Ребенок из детского дома. Гостевой режим

Моя знакомая Рита работает воспитателем в детском доме в одном из городов Забайкальского края. Далее рассказ пойдёт от её лица.

Этим летом провели мы акцию по сбору вещей и книг для детей. На удивление пожертвовали очень много всего. Когда всё привезли, мы пошли разбирать вещи. Среди Эвереста баулов и коробок, моё внимание сразу привлекла огромная коробка из-под телевизора, доверху наполненная игрушками.

Чего там только не было! Разобрав половину, мы решили немного отдохнуть, пока пили чай, налетела детвора. Ещё бы! Столько всего! Детишки наши не избалованы подарками. Сразу всем захотелось по игрушке себе взять. И драки, слёзы… В общем, едва угомонились. Разобрали мы всё.

Спустя какое-то время, примерно неделю, вышла я на ночное дежурство. Всё, как обычно, ребятишек своих уложила спать, а сама пошла на кухню. Прихожу, а там Алёнка (одна из моих подопечных) сидит и чай пьёт. Я ей говорю:

«Ты почему не спишь? Ну-ка, марш в кровать».

А она и говорит:

«Рита Павловна, можно я ещё посижу? Не хочу пока спать».

Может, в других детдомах на ребёнка бы и накричали, что нарушает режим, наказали бы, но я так никогда не делала и делать не собираюсь. Села я рядом и говорю, мол, давай, выкладывай, что случилось. А по глазам вижу: что-то произошло. Алёнка молчит. Я говорю:

«Рассказывай».

Я ожидала чего угодно: издевательства со стороны других детей, беременность и всё в таком же духе, к сожалению, это не редкость.

Но Алёна рассказала вот что:

«Рита Павловна, помните, как нам игрушки привезли? Ну, все побежали смотреть и я пошла. А там коробка стояла большая, я заглянула в неё. В ней заяц красивый лежал, такой тряпичный, мягкий, ушки длинные. Ну, я и взяла его. Потихоньку в комнату унесла и под кровать спрятала. Я ничего плохого не хотела, просто думала, пусть у меня своя игрушка будет. Ночью все спать легли, а я вытащила его, прижала к себе, так мне хорошо стало, маму вспомнила… (Родители девочки полгода назад трагически погибли в автомобильной катастрофе). И вдруг чувствую что-то твёрдое в игрушке. Я его пощупала, а там что-то есть.»

Я тихонько встала, из комнаты вышла и в „тоннель“ пошла (тоннелем дети называют маленький коридорчик, видимо, ошибочно построенный, потому что роли никакой не играет, там у нас горит маленькая лампочка, чтобы в коридоре не было темно). У этого зайца на спинке замочек, я его расстегнула, а там внутри - книжка с ключиком и замочком. Ну, я открыла, а там написано, как девочка каникулы у бабушки проводила. Я книжку на место положила и спать пошла. Уснула, а мне сон приснился: будто у моей кровати девочка стоит в джинсах и розовой кофточке, с рыжими волосами. Плачет и говорит: „Только маме не говори! Только маме не говори!“. И я проснулась. И девочка снится каждый раз. А сегодня я её во дворе видела. Мне так жалко её!.

Я была не просто в ступоре, я в шоке была! Я попросила Алёнку показать игрушку. Уложив девочку спать, я взяла зайца и пошла на кухню. Игрушка добротная, красивая. То, что Алёнка приняла за книжку, оказалось дневником. Такие продаются в канцелярских магазинах: яркая обложка, миниатюрный замочек с ключиком. Нехорошо читать чужие записи, но надо было разобраться в этой истории. С презрением к себе я открыла дневник и стала читать. Господи! Я проработала в детском доме 15 лет, много, чего насмотрелась, но то, что я читала…

«Дядя Коля меня поцеловал. Мне так страшно! Он такой противный, от него пахнет мерзко. Я боюсь, что кто-нибудь узнает, мне так стыдно! Я маме хотела рассказать, а она его так любит! Вдруг она мне не поверит? А он лезет ко мне! Я мылась в ванной, а он стал стучаться и говорить, чтобы открыла, я так напугалась! А лекарство было в комнате. Он меня так ругал!»

«Сегодня дядя Коля зашёл ко мне в комнату, пока мама на смене была. Он целовал меня, трогал везде. Я так плакала, а он сказал, что, если я кому-нибудь расскажу, то он убьёт меня. Лучше бы я умерла!»

«Сейчас сижу в школе. Мамы дома нет, а идти туда боюсь. Лучше здесь буду сидеть. Только лекарство закончилось, наверное забегу, возьму его и пойду ночевать к Лизе…»

Продолжение рассказа Риты.

Там было много записей ужасающих. Я даже представить не могла, что эта девочка, которую зовут Наташа и ей 12 лет, столько пережила! Этот дядя Коля… если бы могла, придушила бы своими руками! Как он издевался над девочкой. Из записей я поняла, что девочка живёт с мамой и отчимом, а родной отец куда-то уехал. Слава Богу, что Алёна прочла только первую запись про каникулы! Всю ночь я просидела с этим дневником. Мысли разные были. Неужели эта девочка приходит Алёне во сне? Но почему? Может, она мертва? В общем, решила я узнать, кто привёз эту коробку.

Неделя ушла на поиски. В результате я выяснила, что люди живут в нашем городке. Решила я к ним съездить под предлогом отблагодарить за игрушки. Глупая мысль? Возможно. Дверь мне открыла довольно молодая женщина, представившись Еленой. Пригласила меня в комнату, я стала рассказывать, как понравились игрушки ребятишкам и мимоходом спросила, чьи они. Елена помолчала и говорит:

«Это дочки моей, Наташи. Она умерла недавно».

Елена продолжила рассказ:

«У Наташа астма была. Она очень много училась и в последнее время стала задерживаться в школе допоздна. Вот у неё ингалятор закончился и приступ страшный наступил. Она в школе и умерла. Всё так быстро случилось, пока „скорую“ вызвали, Наташа уже скончалась. А после похорон мой муж и предложил игрушки её отдать, чтобы лишний раз не напоминали о нашей Наташе».

Елена всхлипнула.

Я сидела и думала: «Конечно не напоминать! Не напоминать о том, как девочка боялась домой идти и как тут над ней измывались!»

Какое-то время мы молчали, потом скрипнула дверь и Елена встрепенулась:

«Ой, Коля вернулся! Извините, мне надо мужа кормить!».

В комнату вошёл Николай - это молодой мужчина, здоровый, высокий, голубоглазый. Глядя на него, никогда бы не подумала, что он творил такие пакости. Я поблагодарила женщину и ушла.

Во дворе села на скамейку и закурила. Ко мне старушка подсела. Слово за слово, разговорились. Узнав, к кому я приходила, она сказала:

«Знала я Наташу. Хорошая девочка была. Когда Лена развелась с её отцом, девчонка сильно переживала. А потом Ленка себе этого нашла. Противный такой! Помню, выйдут гулять, а он Лену под руку берёт, Наташу всё норовил приобнять, в папаши заделался! А когда Наташу хоронили, я попрощаться пришла и слышу, как Николай в комнате Елене говорит: „Давай вещи Наташкины отдадим, да и комнату освободить надо, кабинет тут сделаю“. Все её вещи отдали, даже игрушку, которую бабушка в гроб хотела положить, она её Наташе дарила. Изверги! А Ленка во всём ему угодить хочет, чуть что, сразу к своему Коле несётся!».

Выслушав всё это, ты знаешь, мне так противно стало! И я решила, раз уж взялась за эту историю, надо до конца её довести.

Узнала я, где похоронена Наташа и в субботу взяла игрушку и поехала на кладбище. Там мне сторож и рассказал, где могилка - обычный деревянный крест, фото рыжеволосой девочки, цветочки стоят. Сначала я хотела игрушку на могиле оставить, а потом подумала, что придут навещать, ещё увидят, а если дневник прочтут? Конечно можно было его матери отдать, но ведь не зря девочка говорила: «Только маме не говори!». Значит, не хотела, чтобы нашли его. Может и нельзя было делать то, что я сделала, но пошла я снова к сторожу, попросила лопату, выкопала небольшую ямку возле могилы и закопала туда игрушку. Выровняла всё, цветы, купленные мной заранее, положила. Посидела немного и поехала домой.

А на следующий день произошло чудо. Именно чудо, по-другому не назовёшь. Приехала родственница Алёнки и решила девочку забрать! Оказывается, она ничего не знала о смерти родителей девочки (женщина приходится девочке тётей) и узнала об этом совсем недавно. В общем, подсуетились мы все и забрала она Алёну. Хотя знаешь, я с этой женщиной поговорила, выяснила условия. Она, оказывается, живёт за границей и не может иметь детей. Алёнку совсем маленькой помнит. Честно говоря, страшно мне было отдавать девочку после всего того, что я выяснила. Но я думаю, что если и есть что-то мистическое, то может быть это Наташа так отблагодарила? Что не стали ворошить историю её жизни, такой маленькой, но такой трагичной. Не знаю, но хочу ещё что сказать: где-то через месяц после случившихся событий моя дочка Тоня узнала о беременности, так что скоро я буду бабушкой! А забеременеть она не могла три года! Может, совпадение? Мне предлагали перейти на другую работу, а я пока не могу. Не хочу бросать ребятишек, может, ещё кому-нибудь помогу?

11 лет у нас мужем не было детей: больницы, врачи, бабки - к кому я только не ходила, на какие целебные воды не ездила, кому не молилась. Не давал Бог детей. Подруга, детский реабилитолог, отговаривала от ЭКО , говорила, что не хотела бы еще и с нашим «пробирочным» возиться. Здоровых их рождается не очень много. И мы решились взять девочку - маленького светлого ангела Анечку из дома ребенка. Деточке было год и восемь. Тихая, спокойная: куда поставишь, там и стоит, что дашь, то и ест. Этот нежный цветочек все время жался к моей ноге или папиной. Пошла Аня только в два годика. За спиной - отсутствие папы в свидетельстве о рождении. Биологическая мать болела туберкулезом и умерла в родах. С каждым днем Аня оттаивала и уже почти не вздрагивала, когда окликали или пытались погладить по голове. Мы с мужем были на седьмом небе от счастья. Только родственники не принимали эту историю, практически перестали ходить в гости. Единственный, кто с нами остался, это моя мама - она у нас лежачая (перелом шейки бедра), и уйти просто не могла. Ее Аня любила, как нам казалось, больше всех. Почти всегда сидела на маминой кровати и что-то бормотала, а потом и заговорила. «Баба» - было ее первое слово. Время летело быстро, дочка ожила - оказалось, что характер у нее еще тот. «Нет, не хочу, не надену»… В школу идти она, конечно, тоже не хотела. Но в первый класс, куда деваться, пошла. Отвели ее, красивую, с бантами и цветами, а на линейке для первоклашек в актовом зале мне стало душно. Видимо, от радости и счастья я потеряла сознание.

Взять сироту - что храм построить

Эту поговорку я слышала много раз, а еще эти постоянные рассказы: вот возьмешь ребеночка - и родной появится или еще какое счастье случится. Так и вышло - в обморок я упала, потому что была на пятой неделе беременности. Ничего не замечала, потому что перестала верить. Дочке о пополнении мы сказали только тогда, когда появился живот. «Там твой брат или сестренка, ты рада?» То, что Аня убежит в детскую со слезами и криками «Я вас ненавижу, решили меня на другую поменять, теперь все ей будет», ввело нас в ступор. Мы не скрывали, что она приемная и неусыновленная - так больше выплат, а у нее были серьезные проблемы с глазками (пару операций сделали еще до школы). Но такой реакции мы не ждали, тем более что дочь сама периодически просила братика или сестренку. На пару дней ее точно подменили, но потом как-то все рассосалось, она снова стала милой девочкой. Правда, дома начались некоторые странности, конечно, с ней мы их не связывали - она же еще дитя, ей только восемь лет. Разве специально она могла вылить на новорожденного Владюшу чай, слава богу, не кипяток? А засунуть бабушке в бутерброд иголку, опрокинуть коляску, укачивая брата… Но однажды она вернулась в слезах, кричала, взахлеб рыдала, что коляска с Владом осталась в лифте, она отдернула руку - и брат уехал в неизвестном направлении, не то вверх, не то вниз. Это хорошо, что у нас в доме почти все друг друга знают, а консьерж отличный. Конечно же, мы «выловили» кроху, но муж был в ярости и решение вынес однозначное: во-первых, Аня слишком мала для таких обязанностей, во-вторых, дочь надо показать детскому психологу. В результате мы ходили не только к детскому, но и к семейному психологу - органы опеки помогли. И все вроде стало вставать на свои места: Владюша рос озорным, ему нравилось беситься с сестрой. Дочка тоже, казалось, приняла брата - и тут (спустя три года) я снова забеременела. Решили сказать детям сразу, чтобы оба привыкли к этой мысли.

Словно подменили

Аня узнала о моей беременности (к тому моменту ей было 11 лет), хлопнула входной дверью и ушла. Я выбежала на улицу, но не нашла ее... Вернулась дочь в два часа ночи. Ничего не сказав, прошла в свою комнату, от нее пахло спиртным и сигаретами... И началось: она хамила, несколько раз словно случайно ударила меня с размаху дверью по животу, а потом украла у бабушки пенсию. Ее принесли, и бабуля, положив деньги под подушку, задремала… А проснувшись, их там не нашла. И нам рассказала, но велела Аню не ругать. Она же девушка, хочет купить что-то красивое. Владу от Ани почему-то не доставалось, а он ей прямо в рот смотрел, если она разрешала поиграть в свой айпад или посмотреть мультик в ее комнате… Это был праздник. А вот бабулю Аня, которая так ее защищала, явно стала изводить: то чай холодный принесет, то сделает вид, что не слышит, как та ее зовет (к тому моменту бабушка уже совсем не ходила). Из моей шкатулки, точнее семейной, стали пропадать достаточно дорогие вещи . Как-то я возвращалась с работы, а у подъезда стояла «Скорая помощь», суетились врачи. Оказывается, приехали к нам. Бабушка выпила не те лекарства, да еще дозу превысила, и у нее прихватило сердце. «Скорую», кстати, вызвал сын, а Аня напоила бабулю таблетками и ушла с девочками загорать. Честно признаюсь: присутствие Ани в доме стало тяготить и раздражать, прижать ее, обнять рука не поднималась. Она брала мою косметику, вещи и почему-то стала на нас смотреть странно, исподлобья. Как звереныш. В то же время, когда незнакомый человек, кто-то из старых друзей, узнавал, что мы взяли из детского дома ребенка, говорил, что мы святые, что так они не могли бы, что... А я слушала их, мне было стыдно, меня распирали противоречивые чувства: с одной стороны - взяли, да. С другой…. Получилось ли что-то у нас, справились ли мы. Я больше не осуждала мам из тех папок возврата.

Дитя тьмы

На уроках в школе приемных родителей нас учили, что ни в коем случае нельзя поднимать руку на приемных детей. Это своего рода табу. Да и бить - понятие относительное: вот давала Владу я изредка подзатыльники за то, что он мучал собаку - по его мнению, играл. Аня со злости могла ее отшвырнуть ногой в другой конец комнаты, но я ни разу не видела, это рассказывали родные. А вот однажды, стоя у окна, увидела, как дочь орет и бьет поводком нашего Кубика. Спросила дома, что это такое было? Она ответила, что мне показалось - этаж-то восьмой, что я могла оттуда увидеть. Учителя стали жаловаться: вроде умная, а учиться не хочет, может нагрубить, уйти из школы... А я тем временем становилась как дирижабль: мы ждали двойню. К моему горю, мальчик умер еще в родах, докторам не удалось вдохнуть в него жизнь. Девочка Софья родилась абсолютно здоровой. Я не знала, каким богам молиться, но даже боль от потери крохи прошла, притупилась, когда Аня начала навещать сестру каждый день. Было видно, что она чувствует себя виноватой за свое поведение, свои слова. Выписали нас быстро, детка была спокойной, почти все время спала - попробуй разбуди принцессу к обеду. Аня сама, без просьб, стала Соне второй мамой. Ходила гулять с коляской и книжкой в парк. Только ей удавалось уложить на ночь Соню после купания... Аня показывала Владу, как пеленать, менять подгузники. В такой благодати прошло тихо и спокойно два-три месяца.

Накануне мы сдавали кровь, и я немного разнервничалась: врачам что-то не понравилось в крови Сони. Все уснули, не спалось только мне, и я решила выкурить на лоджии сигаретку. То, что я увидела, было похоже на кадр из фильма ужасов, и то, что я потеряла дыхание и речь, спасло младшей дочке жизнь. Окна лоджии были распахнуты, а Аня на вытянутых руках над землей держала кроху и что-то бормотала. Одним прыжком я обхватила и повалила обеих на пол. Аня не издала ни звука, только сидела и дрожала, через минуту тихо и с обидой в голосе заревела Соня. Муж понял все, не глядя и ничего не спрашивая, вызвал «Скорую» и, как я его не отговаривала, полицию. Спустя какое-то время, пока мы мотались между врачами, ездили к стражам законам, выяснилось следующее: наша младшая Сонечка вовсе не была «сурком». Анечка ловко разводила Соне молочные смеси, компоты, переливая в бутылочку и сдабривая приличной дозой феназепама из ампул. Днем меньше, вечером больше, чтобы все выспались - и мама, по словам Ани, в первую очередь, и вся семья. Она такое в кино видела… А вот тот случай на балконе, как выяснилось, был не первым. Аня не знала, как по-тихому избавиться от Сони так, чтобы ее не ругали, и продолжала вынашивать план. Она оставляла ее у магазина, на лавочке у вокзала, пыталась продать цыганам… и еще много чего, что нам с мужем лучше не знать, иначе бы муж просто задушил девочку своими руками. Без меня сходил в органы опеки, там подняли все документы по родителям и родне Анны: и ее отец, и дядя страдали шизофренией. Кстати, именно родная бабушка Ани (она живет в доме сумасшедших, чем болеет, нам не сказали) посоветовала подросшей девочке избавиться от конкурентов на родительскую любовь.

Земля круглая

Несмотря на мои мольбы, органы опеки вернули Аню, но уже не в дом малютки, а в детский дом, откуда она сбежала уже через две недели. К нам. Но муж был непреклонен: Аня представляет опасность для жизни наших родных детей и должна покинуть дом. Через 40 минут приехали из опеки, чтобы отвезти Аню в детский дом. Их вызвал мой муж. Он по-своему любил Аню и не хотел, чтобы она бродяжничала. Через полгода Аня снова сбежала из детского дома. Вероятности, что ее кто-то еще усыновит, было мало: таких взрослых детей почти не брали. Тем более если это было повторное опекунство. Я сразу догадалась, куда девочка поехала, и собралась в деревню, куда Аня угрожала нам уехать жить, когда мы ссорились. У нее там жила какая-то подружка. И оказалась права. На глаза девочки я не показывалась, просто посылала на ее адрес разные посылочки с тем, что мне казалось нужным: едой, одеждой, деньгами. Когда я увидела у дочери округлившийся живот, то отправила крестильный наряд и образ с крестом, витамины для будущих мам… И дала себе слово, что больше не поеду сюда рвать сердце. Да и обстоятельства так сложились, что

«Приемство» - так говорят о своем решении семьи, которые взяли ребенка из детского дома. Еще недавно таких семей было немного, а на решившихся усыновить ребенка смотрели с удивлением и тревогой. К счастью, ситуация меняется, и приемство становится таким же естественным путем появления малыша в семье, как и рождение. Тем не менее, решение «взять в семью новенького» не всегда дается легко, а его инициатором чаще всего становится жена. А что же муж? Как ему дается это решение и что он чувствует после? Мы поговорили об этом с опытными приемными папами.

Папа Сергей, сын Даниил (2 года и 7 месяцев):

«Любовь — это каждодневный труд и работа»

Даню забрали домой, когда ему был 1 год и 7 месяцев. Мы с женой говорили о возможности взять ребенка из детского дома очень давно. Поначалу я, честно сказать, боялся генетики. А потом прочитал много историй о том, как дети меняются в лучшую сторону, когда начинают жить в семье, смотрел фотографии таких детей «до» и «после» и успокоился. Однако мы решили, что возьмем ребенка из детского дома после того, как родим совместного. Но человек предполагает, а Бог располагает.

В течение следующих девяти лет родить кровного так и не вышло, и в 2017 году мы решили, что тянуть больше не будем. Ведь детей очень много: вот они, готовые, нуждающиеся в маме и папе, только бери и люби.

Но не нужно ждать, что любовь к малышу должна прийти сразу.

У кого-то так бывает: сильное чувство с первого взгляда, фотографии или с первой встречи, но чаще любовь появляется со временем. Любить — это глагол. Любовь — это каждодневный труд и работа.

На первой встрече с Даней меня не было. Жена оформляла все документы на себя, а мне показала его фото. Я был тронут. Через 10 дней мы смогли забрать его домой. Он был такой крохотный для своего возраста, почти невесомый. Он был напуган, но не плакал. Я привык к нему сразу, как к своему, слово «адаптация» меня не коснулось.

У сына адаптация, конечно, была и по большей части закончилась только через три месяца после приезда домой. Затем в течение 5 месяцев временами случались откаты: он возвращался в то состояние, в котором приехал к нам — уходил в себя, «зависал», дергал у себя волосы и ресницы, монотонно щипал себя, сильно сосал палец. Проблему с пальцем мы решили за неделю: стали надевать пижаму с длинными зашитыми рукавами, и он отвык от вредной привычки.

Вся тяжесть сыновьей адаптации легла на плечи жены, она была с Даней круглые сутки, а я днем на работе. В детский сад мы его решили не водить, чтобы не возвращать в Систему, из которой недавно забрали. Ему нужна была мамина любовь, домашний уют.

Мы не ходили в развлекательные центры, дозировали эмоции, гуляли там, где малолюдно, в первый месяц не пускали в гости даже бабушек и дедушек.

Даня начал доверять нам, сформировалась настоящая привязанность к родителям — необходимое для ребенка чувство. Теперь можно с уверенностью сказать, что введенные нами на первое время ограничения были во благо.

Когда на работе узнали о том, что у нас появился приемный сын, одни крутили пальцем у виска, другие пожимали руку. А я был по-настоящему счастлив от того, что я отец… дважды. Дочку жены от первого брака я принял как свою, когда той было 8 месяцев. То есть кровных детей у меня нет. За время лечения от бесплодия нам советовали многое, например, сменить партнеров. Но мы выбрали друг друга раз и навсегда, мы семья, команда.

Мы своим решением, своим сынишкой очень довольны и ни разу не пожалели о своем поступке. Всем будущим приемным родителям хочется пожелать: читайте, много читайте. Я очень советую книги Людмилы Петрановской «Тайная опора» и «Дитя двух семей». Пройдите Школу приемных родителей, это ни к чему не обязывает, но помогает стереть шаблоны и страхи перед приемством, оставшиеся еще с советских времен.

Дети из детского дома не второй сорт, не изгои, это точно такие же дети, обычные, только травмированные от недостатка любви.

Одна из приемных мам, ведущая блог в Инстаграм под ником @n_mirs, также делится историями приемных отцов, с которыми ей удалось познакомиться. Одна из таких историй ниже.

Папа Владимир, сыновья Андрей (5 лет) и Виктор (3 года), в семье 2 года:

«Нужно чистить голову от предрассудков вроде “генов проституции и алкоголизма”»

Когда-то давно мы с женой говорили о том, как хорошо иметь большую семью и что нужно бы взять ребенка из детского дома в дополнение к своим троим-четверым. Мы решили, что это будет правильно с точки зрения развития семьи и семейных отношений. Это был обычный разговор, который положил начало нашей истории.

Были ли у меня страхи? Наверное, я немного опасался, что в приюте нам не все расскажут о здоровье малыша. Но я не уверен, что это можно назвать страхом. Скорее, я ничего не боялся, к тому времени мы уже приняли решение и я много работал над обустройством дома и детской. Однако мы сразу знали, что пока не потянем ребенка-инвалида, много слушали и читали о детских болезнях, копили информацию.

Когда я увидел наших пацанов первый раз, подумал: забавные ребята. Андрей был весел, скакал по кровати и дрался с детьми, на щеках был диатез, в ушах — вата от отита, на шее — след будто от ожога сигаретой. Витька был недовольный, любопытный и пухлый. Мы не сомневались, что возьмем их.

Дома началась адаптация.

Первые месяцы были тяжелыми и напомнили мне первые месяцы жизни моего кровного сына от первого брака: бессонные ночи, детский плач, пеленки, нервы.

Оказалось, что с маленькими приемными детьми происходит все то же самое, только в более концентрированном виде: здесь год за два. Первое время малыши в ступоре: они не могут понять, зачем они здесь и можно ли доверять этим взрослым. Затем наступает череда конфликтов, потому что оказывается, что дома все не так, как в учреждении, правила другие, в этот период дети проверяют родителей на прочность и оценивают рамки дозволенного.

Нам ко всему этому еще пришлось лечить болячки, с которыми дети вышли из дома ребенка. После наступает затишье: все друг к другу попривыкли, жизнь стала понятной, но откаты в поведении все равно иногда случались. Первый год скучать не пришлось.

1. «Это не имеет ко мне отношения»
Ранее, в советские времена проблема сиротства решалась просто: «с глаз долой – из сердца (головы, совести) вон». Для детей, оставшихся без родителей, строились закрытые учреждения за высоким забором или вообще за городской чертой. Этих детей практически никто не видел. Журналисты говорили о них мало, а выросшие детдомовцы о своем детстве старались не вспоминать. В результате проблема детей-сирот оказалась «виртуальной»: все слышали, что они где-то есть, но толком их никто не видел. Главное – государство о них заботится, и ладно.
2. «Главное – сироту хорошо обеспечить»
Бывают времена, когда это действительно главное, потому что иначе ребенок не выживет. Но одних только материальных благ детям явно недостаточно. Даже в хорошо обеспеченном детском доме ребенок не получает чувства защищенности, которое дает семья. Более того, жизнь на «казенных харчах» оказывает ребенку «медвежью услугу». Он вырастает в убеждении, что белье само становится чистым, картошка всегда порезана и пожарена, а чай – уже с сахаром. Дети не только не участвуют в ежедневном труде по обеспечению своего быта, который является неотъемлемой частью жизни любой семьи, но даже не имеют возможности наблюдать за этим процессом. Сама система детского учреждения выстроена так, что растит потребителя (а иначе организовать содержание под одной крышей ста и более детей просто невозможно). В результате выход в самостоятельную жизнь становится для ребенка шоком. На самом деле детям нужны не столько вещи, сколько отношения – прочные и близкие. Только это дает им ощущение устойчивости в мире и силы жить.
СОВЕТ: Сегодняшние сироты – это либо жертвы домашнего насилия, либо дети, не знавшие своих родителей. У них в подавляющем большинстве нет представления о позитивной модели семьи. Поэтому воспитанники детских домов не способны создавать семьи, растить собственных детей, которые нередко тоже оказываются в детском доме и повторяют судьбу родителей.
Следует помнить, что ресурс коллективного воспитания в сиротских учреждениях ограничен. Бывают ситуации, когда его достаточно. Однако в целом детям, которые не имели позитивного семейного опыта, помочь может только семья.
Очень важно, чтобы СМИ развивали идею иной благотворительности, которая предполагает оказание помощи семьям, взявшим на воспитание детей (особенно больных), поддержку выпускников сиротских учреждений в получении образования и профессии и развитие семейных форм устройства.
3. «Воспитание в коллективе – то, что нужно детям»
Этот миф возник в результате весьма странного переосмысления советской педагогикой опыта А.С.Макаренко. Социальные сироты – это дети, пострадавшие от собственных родителей, или вообще никогда их не видевшие. Часто это дети маленькие, которым до опыта отношений с коллективом сверстников необходим опыт отношений со значимым взрослым, а его учреждение дать не может. После выхода из детского дома они не способны создавать полноценные семьи и растить своих детей – они просто не знают, как это делается.
Сегодняшним подросткам, особенно с трудным поведением, было бы очень полезно получить опыт самостоятельности: зарабатывать на свои расходы, принимать решения, планировать свою деятельность и отвечать за нее.
Коллективное воспитание не может помочь детям-сиротам в главном: дать опыт нормальной семейной жизни. Много лишенных самостоятельности детей под одной крышей – это не коллективное воспитание, а казенный дом.
4. «Дети-сироты – это объекты»
Ребенка передают, выбирают, берут, размещают… Таким образом, на травматичный опыт потери семьи накладывается ощущение щепки, плывущей по волнам. От щепки ничего не зависит, да и вообще ее отношением к происходящему никто не интересуется. Дети – не объекты, они живые люди со своим характером, ценностями, интересами. Да, они пока не самодостаточны, они нуждаются во взрослых. И у взрослых есть выбор: действовать и принимать решения в интересах ребенка, для чего надо вникнуть в ситуацию и осознать эти интересы, или делать так, как удобно (не хлопотно, выгодно, понятно, привычно) самим взрослым. А детям нужны не «показатели успешности работы», а просто нормальное детство, свой дом и семья.
5. «Желающих взять детей из детского дома очень мало»
Желающих взять ребенка (и что-то уже начавших делать в этом направлении) очень много. А тех, кто только задумывается об этом шаге – во много раз больше.
Почему же не берут? Потому что нет пока развитой системы активного и целенаправленного семейного устройства детей. Органы опеки или сотрудники банка данных работают только в режиме реагирования: отвечают на запросы семей. Никто приемных родителей специально не ищет, не готовит, не помогает им. Между тем, при наличии профессиональной работы по семейному устройству практически все дети из учреждений могут быть успешно устроены в семьи. Нужно просто этим заниматься!!!
6. «Все детдомовцы больные и ненормальные»
К сожалению, такое приходится слышать даже от работников органов опеки. На самом деле крайне редко в медицинской карте детдомовского ребенка записано «практически здоров». Большинство детей имеют социально-педагогическую запущенность, нарушения речи, многие – задержку психического развития. Почти у всех детей наблюдаются невротические реакции, высокая тревожность, агрессивность, неконтактность, часто встречаются энурез, нейродермиты, гастриты и прочие психосоматические заболевания. Причина такого состояния детей – вовсе не дурные гены, а опыт эмоциональной депривации. Опыт одиночества и никому ненужности в сиротском учреждении, опыт пренебрежения и жестокого обращения со стороны собственных родителей, опыт потери семьи, состояние полной неопределенности в жизни.
Получается, что это не ребенок ненормальный – это жизнь у него сложилась ненормально. И все расстройства здоровья и поведения – вполне нормальная реакция на ненормальные обстоятельства. Отсюда вывод: наладится жизнь, и все остальное у него наладится. Когда он увидит, что его любят, поверит, что за него «болеют», он обязательно постарается наверстать упущенное. И опыт семейного устройства это подтверждает: через год-два жизни в любящей, заботливой семье ребенок буквально расцветает. Меняется ;Он быстро растет и развивается, у него могут пройти даже хронические болезни.
СОВЕТ: Расстройства здоровья и неадекватное поведение детей из детского дома - это нормальная реакция на ненормальные обстоятельства, и генетика здесь не при чем. Как только ребенок поверит, что его любят, за него переживают, он постарается наверстать упущенное. Опыт семейного устройства подтверждает: через год-два жизни в любящей семье ребенок буквально расцветает, быстро растет и развивается, проходят хронические болезни.
7. «Главная опасность – гены»
Этот стереотип нашел отражение в пословице «Яблоко от яблони недалеко падает». Сегодня все знают о существовании генов, которые задают некую программу, предопределяющую в человеке очень многое. Тогда возникает закономерный вопрос: какой смысл стараться, вкладывать в ребенка силу и душу? Ведь гены не изменишь, значит, ему «на роду написано» стать алкоголиком (проституткой), как его кровные родители… Поскольку повлиять на гены невозможно, они вызывают сильнейшую тревогу, и в то же время на них нередко «списывают» все связанные с ребенком трудности («это не мы не справляемся, это у него гены такие»).
Генетически обусловленные качества человека действительно есть, и не стоит питать иллюзий по поводу того, что ребенка можно полностью «перекроить под себя». Эти попытки приведут к жестокому разочарованию и обиде на ребенка, который «обманул ожидания», оказался «не тем».
Но гены не влияют на такие качества человека, как честность, доброта, на его способность любить, быть счастливым. Здесь все зависит от любящей семьи и от выбора самого человека. Гены определяют лишь темпы возникновения зависимости, а выбор делает сам человек, и во многом он зависит от того, есть ли у него поддержка, есть ли за спиной «крепкий тыл» - любящая семья.
Если приемная семья будет жить в страхе перед «генами», в любом проявлении ребенка высматривая зачатки «аморального образа жизни», то возникнет ситуация самосбывающегося пророчества. Ребенок, в которого не верили, от которого ждали худшего, будет вынужден (если он послушен) подчиниться ожиданиям, либо (если он упрям) утрировать стиль поведения, пугающий приемных родителей. Результат будет один и тот же.
СОВЕТ: В преодолении этого предубеждения важно избегать крайностей. Конечно, темперамент или математические способности во многом определяются генами. Однако генетически не задаются такие качества, как честность, доброта, способность любить. Здесь все зависит от любящей семьи и от выбора самого человека. Действительно, можно унаследовать такой тип обмена веществ, который облегчает возникновение алкогольной зависимости. Но такая предрасположенность есть, скорее всего, у многих россиян. Однако алкоголиками становятся далеко не все, хотя спиртное продается на каждом углу. Потому что у них есть работа, любимые, дети. Выбор человек делает сам, и во многом этот выбор определяется тем, есть ли у него в жизни поддержка и любящая семья.
8. «Ребенка из детдома берут только те, у кого своих детей нет»
То есть приемный ребенок - это последняя возможность для людей, которым «правильным» способом стать родителями не удалось. На самом деле это не совсем так. В мире большинство приемных родителей – люди, уже имеющие детей – их около 50%.
Этот миф заставляет воспринимать приемную семью как «ущербную», а это подталкивает родителей к сокрытию «неправильного» происхождения своего ребенка, соблюдению тайны усыновления. В результате нарушаются отношения внутри семьи, наносится дополнительная травма супругу, с которым связана бездетность семьи. Как только ребенок доставляет неприятности, этот супруг чувствует себя особенно виноватым («родной ребенок так бы не сделал»), что конечно, не добавляет ему увереннности в своих силах. Таким образом, получается самоподтверждающийся прогноз: исходя из предпосылки, что приемный ребенок – это «суррогат», с которым «все не так», приемные родители (вольно или невольно) ведут себя так, что проблемы ребенка только усугубляются.
Миф этот вреден и тем, что мешает семьям, имеющим детей, задуматься о принятии ребенка, ведь это «только для бездетных». Между тем именно они могли бы стать прекрасными приемными родителями, поскольку имеют опыт воспитания детей.
В Европе распространено мнение, что брать детей – сирот в семью – нормально, в этом нет ничего особенного (ни постыдного, ни героического), это обычное человеческое поведение. И там, где так считают, детских домов нет и в помине.
СОВЕТ: Очень важно, чтобы СМИ чаще рассказывали о семьях с кровными детьми, которые берут на воспитание сирот. Таким образом, будет разрушаться стереотип «ущербности» замещающих семей, что, в свою очередь, положительно отразится и на бездетных парах. Кроме того, это может подтолкнуть к желанию взять ребенка семьи, которые не задумывались об этом в силу данного стереотипа. В результате дети приобретут уверенных в себе родителей.
9. «Никто не должен знать!»
Речь идет о пресловутой тайне усыновления. Этот стереотип даже закреплен законодательно. За этой нормой закона стоит уверенность в том, что если гражданам строго не запретить, они затравят сироту и его применых родителей, а также убеждение в том, что ребенку не надо знать о своем происхождении. Ни первое, ни второе не потдверждается мировым опытом. Для защиты интересов ребенка вполне достаточно соблюдения профессиональных этических норм, среди которых – неаразглашение информации о судьбе ребенка.
Нужна ли – это бомба замедленного действия внутри самой семьи. А к неискренности самых близких людей ребенок гораздо более восприимчив, чем к предполагаемой агресии со стороны посторонних. При выяснении правды – а это происходит почти всегда – главной травмой для ребенка оказывается не то, что он не родной, а то, что ему столько лет лгали. Сокрытие от ребенка истины о его прошлом есть не что иное, как нарушение его прав.
10. «У ребенка не должно быть кровных родственников, лучший вариант-круглая сирота»
Ребенку, у которого нет никого на свете, почти невозможно преодолеть всепоглощающе чувство тревоги, а это очень мешает его развитию. Опыт семейной жизни, наличие родственников, воспоминания о прошлом в родительском доме являются ресурсом для ребенка, его опорой и залогом успешного развития. Самые «легкие» приемные дети – те, которые общаются с кровными родственниками, имеют привязанности, знают, что у них есть кто-то родной.
Если речь идет о ребенке, который совсем маленьким потерял связь с кровными родителями, в подростковом возрасте ему стоит попытаться эту связь восстановить. Если приемные родители не препятствуют его попыткам найти родителей или встретиться с родственниками (при условии безопасности для жизни и здоровья ребенка), поддерживают его в таком стремлении, это очень хорошо сказывается на их отношениях с ребенком. Он становится более спокойным, открытым, а также более реалистично и ответственно подходит к планированию собственного будущего (в том числе и за счет утраты иллюзий насчет кровных родителей: «А на самом деле моя мама – кинозвезда, просто я потерялся»).
11. «Лучше взять совсем маленького ребенка»
Стремление взять маленького ребенка может быть вполне оправданным: напрмер, пара, никогда не имевшая детей, хочет насладиться всеми этапами родительства, понянчиться с младенцем. К тому же маленьких очень жалко, и их хочется поскорее забрать из казенного дома.
Но в целом этот стереотип – один из самых вредных для семейного устройства. Детей старше 5-6 лет это предубеждение обрекает на жизнь в казенном учреждении. К семи годам ребенок, которого переводят из дошкольного детдома в интернат, уже вполне осознает, что у него шансов нет, и за ним никогда не придут. Неужели его меньше жалко, чем младенца?
Между тем тысячи семей и детей, давно вышедших из младенческого возраста, могут найти друг друга и быть счастливыми. Кроме того, есть категории потенциальных приемных родителей (например, люди предпенсионного возраста или семьи с маленькими детьми), которым не стоит брать в семью младенца, но они бы замечательно справились с воспитанием младшего школьника или подростка.
Опыт показывает, что возраст ребенка (как и пол) – далеко не самая важная характеристика, определяющая успешность его устройства в семью. Трехлетний ребенок с опытом тяжелой эмоциоанальной депривации, с рождения живущий в казенном учреждении, может быть гораздо более проблемным, чем десятилетний, росший с родителями, которые постепенно спивались, но при этом любили его и заботились о нем.
СОВЕТ: СМИ следует чаще рассказывать о детях, взятых в семью в школьном возрасте, а также представлять комментарии специалистов, объясняющих особенности воспитания детей разных возрастов.
12. «Надо полюбить сироту, как родного»
Полюбить приемного ребенка так же сильно и безусловно, как родного – это замечательная цель. Разве не за этим и берут его в семью? Проблемой этот миф становится тогда, когда за ним прячется осознанное или не очень желание приемных родителей «присвоить» ребенка, дать ему другую фамилию, имя, стереть из его памяти прошлое, прервать все связи с кровной семьей. Ребенок без опыта, без других привязанностей, без воспоминаний кажется очень удобным для признания «совсем родным». Между тем стремление «присвоить» ребенка является одной из главных причин неудач и даже трагедий приемных семей. Убедив себя, что ребенок «совсем как родной», родители становятся менее терпимы к тому, в чем ребенок не похож на них, к тому, что он не оправдывает их ожидания. При этом они все равно помнят, что он не родной, а «как» родной, и ведут себя себя неуверенно, тревожно. Когда он становится подростком, родители оказываются беспомощны перед его кризисом идентичности, боятся его отделения от семьи. Они отрицают право ребенка на знание своих корней, на интерес к своему происхождению, воспринимая эти попытки как предательство, неблагодарность, в результате отношения с подростком портятся окончательно. В семьях, где ребенок открыто признается приемным (при этом любимым, близким, дорогим), гораздо более спокойная атмосфера, и взаимоотношения складываются лучше.
13. «Ребенок должен быть благодарен»
Приемные родители, которые на это надеются, бывают неприятно удивлены, никакой благодарности от ребенка не получая. Но ведь благодарность – очень сложное чувство, которое формируется к самому концу детства (а у многих и во взрослом возрасте бывает не сформировано). Маленький ребенок все происходящее с ним принимает как должное, он не может мыслить в сослагательном наклонении («что было бы, если...»). Кстати, именно обида на его неблагодарность нередко заставляет родителей нарушать тайну усыновления: возмущенные поведением подросшего ребенка, они в запальчивости «предъявляют счет»... Даже если этого не происходит, текст, близкий к известному высказыванию кота Матроскина: «На помойке нашли, отмыли, от очисток отчистили, а он нам фигвамы строит» - родитель много раз произносит про себя. Чувствуя это, дети никакой благодарности не испытывают, скорее наоборот. По-настоящему благодарны приемным родителям (уже во взрослом возрасте, конечно) бывают те дети, которым позволяли быть самими собой и от которых благодарности не ожидали, наоборот, родители считали, что дети принесли им много радости и новый опыт.
14. «Единственный способ взять ребенка – усыновить»
А усыновить – трудно и страшно. Потому что усыновить – это значит полностью взять на себя ответственность за жизнь, воспитание, учебу, здоровье и развитие ребенка. Не всякой семье это по силам. Долгое врем другие формы семейного устройства практически не развивались, но в последнее десятилетие ситуация изменилась. Стала шире использоваться неродственная опека, активно развивается патронатное воспитание. В общем, нет и не может быть формы семейного устройства, которая была бы лучше или хуже остальных. Все они дают разные возможности ребенку и приемной семье, их нужно знать и выбирать форму устройства, исходя из интересов ребенка и возможностей приемных родителей, с учетом всех обстоятельств.
15. «Главное – ребенка полюбить, и тогда все получится»
Полюбить ребенка, конечно очень важно. Но одной любви недостаточно. Ее недостаточно и родным детям. Не случайно многие современные родители читают книги по воспитанию, советуются со специалистами. В случае с ребенком приемным, то есть не имеющим врожденной связи с родителями, тем более нужны помощь, знания, подготовка. Пройдет немало времени, пока приемные родители начнут понимать ребенка «с полуслова». А может быть, и не начнут, поскольку в жизни этого ребенка было такое, чего обычные люди и представить себе не могут: насилие, жестокость, полное одиночество. Ни педагогическое образование, ни опыт воспитания своих детей не помогут родителям понять, почему приемный ребенок ведет себя именно так. Есть вещи, в которых может разобраться только специалист.
Поэтому нет смысла «раздавать» детей из детских домов по семьям, не предоставляя при этом помощь и поддержку приемным родителям. Ведь если семья не справится и вернет ребенка, он будет в еще большем отчаянии, чем раньше, а все окружающие лишь утвердятся в мнении, что «эта затея никогда ничем хорошим не кончается». Помощь и поддержка профессионалов – не просто «услуга» для семьи, это залог успешного детства, а значит, и всего будущего приемного ребенка.

Настольная книга приемного родителя
Методические материалы по подготовке приемных родителей

Еще зимой краем уха слышала, что в приют привезли мальчика, который на всех кидается, рычит, кусается, плюется и матерится. И фамилия у него соответствующая – Волчков. Я даже представить себе тогда не могла, что это и будет мой приемный ребенок.

Прежде чем вы услышите эту историю, объясню, что публикую я её не ради тщеславия и не для того, чтобы вызвать у читателя слёзы умиления, а с одной лишь целью - ободрить и поддержать тех людей, которые хотят подарить ребёнку семью, но по тем или иным причинам сомневаются в том, что им такое под силу. Итак, 19 ноября (в день зимнего Николая Угодника) 2007 года я стала мамой. Произошло это событие не в родильном доме, а на заседании районного суда города Н. Новгорода. По решению суда семимесечный Саша словно заново родился на свет, а история моей жизни перестала быть только моей, она стала нашей историей...

Заветное желание Алешки из детского дома исполнила нижегородка Татьяна Доронина.
Кем только не мечтала стать Таня в детстве: певицей, доктором, ученым. В старших классах все чаще приходила мысль: пойду работать в детский дом.

Почему именно туда, я не могла себе объяснить, - говорит Татьяна. - Но понимала, что судьба рано или поздно приведет меня к брошенным детям.

Сероглазого Алешку нижегородка Татьяна Доронина увидела в детском доме. Оба были новичками: четырехлетнего мальчика перевели сюда из дома ребенка, Татьяна только что устроилась работать в детский дом воспитательницей. Молодая женщина вышла встречать новичка в раздевалку…

От первого лица: дневник волонтера "Детского проекта"

Вот сидим в пустой квартире. Мы с Олей дома, дедушка дома, собака, а кого-то самого главного не хватает...приехали в интернат...встал у входа, прижался к стенке. "Я туда не хочу!".Говорю, а как же друзья? Тут высыпали все кубарем из столовой с полдника, обхватили, обняли, понесли на этаж. Максим, ну как в гостях, что там было, куда ходили? - А там так...так.... там такая собака! Она умеет ходить на задних ногах и еще с нею так хорошо играть!

Заметки психолога из детского дома.

Первый звонок в детский дом. Это для нас, сотрудников - рутина, каждодневная и не самая важная работа. Это у нас - социальные работники бегают, телефоны звонят... А у них, на том конце телефонного провода - день "Икс", час "Че". Они шли к этому годами. Они думали об этом каждый день. Смотрели передачи, читали стаьи в журналах. Брали в руку телефонную трубку и не решались набрать номер.

В Службе "Родители" раздается телефонный звонок.

Але, это детский дом? А какие дети у вас есть?
- Вы хотите взять ребенка?
- Да, хотим, маленького. У вас маленькие есть?
- Есть маленькие. Есть и большие.
- Нет, мы большого не возьмем. Нам маленького надо. Ну, максимум, года полтора.
- Так это Вам нужно не к нам обращаться, а в дом ребенка. Детки до трех лет живут в домах ребенка, а у нас - детский дом. К нам дети после трех лет попадают.
- Ой, спасибо, подсказали. А мы и не знали. Сразу не разберешься... - На том конце телефонной трубки возникает пауза.
Вроде все, что хотели, узнали. Да уж очень соблазнительно продолжить разговор - может, еще что-нибудь полезное расскажут.

Они познакомились в нашем детском доме. Старшая сестра, Надя, 7 лет. Младшая сестра, Аня, 5 лет. Надя попала в детский дом прямиком из семьи - из неблагополучной, пьющей семьи. Аня всю жизнь прожила в казенных учреждениях, потому что мама оставила ее в роддоме. Почему оставила? Да так просто. Никаких особых причин не было. Но мама рассудила так - достаточно в семье одного ребенка. До Ани была еще одна дочка, Катя. Ту мама тоже где-то оставила...

Изначально он был отказником. И не просто отказником, а с "отягчающими обстоятельствами". Рожденный от ВИЧ-инфицированной матери. В специальном родильном отделении, по специальной технологии принимают роды так, чтобы ребенок не заразился. Рождаются на свет здоровые детишки от больных мамочек. Отправляются жить в Дом ребенка. Усыновлять их не хотят - боятся. Чего боятся? Буковок, наверное. ВИЧ - страшные буквы.

Арина пришла в детский дом потому, что потеряла свою дочку. «Мне было все равно, какого ребенка брать, - рассказывала Арина, - я знала, что для меня это – единственное спасение, и больше ни о чем не думала». С мужем Арина развелась давным-давно, поэтому ходила на тренинг одна. На занятиях кандидатов в патронатные воспитатели готовили к первым трудностям адаптации приемного ребенком. «Сначала я подходила к ведущему, - вспоминала Арина, - и говорила, что не справлюсь с приемным ребенком». Ведущая - мудрая женщина - не стала спорить: «Ты просто походи, посиди здесь, послушай». «Хорошо, что я все-таки осталась», - удовлетворенно вздыхает Арина. С тех пор много воды утекло. У нее вырос сын Васька – теперь уже девятнадцатилетний красавец.

Дети Ивановы поступили в наш детских дом накануне. Прямо из семьи, от бабушки с дедушкой. Таких детей у нас в детском доме почти половина - тех, кто прямо из семьи...Еще вчера ребенок ночевал в своей не слишком чистой, но родной постельке. Смотрел на мир из своего окошка. А сегодня - казенный дом, изолятор...

Заметки воспитателя детского дома.

Начинается мой день в 6 утра. В 7 уже нужно быть в детском доме, на подъеме детей. В те дни, когда выходить во вторую смену, можно позволить себе поспать подольше. Но сегодня моей сменщице нужно к дочке в детский сад, так что работать мне весь день. Зато завтра - дополнительный выходной!
Наскоро собравшись, отправляюсь на работу. Детский дом встречает полной темнотой, свет горит только в столовой и фойе. Поднимаюсь по лестнице на свой четвертый этаж и, сделав глубокий вдох, стучу в дверь. Стучать приходится долго, ночной воспитатель, которая дежурит сегодня - большая любительница поспать. Наконец дверь открывается и я захожу в наш общий с соседней группой коридор. Меня встречает непередаваемая «утренняя» смесь запахов: пот, сигареты и моча. Неудивительно, соседняя группа - 12 парней от младшего до старшеподросткового возраста. Наверняка опять всю ночь курили в туалете. А энурез - постоянная неизлечимая болезнь детского дома. На днях на оперативке воспитатель той самой соседней группы кричала:
- Я педагог! Я должна воспитывать у детей любовь к прекрасному, водить их на выставки и концерты! А я вместо этого стираю ссаные простыни!
Директор, устало прикрывая глаза, слабо отбивалась:
- Да поймите вы, Ольга Витальевна, ну не возможно в условиях детского дома вылечить соматику. Нужно передавать детей в семьи, только там...
- Да кому там нужен такой как Никита Захаров?!Вы знаете что он опять...