сюрприз, родители украшали ёлку в отсутствие детей, уложив их спать. Подарки клались под ёлку. Пробуждение вызывало восторг. Тогда было широко распространено поздравление родителей в стихах. Если дети изучали какой-нибудь иностранный язык, то читали стишок на этом языке. После поздравления вручались подарки.

Вечером приходили гости с детьми. Зажигалась ёлка. Хлопались хлопушки, из которых извлекались бумажные шапочки разных фасонов, которые дети надевали на себя и в них водили хоровод. Хоровод вокруг ёлки водили с песнями, пели хороводные песни. Широко были распространены и бенгальские огни. Традиционным блюдом на Рождестве был рождественский гусь.

Время от Рождества до Крещения (6 января ст.ст.) называлось Святками . На святках было широко распространено гадание девушек. Способы гадания были различны. Топили воск, жгли бумагу и по силуэту растопленного воска и пеплу сгоревшей бумаги угадывали своё будущее. Гадали с зеркалом, с кольцом, да всего и не перечислишь. Хочется упомянуть ещё один способ гадания. Девушки под Новый год выходили на улицу и, высмотрев наиболее понравившегося им мужчину, подходили к нему и спрашивали его имя. Это имя должно было принадлежать суженому (будущему мужу).

На святках было широко распространено хождение ряженых. В игрушечных магазинах в большом количестве продавались маски. Чего тут только не было! Были маски с головами разных животных, были очень смешные, были очень безобразные, были очень страшные. На себя надевали тоже что-нибудь необычное, чтобы казаться либо смешным, либо страшным, например, шубу наизнанку. В руки брали либо ухват, либо кочергу, либо метлу. Вот в таком виде ряженые ходили в компании из дома в дом. Каждый ряженый старался изменить свой голос, свою походку, чтобы не узнали.

В центре города ряженые встречались реже. Этот вид народного развлечения был распространён, главным образом, на окраинах города. Да это и понятно. Такое хождение в центре города с высокими домами было очень сложно. Другое дело на окраине города, где деревянные домишки в два-три этажа значительно облегчали это хождение.

В центре Петербурга веселились иначе. Ёлки для взрослых с балами, маскарадами устраивались в больших залах: Благородного собрания на углу Екатерининской и Итальянской улиц, Дворянского собрания, Приказчичьего клуба и других. На этих вечерах устраивались лотереи, базары с благотворительной целью (в пользу престарелых актеров, по борьбе с туберкулезом - «белый цветок» и проч.).

Если до середины XIX века в воспоминаниях, посвящённых Святкам в помещичьей усадьбе, устройство ёлки не упоминается, то уже через десять лет положение меняется.
О рождественских праздниках 1863 года свояченица Льва Толстого Т. А. Кузминская вспоминает: «Ежедневно устраивались у нас какие-нибудь развлечения: театр, вечера, ёлка и даже катание на тройках».

О зимних рождественских забавах в Ярославле вспоминает И.Д. Голицына (Татищева): «Когда наступила зима, в нашем саду построили деревянную горку. Пришли мужики с длинными шлангами и залили горку и дорожки вокруг фонтана. Когда лёд затвердел, наш маленький каток был готов. Каждый день после обеда мы надевали коньки.

Девочки Куракины уже были там со своими санками, которые они втаскивали по боковым ступенькам на вершину горки, а потом съезжали вниз с криками радости и мчались дальше, прямо по средней дорожке до фонтана, замёрзшего и покрытого снегом, поворачивали направо по узенькой дорожке, пока санки не останавливались. Иногда мы садились по трое или четверо на одни санки. Тяжело нагруженные, они проезжали дальше».

Китти Мещерская пишет: «И тогда вдруг ярко разгоралось пламя; его прыгающий по стенам отблеск освещал волшебную «Шехеразаду» тех далеких дней. Казалось, из курильницы тянется вверх чуть заметная струйка благовоний, и в комнате, полной игры света и теней, мелькает стройная, худощавая фигура Вячеслава. Вот он нагибается к пылающему огню, берет бронзовыми щипцами тлеющий уголёк от полена и, подойдя к Венере, бросает его на дно курильницы. Струйка дыма на миг точно иссякает, а потом взвивается вверх плотной широкой лентой, воздух благоухает ещё сильнее. Вячеслав возвращается к камину и опускается возле нас, на медвежьи шкуры:

Ну, господа, чья очередь рассказывать?
Я совершенно ясно слышу его голос…

О, эти полные прелести зимние вечера со святочными рассказами!.. Ещё с утра все мы, дети, молодежь, взрослые и даже наша бабушка, тянули билетики, и вытянувший билет с крестиком должен был вечером в «Шехеразаде» рассказать обязательно им самим придуманный рассказ.
Интересными бывали бабушкины рассказы; много старых польских преданий служили канвой её святочных повествований: старинные польские замки с подземными ходами, и жестокие охоты, и склепы, полные призраков. Но непревзойдённым мастером рассказа был признан Вячеслав. Он был прекрасным актёром, рассказывал плавно, никогда не запинаясь, точно читал. И все мы, не отрывая от него глаз, сидели зачарованные, боясь лишний раз перевести дыхание.
Но вот уже и полночь пробило, камин догорает. Оранжево-красные угли начинают покрываться сероватым налётом пепла. В руках у офицеров появляются гитары. Все умолкают… В тишине раздаются сначала робкие и нежные переборы гитары, они как будто сговариваются между собой, и наконец, выделяясь, начинает звучать уже определённый мотив. Ему со всех концов подпевают - и вот уже полились один за другим старинные, задушевные цыганские романсы, вслед за ними - гусарские песни, и вновь первенство - за Вячеславом.

Вячеслав, спойте!
- Славчик, родной, пожалуйста!
- Вячеслав Александрович, просим соло! - раздаются голоса, и слышатся названия десятков романсов и песен…

Пить вино и шампанское было почему-то не принято у нас в Петровском. Подавались они только в Москве или во дворце при особо торжественных приёмах. В нашем же милом флигеле наша дорогая Параша, которой мама особенно гордилась, всех изумляла замечательными домашними настойками: сливянкой, вишневкой, рябиновкой, которые она настаивала мастерски, а её домашние ликеры из мяты, из кофе, из лепестков наших оранжерейных роз - эти ликеры никогда не забывались теми, кто их хотя бы раз попробовал.
Но самым необыкновенным в её мастерстве, вершиной её искусства был настоянный ею хмельной, шипучий мёд. Рецепт его передавался в роду у Параши, и при всей её к нам любви и преданности она хранила его в тайне, а когда приступала к «медоварению», то запиралась одна в кухне и никого к себе в помощники не брала и никого не впускала, чем не только злила всех наших поваров, но даже выводила из себя нашу бабушку, чудную кулинарку, сгоравшую от зависти. Общим мнением было, что это был тот самый мёд, который на старой Руси пили наши предки.

Мёд этот подавался в Петровском при встрече Нового года вместо шампанского. Поэтому один раз в год, а именно в новогоднюю ночь, выкатывалась из подвала тёмно-коричневая, туго стянутая обручами бочка.
В бокалах мёд был такой же золотистый и прозрачный, как шампанское. Он так же пенился, но обладал удивительным свойством: когда его пили, то, казалось, не хмелели, однако не всякий гость мог после трёх бокалов встать из-за стола - ноги переставали слушаться.
И вот в эти зимние холодные мрачные ночи, глядя на нетопленый камин и дрожа от холода, мы с Валей вспоминали, как нам, детям, в «Шехеразаде» разливали этот мед в малюсенькие ликерные рюмочки. Вспоминали и о том, как перед камином, прямо на полу, на коврах, стояли новогодние подносы с пряниками, с домашней пастилой, с сушёными фруктами, с орехами: простыми, кедровыми, грецкими, американскими, с фисташками и миндалем, жаренными с солью… »

В эмиграции Иван Шмелев вспоминал: «Вот, о Рождестве мы заговорили… А не видавшие прежней России и понятия не имеют, что такое русское Рождество, как его поджидали и как встречали. У нас в Москве знамение его издалека светилось-золотилось куполом-исполином в ночи морозной – Храм Христа Спасителя.

Рождество-то Христово – его праздник. На копейку со всей России воздвигался Храм. Силой всего народа вымело из России воителя Наполеона с двунадесятью языки, и к празднику Рождества, 25 декабря 1812 года, не осталось в её пределах ни одного из врагов её. И великий Храм-Витязь, в шапке литого золота, отовсюду видный, с какой бы стороны ни въезжал в Москву, освежал в русском сердце великое былое. Бархатный, мягкий гул дивных колоколов его… – разве о нём расскажешь! Где теперь это знамение русской народной силы?!. Ну, почереду, будет и о нем словечко.

Рождество в Москве чувствовалось задолго, – весёлой, деловой сутолокой. Только заговелись в Филипповки, 14 ноября, к рождественскому посту, а уж по товарным станциям, особенно в Рогожской, гуси и день и ночь гогочут, – «гусиные поезда», в Германию: раньше было, до ледников-вагонов, живым грузом. Не поверите, – сотни поездов! Шёл гусь через Москву, – с Козлова, Тамбова, Курска, Саратова, Самары…

Не поминаю Полтавщины, Польши, Литвы, Волыни: оттуда пути другие. И утка, и кура, и индюшка, и тетёрка… глухарь и рябчик, бекон-грудинка, и… – чего только требует к Рождеству душа. Горами от нас валило отборное сливочное масло, «царское», с привкусом на-чуть-чуть грецкого ореха, – знатоки это очень понимают, – не хуже прославленного датчанского.

Катил жерновами мягкий и сладковатый, жирный, остро-душистый «русско-швейцарский» сыр, верещагинских знаменитых сыроварен, «одна ноздря». Чуть не в пятак ноздря. Никак не хуже швейцарского… и дешевле. На сыроварнях у Верещагина вписаны были в книгу анекдоты, как отменные сыровары по Европе прошибались на дегустациях. А с предкавказских, ставропольских, степей катился «голландский», липовая головка, розовато-лимонный под разрезом, не настояще-голландский, а чуть получше. Толк в сырах немцы понимали, могли соответствовать знаменитейшим сырникам-французам. Ну и «мещёрский» шёл, – княжеское изделие! – мелковато-зернисто-терпкий, с острецой натуральной выдержки, – требовался в пивных-биргаллях.
Крепкие пивопивы раскусили-таки тараньку нашу: входила в славу, просилась за границу, – белорыбьего балычка не хуже, и – дешёвка. Да как мне не знать, хоть я и по полотняной части, доверенным был известной фирмы «Г-ва С-вья», – в Верхних Рядах розничная была торговля, небось слыхали? От полотна до гуся и до прочего харчевого обихода рукой подать, ежели все торговое колесо представить. Рассказать бы о нашем полотне, как мы с хозяином раз, в Берлине, самого лучшего полотна венчальную рубашку… нашли-таки! – почище сырного анекдота будет. Да уж, разгорелась душа, – извольте.»
А так вспоминал рождественскую ёлку в родном доме замечательный русский художник Мстислав Валерианович Добужинский:

«Ёлка была самым большим моим праздником, и я терпеливо ждал, пока папа, няня и живший у нас дядя Гога, закрыв двери в кабинет, наряжали ёлку. Многие ёлочные украшения мы с папой заранее готовили сами: золотили и серебрили грецкие орехи (тоненькое листовое золото постоянно липло к пальцам), резали из цветной бумаги корзиночки для конфет и клеили разноцветные бумажные цепи, которыми обматывалась ёлка. На её ветках вешались золотые хлопушки с кружевными бумажными манжетами и с сюрпризом внутри.

С двух концов её тянули, она с треском лопалась, и в ней оказывалась шляпа или колпак из цветной папиросной бумаги. Некоторые бонбоньерки и украшения сохранялись на следующий год, а одна золотая лошадка и серебряный козлик дожили до ёлки моих собственных детей. Румяные яблочки, мятные и вяземские пряники, подвешенные на нитках, а в бонбоньерках шоколадные пуговки, обсыпанные розовыми и белыми сахарными крупинками, - до чего все это было вкусно именно на рождественской ёлке!

Сама ёлка у нас всегда была до потолка и надолго наполняла квартиру хвойным запахом. Парафиновые разноцветные свечи на ёлке зажигались одна вслед за другой огоньком, бегущим по пороховой нитке, и как это было восхитительно!»

Обычай украшать ёлку пришел к нам из древности. Да и сама ёлка в доме - это не просто зелёное дерево среди зимы. Это напоминание о том, как наши предки зажигали костры и приносили символическую жертву ради будущего урожая - так называемое «рождественское полено». Потом о жертве забыли, но обычай собираться всей семьей и сжигать в очаге «рождественское полено», призывая в дом благодать и довольство, остался. В городах вместо полена в дом вносили зелёную ёлку, украшали её.

По самой древней традиции игрушки делали из специально приготовленного теста, конфет, яблок, а зажжённые свечи напоминали о костре, который жгли в древности. Под елку клали подарки для каждого члена семьи, а во все время рождественского ужина должна была гореть свеча. И ужин, и подарки - все должно было обеспечить семье благополучный год и сытую жизнь.

С наступлением Рождества кончался пост и начиналось весёлое время Святок - переодевания, маскарады, святочные гаданья, шутливые стихи. В 1818 г. Пушкин написал сатирические куплеты на манер распространённых на Западе святочных стихотворений - «Noël», или «Сказки»:

Ура! в Россию скачет
Кочующий деспот.
Спаситель громко плачет,
А с ним и весь народ.
Мария в хлопотах
Спасителя стращает:
«Не плачь, дитя, не плачь, сударь:
Вот бука, бука - русский царь!»
Царь входит и вещает:
«Узнай, народ российский,
Что знает целый мир:
И прусский и австрийский
Я сшил себе мундир.
О радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;
Меня газетчик прославлял;
Я ел, и пил, и обещал -
И делом не замучен.

По традиции таких сатирических стихотворений, куплеты полны политических намёков на события прошедшего года - польский сейм, Священный союз, который возглавил Александр I, и несбывшиеся надежды на реформы в России. Кончалось стихотворение иронически: в ответ на обещания царя-батюшки младенец Спаситель радуется:
А мать ему: «Бай-бай! закрой свои ты глазки;
Пора уснуть уж наконец,
Послушавши, как царь-отец
Рассказывает сказки».

Праздник Рождества совпадал по времени с зимним солнцестоянием: самая длинная ночь проходила и дни начинали увеличиваться. Люди говорили: солнце на лето, зима на мороз.
Святки обязательно связывали с переодеваниями: вывороченные шубы, раскрашенные лица, мужчины, превратившиеся в женщин, и женщины - в мужчин.
В языческие времена все такие действия имели символическое значение - обмануть злых духов, отвести от дома беду. К началу XIX в. символика забылась, а переодевания остались и превратились в весёлый маскарад, как в доме Ростовых накануне 1812 г. в романе Л.Н.Толстого «Война и мир»:

«Наряженные дворовые: медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснились в залу и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хороводы и святочные игры…

Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась ещё старая барыня в фижмах - это был Николай. Турчанка был Петя. Гусар - Наташа и черкес - Соня с нарисованными пробочными усами и бровями… Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось».

Время от Рождества до Крещения насыщено событиями особенно значительными. Через неделю после Рождества наступал Новый год - по старому стилю. Когда-то в России Новый год начинался 1 сентября, а счет вёлся от сотворения мира.

Но однажды Москва праздновала Новый год дважды. Как всегда, 1 сентября 7208 г. все порадовались хорошему урожаю и наступлению нового 7209 г., а 19 сентября на Ивановской площади в Кремле был оглашён именной указ Петра I «О писании впредь Генваря с 1 числа 1700 г. во всех бумагах лета от Рождества Христова, а не от сотворения мира».
В том же указе велено было следующий день после 31 декабря 7208 г. от сотворения мира считать 1 января 1700 года.

Оглашён ещё один указ - «О праздновании Нового года». Всем москвичам предписывалось отметить это событие особенно торжественно, пускать ракеты и стрелять из мушкетов, людям зажиточным украсить свои дома хвоей «из древ и ветвей сосновых, еловых и можжевеловых», а с наступлением ночи зажигать огни.

Пётр сам подал пример: в канун Нового года зажёг первую ракету на Красной площади и дал сигнал открытию праздника. Гуляние продолжалось всю ночь: улицы осветились иллюминацией из горящих плошек, взлетали ракеты, звонили колокола, раздавались звуки труб и литавр, пушечная и оружейная пальба. Россия вступила в новое столетие вместе с Европой - начинался XVIII век.

Новый год праздновали через неделю после Рождества. Это уже не семейный праздник - его отмечали балами и маскарадами: и публичными, и домашними. О таком домашнем маскараде вспоминала М.П.Каменская, дочь художника графа Федора Петровича Толстого - этого прекрасного рисовальщика очень любил Пушкин и мечтал украсить свой сборник виньеткой его работы. В 1835 г. Ф.П.Толстой был президентом Академии художеств.

«Канун нового 1835 г. встретили у нас чем-то вроде маскарада. Мы и все дамы в этом году не наряжались, но зато приходило много наряженных из учеников Академии, и также приезжало много знакомых в прелестных костюмах. Очень умно и мило был наряжен «старым 1834 годом» скульптор Рамазанов. Он изобразил из себя древнего седого старца в рубашке, обвешанного с головы до ног старыми объявлениями и газетами за прошлый год, и печально с старенькой поломанной дубинкой в руке бродил по нашей зале в ожидании Нового года.

Как только зашипели часы, чтобы начать бить полночь, в залу влетел «новый 1835 год», Нестор Васильевич Кукольник, одетый в новенький с иголочки светло-серенький фрак, с большим букетом свежих роз в петлице фрака. Влетел и прямо кинулся весело обдирать со старого 1834 г. все отжившие свое время объявления и новости, а самого беззащитного «старца» схватил поперёк сгорбленного туловища и без церемонии выкинул за дверь залы.
Всё это безжалостное торжество нового над старым совершилось по-театральному - в одно мгновение ока; часы били ещё первые свои удары на новый год, когда о старом годе не было уже и помину. А новый со свежими розами, стоя один в торжественной позе посреди залы, проворно вынимал из своих новых карманов и кидал в публику новые, своей стряпни, четверостишия с пожеланиями и пророчествами на новый 1835 год».
На Новый год было принято сочинять пророчества. Накануне 1832 г. на маскараде в московском Благородном собрании появился звездочёт - в мантии и в колпаке, усыпанных звёздами, с большой книгой, украшенной таинственными каббалистическими знаками, из которой он вынимал и раздавал пророчества и эпиграммы. Под маской звездочёта прятался семнадцатилетний Михаил Юрьевич Лермонтов.

Целая неделя проходила в веселых праздниках: балы, театральные представления. На Неве, а в Москве прямо на льду Москвы-реки у Каменного моста устраивали состязания в быстрой езде на тройках, на площадях устраивали ледяные катальные горки.
Это совершенно особенные сооружения - их описал Павел Петрович Свиньин, литератор пушкинского времени:

«Ледяные горы основываются на деревянных столбах, иногда до 8 сажен и более в вышину, с коих делается постепенная покатость на несколько сажен в длину, также утвержденная на столбах. Они выкладываются кубическими кусками льда, которые после поливаются водою и смёрзшись представляют совершенно гладкую поверхность, подобную зеркалу. Простой народ катается с них на лубках, ледянках и на санях, а кто не умеет управлять оными, тот садится в них с катальщиком, который наблюдает, чтобы сани держались в прямой линии.
Нельзя ни с чем сравнить удовольствия, когда видишь себя перелетающим в одно мгновение ока 40 или 50 саженей - это кажется очарованием!.. Ввечеру горы освещаются фонарями; отражение сей массы разноцветных огней в снегу, мешаясь с тенями, представляет необыкновенное зрелище не только для иностранца, но для самого русского: это совершенная фантасмагория!»

Ледяные горы - не только народная забава. Англичанка Марта Вильмот описывает свои впечатления от катания на горах в Москве в 1804 г.:

«Несколько дней назад я впервые в жизни каталась с ледяных гор… Это чрезвычайно забавно. Мы поднялись по меньшей мере футов на 80 по лестнице и здесь наверху увидели увитую зелёной хвоей прелестную беседку, от которой до самой земли тянулась ледяная дорожка, обсаженная деревьями. Гору полили водой, которая моментально замерзла, превратившись в совершенно гладкий лёд. Ну, хорошо, давайте ещё раз поднимемся в беседку и усядемся в кресло с каким-нибудь компаньоном. У кресла вместо ножек полозья. Человек на коньках, стоящий сзади, толкает высокие сани и, направляя их, катится вместе с вами. Вы стремительно несётесь вниз, и, пока гора не кончится, остановиться невозможно. Мне кажется, ощущение при этом такое, будто летишь по воздуху как птица. По тому, что я спускалась семь раз, вы можете понять, насколько мне понравилось катание с ледяных гор».

Наконец наступал Сочельник - вечер накануне Крещения Господня. В этот вечер девушки гадали о своей судьбе. Так и начинается баллада Жуковского «Светлана»:

Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали:
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; под окном
Слушали; кормили
Счетным курицу зерном;
Ярый воск топили;
В чашу с чистою водой
Клали перстень золотой;
Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат
И над чашей пели в лад
Песенки подблюдны.

Татьяна Ларина, «русская душой», верила и снам и карточным гаданьям, а тем более гаданьям святочным. Пушкинский текст ироничен, но проникнут тёплым сочувствием к своей героине:
Морозна ночь, все небо ясно;

Светил небесных дивный хор
Течёт так тихо, так согласно…
Татьяна на широкий двор
В открытом платьице выходит,
На месяц зеркало наводит;
Но в тёмном зеркале одна
Дрожит печальная луна…
Чу… снег хрустит… прохожий; дева
К нему на цыпочках летит,
И голосок её звучит
Нежней свирельного напева:
Как ваше имя? Смотрит он
И отвечает: Агафон.

Следующий день - праздник Богоявления, или Крещения Господня , который отмечали в России особенно торжественно. Издревле на реке Яузе близ кремлевской стены во льду делалась четырёхугольная прорубь:

«Прорубь эта по окраинам своим обведена была чрезвычайно красивой деревянной постройкой, имевшей в каждом углу такую же колонну, которую поддерживал род карниза, над которым видны были четыре филёнка, расписанные дугами; в каждом углу постройки имелось изображение одного из четырех евангелистов, а наверху два полусвода, посреди которых был водружён большой крест… Самую красивую часть этой постройки, на востоке реки, составляло изображение крещения Господа нашего во Иордани Иоанном Крестителем…» - вспоминал голландец де Бруин, посетивший Москву в самом начале XVIII в.

Голландца потрясла торжественность и нарядность праздничных строений.
«Обозревши все это хорошенько, - пишет он, - я взошёл на пригорок, находившийся около Кремля, между двумя воротами, именно поблизости ворот, называющихся Тайницкими или Тайными, через которые должен был проходить крестный ход. Он начал приближаться в 11 часов, вышед из церкви Соборной, т.е. из места собрания святых, главнейшей из московских церквей в Кремле. Весь этот ход состоял единственно из духовенства, за исключением только нескольких человек из мирян в светских платьях, которые шли впереди и несли хоругви на длинных древках. Духовенство всё одето было в своё церковное облачение, которое было великолепно.

Священники низшего чина и монахи в числе двухсот человек шли
впереди, предшествуемые множеством певчих и мальчиков, принадлежавших
к хору, одетых в светское платье, и каждый держал в руках книгу.
По правую и левую руку шли вооруженные солдаты и скороходы, имевшие
только трости, которыми они расчищали место, открывая путь шествию
и сохраняя хороший порядок.»

Анна Фёдоровна Тютчева, дочь поэта, вспоминала:
«24 декабря (1855). Сегодня, в Сочельник, у императрицы была ёлка. Это происходило так же, как и в предыдущие годы, когда государь был ещё великим князем, - в малых покоях. Не было никого приглашённых; по обыкновению, присутствовали Александра Долгорукая и я; мы получили очень красивые подарки.

Была особая ёлка для императрицы, ёлка для императора, ёлка для каждого из детей императора и ёлка для каждого из детей великого князя Константина. Словом, целый лес ёлок. Вся большая «золотая зала» была превращена в выставку игрушек и всевозможных прелестных вещиц.

Императрица получила бесконечное количество браслетов, старый Saxe, образа, платья и т.д. Император получил от императрицы несколько дюжин рубашек и платков, мундир, картины и рисунки. Впрочем, я должна сознаться, что вся эта выставка роскоши вызывает во мне скорее чувство пресыщения и печали, чем обратное…»

История праздника «Новый год» происходит из глубокой древности - из времен языческой Руси IX века. У древних русских народов новый год наступал с началом пробуждения природы, и отмечали его предположительно в день весеннего равноденствия 22 марта.

Вместе с принятием христианства на Руси в 988 г. появилось новое летоисчисление, и началом года было принято 1 марта. Но впоследствии, в XIV веке православная церковь перенесла начало года на 1 сентября в ознаменование покоя от всех житейских забот, связанных с сельскохозяйственными работами. Такой обычай был перенят из Византии. С 1 сентября стали считать не только церковный, но и гражданский год.

Новогодние обычаи у славян прижились достаточно быстро. Многие старые обряды, проделки ряженых, катания на санях, хороводы и гадания, которые раньше сопровождали Святки (период после Рождества до Крещения, с 7 по 19 января), хорошо вписались в забавы Нового года!

В Московском Кремле в день праздника «Новый год» проходила церемония «О начатии нового лета». На соборной площади Кремля устраивался помост, который покрывали персидскими коврами. На помосте устанавливали аналои для икон. Напротив аналоя ставили два места для патриарха и царя. Царь выходил в праздничной одежде. Патриарх спрашивал о здоровье царя и благословлял его. Духовенство и бояре занимали места по чину. После службы все присутствующие поздравляли друг друга, а после царя поздравляла вся площадь.

В 1699 году Петр I издал указ, согласно которому началом года стали считать 1 января. Царь следил за тем, чтобы новогодний праздник был в царской России не хуже и не беднее, чем в других странах. Елки украшали фруктами, овощами, конфетами и орехами, а наряжать стали намного позднее.

Первый Новый год с измененной датой начался парадом на Красной площади в Москве. А вечером небо было разукрашено красочными огнями фейерверка, люди танцевали, пели, веселились и дарили друг другу новогодние подарки. Именно с 1 января 1700 года новогодние гуляния получили свое народное признание. Празднование Нового года стало носить светский характер.

Главным элементом торжества являлась . В качестве жертвенного животного выступал поросенок, который символически означал богатство, плодородие и благополучие в жизни человека. Новогодний поросенок считался достоянием крестьянского мира и отдельной семьи. Все желающие крестьянской общины могли приходить и вкушать его нежное мясо, но каждый из приходящих должен был принести немного денег для хозяина. На следующий день собранные средства передавались в приходскую церковь.

Также существовал и семейный ритуал съедания свиньи. Вечером 1 января все домашние собирались за одним столом, ставили свечу перед иконой и молились церковному писателю и богослову Василию Великому. После молитвы хозяин отделял себе голову поросенка, разламывал жаркое и отдавал по частям членам семьи. Съев мясо, хозяйка относила кости свиньям. Такой обряд имел магическое значение: он должен был вызвать хороший урожай и благополучие в семье.

Ни один Новый год на Руси не обходился без обряда колядования. Толпы мальчишек, собравшись 1 января до обедни, ходили по домам и поздравляли хозяев с праздником. Войдя в избу, мальчик кланялся хозяину и обсыпал помещение пшеном или овсом, приговаривая «на счастье, на здоровье, на новое лето». Затем посыпанное зерно собирали с особой любовью и хранили его до весеннего посева. К гостям, особенно детям, относились с особым радушием, т. к. считалось, что они приносят с собой богатство дому и счастье семейству. В знак благодарности их одаривали деньгами или пирогами.

Традиция отмечать Новый год на Руси зародилась еще в IX веке и до сих пор не утратила свою актуальность. Новогодние обычаи со временем видоизменялись, но большинство из них мы можем наблюдать и в наше время. Люди по-прежнему весело проводят день Нового года, поздравляют друг друга и дарят подарки!

Дата публикации: 22.12.2014

Небольшой исторический обзор празднования Нового года в России - Советском Союзе в разные годы и при разных режимах. И неизбежный вывод: этот праздник был, есть и будет одним из самых любимых у россиян!

До Крещения Руси, новый год праздновали 1 марта по языческим традициям. Начало весны символизировало начало нового жизненного цикла и это, если честно, более логично для начало нового года, чем осень или середина зимы. Но Византийский календарь, придуманный в 988 году и принятый в России в 1492 году в качестве официального, говорил, что новый год начинается 1 сентября. Приняли, смирились и начали праздновать Новый год по этому условному летоисчислению, не связанному с глубинными верованиями и традициями народов, в том числе народов России.

Впрочем, крестьяне еще долгие годы продолжали ориентироваться на день весеннего равноденствия и праздновать начало нового года весной. Официальный же новый год праздновали, главным образов, в Кремле, на котором собирались царь, вельможи и представители высшего духовенства. Они все облачались в позолоченные одежды, прикладывались к иконам и Евангелию, затем патриарх вопрошал о здоровье царя - помазанника Божьего. Тот, по традиции, отвечал ему пространной речью, которую непременно заканчивал словами «…дал Бог, жив». Затем все присутствующие кланялись друг другу и заканчивали празднование обедней. По сути, это был религиозный праздник, важный для поддержания престижа власти Царя и Церкви и мало интересный простому люду.

Петр I провел в России широкие реформы по европейскому образцу, в том числе и реформу календаря и праздников. По его воле с 1700 года летоисчисление в России стало вестись от Рождества Христова, а новый год стали отмечать 1 января.

Но разрыв между знатью и простыми людьми был слишком велик и новые традиции, как и прежде, прижились только среди высших сословий, низшие же продолжали праздновать новый год по-старому - в сентябре.

С ростом богатства российской знати, более богатым становилось празднование Нового года. При Екатерине II вошли в моду масштабные и чрезвычайно пафосные новогодние балы, а в 18 веке в домах у знати появились первые новогодние елки.

Собственно, еще Петр I приказал «учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых, елевых и можжевеловых», но ими украшались, главным образом, площади и уличные постройки, в дома вельмож елка пришла благодаря супруге Николая I - прусской принцессе, принявшей православие под именем Александры Федоровны. Это она ввела в России моду на новогодние елки, которые уже давно обосновались на праздник у немцев. Их и украшали по немецкому образцу: венчала дерево Вифлеемская звезда, а также на него вешали яблоки, символизирующие запретный плод, а также игрушки, рождественской тематики.

Но во время Первой мировой войны эта немецкая традиция была подвергнута гонениям. На волне антинемецких настроений Синод назвал елку «вражеской, немецкой затеей, чуждой православному русскому народу».

А после революции 1917 года и сам Синод вместе с православием были объявлены вне закона, что, как ни странно, послужило возрождением начавших забываться новогодних традиций - в первые годы советской власти, несмотря на разруху, Новый год праздновали широко и весело - новых праздников еще не придумали, а потребность в праздниках у народа была очень высока. Новый год каждый раз оказывался как нельзя кстати. Пока… Сталин не решил закрутить гайки, ведь праздники расхолаживают, а страна отчаянно нуждалась в восстановлении и развитии.

После смерти Ленина Новый год был запрещен как антисоветское явление, по домам ходили даже специальные группы «товарищей», проверявшие наличие в домах на новый год елей и всяческих украшений. Праздновать в эти годы разрешалось только 1 мая и 7 ноября, да и то, демонстрациями, прославлением великого Сталина и, главным образом, коммунистическим трудом.

В 1935 году новогодние елки и празднование Нового года в кругу семьи разрешили, но по-настоящему праздничным, то есть выходным днем, Новый год стал только в 1947 году. А в 1954 году, уже после смерти Сталина, елка появилась в Кремле, став главной елкой страны.

В 60-х годах на столах у советских людей появилось «Советское шампанское»,

существовавшее и раньше, но именно в эти годы ставшее традиционным новогодним напитком, а благодаря братским южным народам, вместе с нами строившим социализм, у нас на Новый год появились мандарины. 1962 году в эфир Центрального телевидения СССР вышел новогодний «Голубой огонек» - традиционные черты современного Нового года сформировались окончательно.

В советские годы появилась и традиция празднования поистине уникального, нигде больше в мире не существующего праздника - Старого Нового года. Вместе с Православным рождеством, празднующимся в России сегодня даже атеистами, Новый год - Рождество - Старый Новый год составляют главную праздничную триаду современной России - утомительную по количеству выходных дней в самое темное время года, количеству выпиваемого алкоголя и съедаемых калорий, но отличающую нас от всех прочих народов.

Скоро Новый Год, такой прекрасный праздник. Я обожаю его за пушистый снег, красивую новогоднюю елку, кучу подарков, смеха и веселья и обязательно....за ожидание чуда! Куда же без него)) Милый, милый праздник детства, его хочется продлить не на жизнь, а на века..!

А как раньше его отмечали?

Никто не может дать точный ответ на вопрос: когда люди стали праздновать Новый год? Ясно, что история этого праздника уходит в глубь веков. Можно с уверенностью сказать, что его праздновали еще до возникновения первых календарей (а это более 6 тысяч лет назад!). Правда, в то время это был исключительно языческий праздник.

Люди поклонялись солнцу как главному божеству, от милости которого зависит жизнь на Земле. Древние люди считали, что новый год начинается с обновления природы - с наступлением весны. Именно поэтому в Древнем Риме его наступление праздновали 1 марта. И соблюдался этот порядок очень долго - более 700 лет, до того времени, пока император Гай Юлий Цезарь не провел реформу календаря в 46 году до н. э.

Этот календарь мы знаем как юлианский, в его основу легли расчеты александрийского астронома и математика Созигена. Юлий Цезарь прислушался к советам ученого и принялся реформировать традиционный для Рима календарь. Исходя из высших государственных соображений, он объявил, что Рим был основан 1 января, и перенес празднование Нового года с 1 марта на этот день. В основу календаря был положен принцип годового движения Солнца по зодиакальным созвездиям. Если в старом календаре было 10 месяцев, то в новом их стало 12 - по числу зодиакальных созвездий. Все нечетные месяцы насчитывали 31 день, все четные - 30. Однако для декабря, четного месяца, был добавлен один день, который по указу Юлия Цезаря заимствовали из февраля. Первый месяц получил название январь. Он был назван так в честь двуликого бога Януса - бога входов и выходов, бога всех начинаний. Именно в январе римские консулы ежегодно вступали в должность, и именно в это время начиналась в Риме активная политическая и хозяйственная деятельность. После смерти Юлия Цезаря его сподвижник и друг Марк Антоний предложил увековечить память императора, переименовав седьмой месяц года в июль. Следующие изменения в календарь внес император Август: он переименовал восьмой месяц в август. Для того чтобы в августе было столько же дней, сколько и в июле (месяце Цезаря), он добавил к нему один день, опять-таки изъяв его из февраля. В результате февраль стал самым коротким месяцем в году: в високосном году в месяце 29 дней, а в обычном - 28. Эти изменения были внесены в 14 году до н. э., и тем самым было завершено составление юлианского календаря. Таким образом, именно в Древнем Риме была положена традиция веселиться и праздновать наступление Нового года в ночь на 1 января.

Тогда же, много столетий назад, были установлены «основные правила» празднования: люди всю ночь разгуливали в масках, веселились, плясали, пели песни, желали прохожим счастья и благополучия. Правда, в отличие от нас, римляне отмечали Новый год целых пять дней. В течение этого времени проводились соревнования, приносились жертвы богам, чтобы в следующем году они были милостивы и покровительствовали во всем. Римляне дарили друг другу подарки, причем на каждом из них было принято писать пожелания на следующий год (чем не прообраз поздравительных открыток?). Для 1 января существовал особый обычай: римляне разгуливали по улицам в праздничных одеждах с оливковыми ветвями в руках и приветствовали всех словами: «Да здравствует день счастливых надежд!» Дети предлагали прохожим яблоки, в которые были воткнуты медные монетки, а прохожие взамен одаривали их золотыми или серебряными монетами.

Следующая серьезная реформа календаря была проведена в XVI веке. Связано это было с тем, что разница между юлианским и солнечным годами составляла 11 минут 14 секунд. По указанной причине за несколько тысячелетий юлианский календарь отстал от природы. 24 февраля 1583 года была издана папская булла «Календариум Грегорианум перпетуум» - «Вечный календарь Григория». Григорианский календарь был сразу же введен во всех странах католической Европы, а затем его приняли и в протестантских странах. В XIX веке его ввели в Японии, в XX - в Китае, Болгарии, Румынии, Греции, Турции, Египте. У нас переход на новый стиль - летосчисление по григорианскому календарю - был осуществлен декретом 1918 года. Стрелки часов тогда перевели сразу на 13 суток, и следовательно, 1 января 1919 года наступило на две недели раньше, а 14 января люди отмечали Новый год по старому, юлианскому, стилю. Именно с тех пор и повелась традиция в ночь с 13 на 14 января встречать старый Новый год...

А как же праздновали приход Нового года на Руси? В дохристианские времена исчисление года на Руси начиналось весной, когда просыпалась природа. Встреча Нового года приходилась на март. Этому событию радовались все, особенно веселились парни и девушки. Они пели, водили хороводы, плясали, сжигали чучело холодной зимы, устраивая проводы ей и ее дочке Снегурке, прыгали через высокие костры. Отголоски обычаев того далекого праздника сохранились у нас до сих пор в некоторых обрядах Масленицы. Люди постарше истово молились на сельских площадях и на лесных полянах, воздавая хвалу языческим богам, которых у древних славян было много. Они просили Перуна, Берегиню (Оберегу), Ярило-Солнце и прочих богов послать им счастливый год, добрый урожай, просили уберечь скот от падежа, а людей - от сглаза, напастей, мора и болезней.

Вместе с христианством на Русь пришел юлианский календарь с римскими наименованиями месяцев и семидневной неделей. Год стал начинаться строго 1 марта, а счет пошел от сотворения мира, или от Адама.

В 7000 году от Адама, то есть в 1492 году н. э. в христианском мире было решено перейти на иной счет. Его тоже вели от сотворения мира, однако полагали, что произошло оно на полгода раньше - 1 сентября 5509 года до н. э.

Именно в это время на Руси утвердился порядок отсчета «новолетия». Великий князь московский Василий Дмитриевич повелел считать началом годового цикла завершение летних полевых работ. Создалась довольно любопытная ситуация: 1 марта отмечался так называемый гражданский Новый год, а 1 сентября - церковный, установленный на основе текстов Библии. Кстати, именно 1 сентября русские цари чинили праведный суд.

Обычай праздновать Новый год 1 сентября широко распространился и был связан с полевыми работами: к осени собирали новый урожай и ссыпали зерно в амбары. Из того далекого времени пришло в русский язык и выражение «бабье лето» - оно тесно связано с древним Новым годом. С 1 по 8 сентября по юлианскому календарю в славянских селениях начинались чисто женские работы: хозяйки мяли, мыли и трепали пеньку, стелили лен, ткали холсты. Лето считалось временем мужской работы, а первая неделя сентября - женской. Сентябрьский Новый год встречали с удовольствием, устраивали пышные торжества. Встреча Нового года проходила, как и сейчас, ночью. В последний вечер старого года гости и родственники собирались в доме главы семейства или старшего в роду. Гостей приветливо встречали, усаживали за накрытые столы, угощали медом, малиновой бражкой или заморским вином - в зависимости от достатка хозяев. За трапезой ждали полуночи: ровно в двенадцать гремел выстрел вестовой пушки, возвещавшей наступление Нового года, и сразу после этого звонили колокола в церквях. Все обнимались, троекратно целовали друг друга, поздравляли с Новым годом и желали добра и счастья.

Продолжалось «двоеновогодие» чуть более 200 лет, до той поры, пока Петр I не привез из Западной Европы новый праздник.

31 августа 1699 года (по старому стилю), когда православный народ по обыкновению готовился встретить Новый год, поздним вечером по улицам Москвы промчались царские гонцы с громкими криками: «Огни гасить! Новолетие не править!»

Люди терялись в догадках: что еще задумал молодой царь, уже порушивший многие старые обычаи? Ответа пришлось ждать более трех месяцев.

20 декабря москвичей созвали барабанным боем на Красную площадь и зачитали указ Петра от 15 декабря: «Поелику в России считают Новый год по-разному, с сего числа перестать дурить головы людям и считать Новый год не с 1 сентября, а с 1 января сего 1700 года. И в знак того доброго начинания и нового столетнего века в веселии друг друга поздравлять с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия...» Петр I предписывал украсить дома и дворы деревьями и ветвями сосны, ели и можжевельника, причем украшения эти нельзя было убирать ранее 7 января. На Красной площади столицы следовало устроить фейерверк (огненные потехи) и пальбу, вслед за этим по дворах домов должна была начаться стрельба из «пушечек» и ружей. Разрешалось пускать ракеты, сколько у кого есть, и зажигать огни. Москвичам вменялось в обязанность все первые семь дней января жечь костры и смоляные бочки - где место позволит. Детей рекомендовалось забавлять и на санках катать с гор. Взрослым предлагалось воздержаться от пьянства и мордобоя, «поскольку на то других дней хватает...».

Молодой государь не ограничился изданием указа, а принял самое активное участие в подготовке и проведении нового праздника. Видя, что многие москвичи из-за нехватки времени просто не имеют возможности запастись хвойной зеленью, он распорядился срочно привезти ветки из леса и продавать их в специально отведенных местах торговых рядов.

31 декабря около полуночи Петр сам открыл празднество: факелом поджег ракету, которая испускала искры, пепел и копоть. В церквях ударили колокола, а в Кремле начали палить пушки.

которое завершилось громовым салютом из 200 «пушечек» . А вечером в темном небе вспыхнули разноцветные огни...

Так на Руси впервые встретили Новый год по-европейски, в разгар зимы. Но едва завершились празднества и народ пришел в себя от новогоднего шума, как в Москве поднялся ропот по поводу перемены летосчисления. Не только простой народ, но и представители знати удивлялись: «Как мог Государь переменить солнечное течение?» Веруя, что Бог сотворил свет в сентябре, многие остались верны своим старым привычкам.

Традиция проводить новогодний праздник с шумными застольями, ночными гуляньями, танцами у елки и фейерверками прижилась в России довольно быстро, чему в немалой степени способствовал Петр I. Слывший большим затейником, Петр ввел в обычай проведение веселых зимних ассамблей с выпивкой, шутихами, «медведями-скоморохами» , катанием на санях по замерзшей реке. При нем в стране впервые появились карнавальные маски: в 1722 году царь устроил пышный маскарад по случаю заключения мира со Швецией. Справедливости ради заметим, что ряжение на Руси появилось давно: историки указывают, что еще Иван Грозный со своими опричниками переодевался подобно скоморохам и даже казнил одного из приближенных за то, что тот не надел «личины».

А вот новогодняя елка пробивала себе дорогу с трудом. В допетровские времена она считалась у русских символом смерти: еловыми ветками выстилался путь, по которому двигалась похоронная процессия, их бросали на гроб в могилу.

До введения указа Петра I Новый год наши предки встречали либо с березкой, либо с цветущим вишневым деревом, в зависимости от того, когда отмечали праздник - осенью или весной.

Именно по этой причине, а также потому, что практически все новшества, пришедшие с Запада, встречались простыми людьми в штыки, украшать дома елками в массовом порядке стали спустя целое столетие после знаменитого указа от 20 декабря 1699 года.

Михайлов Андрей 23.12.2014 в 18:30

20 декабря 1699 года российский царь Петр I подписал указ о переходе России на новое летоисчисление и переносе празднования начала года с 1 сентября на 1 января. С тех пор мы и отмечаем главный праздник года именно в этот день. Вообще, история Нового года на Руси довольно любопытна. В разные времена его у нас, кроме вышеперечисленных дат, отмечали и 1 марта, и 22 марта, и 14 сентября.

Но для начала вернемся к молодому российскому царю. Своим указом Петр повелел 1 января 1700 года украсить дома сосновыми, еловыми и можжевеловыми ветвями по образцам, выставленным в Гостином дворе, в знак веселья обязательно поздравлять друг друга с Новым годом и, естественно, с новым столетием.

Как гласят исторические хроники, на Красной площади был устроен фейерверк, пушечные и ружейные салюты, а москвичам было велено стрелять из мушкетов и пускать ракеты возле своих домов. Словом, повелевалось веселиться во всю мощь русской души, правда, на европейский манер! Боярам и служилым людям было велено облачиться в чужие костюмы - венгерские кафтаны. И женщины должны были быть также одеты в иноземное платье.

В петровском указе писалось: "…По большим и проезжим улицам знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед воротами учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых и можжевеловых… а людям скудным каждому хотя по деревцу или ветке на вороты или над храминою своею поставь…". В указе речь вообще-то шла не конкретно о елке, а о деревьях вообще. Вначале их украшали орехами, конфетами, фруктами и даже разными овощами, а наряжать конкретную красавицу елку стали намного позднее, с середины прошлого века.

6 января могучие празднества окончились крестным ходом на Иордань. Вопреки старинному обычаю, царь не шел за духовенством в богатом облачении, а стоял на берегу Москвы-реки в мундире в окружении Преображенского и Семеновского полков, одетых в зеленые кафтаны и камзолы с золотыми пуговицами и позументом.

Вообще, празднование нового года на Руси имеет такую же сложную судьбу, как и сама ее история. Старая народная традиция даже после официально вводимых изменений в календаре еще долго сохраняла древние обычаи. Вот что рассказал "Правде.Ру" о новогодней истории доктор исторических наук, профессор Николай Капризов:

"На Руси в былые, еще языческие времена существовало долгое время пролетье, то есть первые три месяца, и с марта начинался пролетний месяц. В честь него праздновали авсень, овсень или тусень, который впоследствии перешел на новый год. Самое же лето в древности заключалось в нынешних трех весенних и трех летних месяцах, - последние шесть месяцев заключали зимнее время. Переход от осени к зиме тушевался подобно переходу от лета к осени. Предположительно, первоначально на Руси Новый год отмечался в день весеннего равноденствия, то есть 22 марта. Масленицу и Новый год отмечали в один день. Зиму прогнали - значит, наступил новый год.

Ну, а вместе с христианством, то есть после Крещения Руси на Руси (988 год) появилось, естественно, и новое летоисчисление - от Сотворения мира. Появился и новый европейский календарь, Юлианский, с закрепленным названием месяцев. Началом нового года стало считаться 1 марта. По одной версии в конце XV века, а по другой в 1348 году православная церковь перенесла начало года на 1 сентября, что соответствовало определениям Никейского собора.

В общем-то, реформа системы календаря проводилась на Руси без учета трудовой жизни народа, без установления какой-то особой связи с сельскохозяйственными работами. Сентябрьский новый год утверждался церковью, следовавшей слову священного писания. В ветхозаветной церкви месяц сентябрь праздновался ежегодно, как бы в ознаменование покоя от всех житейских забот.

Таким образом, новый год стали вести с первого сентября. Этот день стал праздником Симеона, первого столпника, празднуемый и сейчас нашей церковью. Праздник этот известен был в простонародье под именем Семена Летопроводца, потому что этим днем оканчивалось лето и начинался новый год. Он был и торжественным днем празднования, и предметом разборов срочных условий, собирания оброков, податей и личных судов.

Ну, а в 1699 году Петр I издал указ, согласно которому, началом года стали считать 1 января. Это было сделано по примеру всех христианских народов, живших не по юлианскому, а по григорианскому календарю. Целиком, сразу перевести Русь на новый григорианский календарь Петр I, в общем-то, не мог, несмотря на всю свою решимость - все-таки церковь жила по юлианскому.