Законы чести выше отцовской любви. Выше закона может быть только любовь, выше правды лишь милость, а выше справедливости лишь прощение! Мы знаем Евгения Леонова как хорошего комика, но в жизни он был скорее трагик

Человек, чьё имя не подлежит забвению - доктор Фёдор Петрович Гааз. Ученик и собеседник великого Фридриха Шеллинга, он с юности усвоил, что только любовь и добро являются главными ценностями жизни. В душе - истинный философ, мечтал увидеть опубликованными свои «Размышления о системе Сократа». Открыв и описав целебные Кавказские минеральные источники, стал основоположником новой науки - курортологии. Как главный врач Москвы приобрёл богатство и славу, но вскоре всё имущество раздал бедным и «посвятил все свои силы на служение страждущему человечеству в России».

Сердце романтика

Город, в котором в 1780 году родился Фридрих-Йозеф Гааз, был уникальным даже для набожной Германии. В крошечном Бад-Мюнстерайфеле было семь монастырей и церквей, и вся жизнь была пронизана христианским духом любви и благочестия. С самого детства в сердце будущего филантропа поселилась мечта послужить Христу в образе униженных и оскорблённых.

Многочисленное семейство Гаазов было уважаемо за большую учёность. Дядя Фридриха был профессором медицины, дед и отец - аптекарями. Гааз-младший получал медицинское образование в Кёльне и Вене и стал дипломированным офтальмологом. Но этого ему показалось мало: он жаждал универсального знания и поступил на философский факультет Йенского университета. В Йене билось сердце молодой романтической Германии. Лекции Гете, Фихте, Шиллера, Гегеля и, конечно, восторженные мечты о свободном парении духа и всеобщей братской любви остались в душе навсегда.

Как настоящий романтик, Фридрих Гааз был бесконечно предан музыке и часто утешал себя исполнением любимых фортепьянных ноктюрнов Джона Фильда. Тихой любовью молодого врача стало таинственное и манящее звёздное небо. Ясными ночами он подходил к телескопу и до утра забывал все тревоги и горести дольнего мира. О доброте доктора Гааза ходили легенды. Милосердствуя о животных, он выкупал старых, «разбитых», обречённых на бойню лошадей и отпускал их на свободу. Проезжая в своей пролётке мимо булочной всегда останавливался и покупал четыре калача - себе, кучеру и двум лошадкам. Фридрих Гааз не изменял высоким романтическим идеалам всю жизнь. Он даже одевался всегда по «романтической» моде своей юности: чёрный фрак, белоснежное жабо и туфли с пряжками. Высокий, статный, голубоглазый, добрый и скромный доктор был целомудрен, избегал шумного общества и непристойных забав.

«Преоригинальный чудак»

В 1803 году молодого и перспективного немецкого офтальмолога пригласили в Москву и уже через пять лет поставили во главе императорской Павловской больницы. «Уважая искусство и рвение доктора Гааза», ему был пожалован чин надворного советника. С первых дней в России доктор многим помогал бесплатно и сразу же открыл у себя дома благотворительный утренний прием. Он был уверен: «Добровольное стремление направить все имеющиеся знания и средства на облегчение мук страждущих, возрастающее до способности пожертвовать собой ради этой цели, - вот что должно быть свойственно настоящему врачу ».

Вскоре сам тяжело заболел и уехал лечиться на Кавказ. По возвращении опубликовал «Мое путешествие на Александровские воды» - блестящее исследование о минеральных источниках Машука, Бештау и Железной горы. Затем - военные будни полкового хирурга, участие в Заграничном походе русской армии, похороны отца в родном Мюнстерайфеле и окончательный переезд в Россию. «Меня сюда Бог привел!» - ни на секунду не сомневался теперь уже не Фридрих, сын Петера, а Федор Петрович Гааз.

В 1822 году талантливый доктор был назначен штадт-физиком - главным лекарем всей Москвы. Он стал модным врачом, услугами которого пользовался высший свет, разбогател и превратился в настоящего холёного барина с собственным домом в центре столицы, тремя поместьями в Подмосковье и суконной фабрикой. Завел роскошный экипаж с белоснежными рысаками и собрал завидную коллекцию картин. Однако со временем «экстравагантное» поведение иностранного соседа стало вызывать недоумение окрестных помещиков. Гааз освободил своих крепостных крестьян от барщины, никогда не взыскивал за недоимки, а однажды запросто подарил дорогущего орловского рысака незнакомому крестьянину, чья кляча пала на дороге.

Его поведение на посту штадт-физика тоже многих раздражало. Он начал с того, что отдал своё жалование осужденному предшественнику, чья семья осталась без кормильца. На собственные средства организовал первую в Москве больницу для бездомных и хлопотал об устроении службы скорой помощи для пострадавших от мороза, голода и пожаров. Благодаря Гаазу сотни беспризорных сирот и нищих стариков были спасены от смерти, вылечены и водворены в обеспеченные семьи и богадельни. Лично обследуя все московские больницы, доктор твёрдо пресекал халатность и равнодушие врачей, воровство и небрежность обслуживающего персонала. В больнице установил «кружку правды» в пользу бедных, куда отправлялось дневное жалование сотрудников, уличённых во лжи.

Его деятельность вызвала шквал пересудов и подозрений. «Поведение и разговор доктора Гааза до такой степени идут вразрез со взглядами нашего времени, что невольно заставляют подозревать в нём или безумие, или апостольское призвание, - одним словом, по мнению одних, это - помешанный, по мнению других - Божий человек». Дело кончилось тем, что Фёдора Петровича Гааза, человека кристальной честности, обвинили в растрате казённых средств и отстранили от должности. А он продолжал подбирать на улицах бездомных и тайно подбрасывать кошельки с деньгами тем, кто уже не надеялся на чудо.

«Спешите делать добро!»

Поворотным в его судьбе стал 1828-й год. Говорят, что когда Гаазу предложили войти в состав Московского комитета попечения о тюрьмах, он сказал: «Это то, о чем я всю жизнь мечтал». С тех пор его силы, деньги, связи служили одному-единственному делу - облегчению участи заключённых. Уже первые посещения московских тюрем опалили адским огнём нечеловеческого страдания. Сырые, грязные, душные казематы без отопления и без окон. Полная антисанитария: отсутствие умывальников, туалетов и вентиляции. Мрачные камеры, переполненные людьми и насекомыми. И мужчины, и женщины, и дети, и старики - все вместе на скользком каменном полу.

И главное - полное бесправие тех, кто сюда попал. А попадали не только воры и убийцы. В пересыльную тюрьму привозили беспаспортных бродяг, потерявшихся иностранцев и даже крепостных крестьян, которых скупой помещик отправлял в свои дальние владения не за собственный, а за казённый счет. Ссыльно-каторжных нередко сопровождали их супруги, дети и родители. И все эти люди в одночасье становились бесправными изгоями, которые не могли получить лечение, подать жалобу, помолиться в храме. И символом этого бесправия стала наполовину обритая голова. В этом отчаянном положении многих посещали мысли о самоубийстве.

«Мои несчастные» - так стал называть своих подопечных доктор Гааз. Он немедленно добился того, чтобы камеры были разделены на мужские и женские, а уголовники и неподсудные содержались в разных помещениях. В Бутырских казематах была проведена канализация, сырые камеры обшиты тесом, увеличены окна, благоустроен прогулочный двор и высажены деревья для освежения воздуха. Доктор добился увеличения срока пребывания пересыльных в Москве - с трех дней до семи. За это время он лично проводил медицинский осмотр каждого арестанта, оставляя на лечение больных, ослабленных и «смертельно тоскующих». У каждого интересовался: «Не имеете ли в чём нужды?» и снабжал деньгами, бельём, тёплыми вещами. Присылал сладкие гостинцы женщинам и подросткам. А на все обвинения в баловстве отвечал: «Кусок хлеба им подаст всякий, а конфетку или апельсин они никогда не видели и не увидят. Я делаю им удовольствие, которое в их жизни больше не повторится».

Доктор подавал наверх ходатайства о пересмотре дел, - и добился успеха в 142 случаях! Учреждение тюремных больниц, тюремных библиотек, тюремных ремесленных мастерских и школ для детей заключённых - и это всё Гааз. Есть сведения, что с 1828 года он не пропустил ни одного арестанта, идущего этапом через Москву, а их за это время прошло более ста тысяч.

«Гаазовские кандалы» и прут Дибича

Самой страшной пыткой для отправляющихся в Сибирь был жуткий «прут Дибича» - «противопобеговое устройство» для арестантов. Это толстая железная палка длиной в 70 см. и весом в 40 кг., на которую были нанизаны наручники восьми-десяти человек. На один прут пристегивали и матёрых бандитов, и случайных бродяг, и полуживых стариков, и хрупких подростков, и здоровых арестантов и заразных. Несчастные шли, наступая друг на друга, были вынуждены вместе есть и спать, на глазах друг у друга справлять естественные потребности. Если кто-то заболевал или даже умирал, тащили волоком до следующего этапа. И так - на протяжении нескольких тысяч километров. В довершении всего железные кандалы-наручники, надетые на голое тело, в жару до костей стирали кожу, а в морозы намертво к ней примерзали. Страдания и унижение скованных были настолько велики, что «прут Дибича» считался страшнее каторги и самой смерти.

Потрясенный увиденным Гааз немедленно начал борьбу за отмену пыточного прута. Однако столкнулся с таким яростным противодействием высшего начальства, что целых пять лет был вынужден с поистине маниакальным упорством обивать пороги больших и малых кабинетов. Доктор доказывал чиновникам, что кара и мука - это не одно и то же. Это перед законом арестанты - преступники, а перед людьми - несчастные братья. «Необходимо справедливое, но не жестокое обращение с виновным, глубокое сочувствие к несчастным и тщательная забота о больном».

Когда даже всесильный генерал-губернатор Москвы не смог помочь, Гааз решился написать прусскому королю Фридриху Вильгельму - родственнику русского императора. И наконец, настал самый счастливый день в его жизни - весной 1836 года «прут Дибича» был отменён. Теперь ссыльно-каторжных стали связывать длинной цепью и заковывать в облегчённые кандалы, обшитые изнутри кожей или холстом. Причём, в течение нескольких лет эти новые - «гаазовские» - кандалы производились за его же собственный счёт.

Добро без кулаков

Доктор без устали хлопотал, писал, просил, взывал к совести и даже угрожал бездушным чиновникам, что «судьей их несправедливых действий есть Бог!». Но когда тщетными оказывались все средства, милосердный врач обречённо вставал на колени перед сильными мира сего. На коленях он испрашивал у Государя Императора помилование для престарелого и больного раскольника. На коленях умолял начальника конвоя не отнимать у матери ребёнка. «Унизительно бывает просить на коленях милостей для себя, своей выгоды, своей награды, даже о спасении своей жизни, - признавался в письме. - Но просить за других, за несчастных, страдающих, за тех, кому грозит смерть, не может быть унизительно, никогда и никак».

«Младенчески чистая душа», доктор обладал непостижимым доверием к людям, несмотря на частые и горькие разочарования и обиды. Один бедный пациент украл у него со стола серебряный прибор, и пока слуга бегал за будочником, Гааз отпустил вора, снабдив при этом деньгами. Однажды Фёдор Петрович поручился за одного ссыльного поляка, но тот сбежал, как только с него сняли кандалы. Доктор надел эти кандалы на себя и явился в острог занять его место. «Бывают настоящие плуты-обманщики, кои крестятся и врут без совести. Такая ложь есть очень большой грех. Но если человек говорит и крестится, а я не хочу ему верить - это уже мой грех. А если он говорит правду, а я ему не поверил, то мой грех в два раза больше».

«От сумы и от тюрьмы - не зарекайся»

В России к заключённым всегда было особое отношение - не осуждение, а жалость. Разные люди попадали за решётку - в том числе, невиновные. Доктор Гааз понимал, что физические страдания арестантов многократно усугубляются отсутствием христианского утешения. И стал ходатайствовать о постройке при пересыльной тюрьме на Воробьёвых горах православной церкви. Храм во имя Живоначальной Троицы был заложен ещё до разорения Москвы и теперь достраивался на средства врача-католика. «Для меня образ Спасителя свят, - писал Гааз, - где бы он ни был освящён - в Риме, в Кёльне или в Москве. И Слово Божие истинно и благотворно на всех языках. Я немец, но, прежде всего, я христианин».

Действительно, рядом с храмом стало как-то легче дышать. Каждая служба завершалась проповедью, многих пробудившая к покаянию. Арестанты заучивали наизусть покаянную молитву Ефрема Сирина и «Молитву заключенного в темнице». Грамотным раздавались книги: Евангелие, Псалтирь, катехизис, часослов. Сам доктор написал душеполезную «Азбуку христианского благонравия» и дарил каждому, отправляющемуся на этап. «Нужно видеть то усердие, с которым люди сии книги просят, ту радость, с которой они их получают и то услаждение, с которым они их читают!»

Любовь как норма жизни

Постепенно у сердобольного доктора исчезли и дом, и поместья, и дорогой экипаж. Раздав всё, он стал нищим и поселился в подсобке собственной больницы. Уходили жизненные силы, но продолжали сыпаться оскорбления и доносы - несправедливые и мучительные. Однако Гааз не уставал повторять: «Я живу здесь, потому что очень люблю здешних людей, люблю Москву, люблю Россию и потому, что жить здесь - мой долг. Перед всеми несчастными в больницах и в тюрьмах». На похороны святого доктора собралась почти вся Москва - двадцать тысяч человек. «Православные, старообрядцы, знатные и убогие, - все плакали от сердца, потому что не стало человека сердца». Не стало человека, который своей жизнью доказал: «Самый верный путь к счастью не в желании быть счастливым, а в том, чтобы делать счастливыми других. Для этого нужно внимать нуждам людей, заботиться о них, не бояться труда, помогая им советом и делом; словом, их любить».

Татьяна ГРУДКИНА (г. Шуя)

Апостола и евангелиста Иоанна Богослова называют апостолом любви за его любовь к Господу и любовь к людям. Жизнью своей он исполнил заповеди данные Христом: «Возлюби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всей душой твоей, и всем разумением твоим. И возлюби ближнего твоего, как самого себя». В этих двух заповедях весь закон и пророки, Ветхий и Новый Заветы, наше настоящее и будущее.

Любовь называют царицей добродетелей. Без неё не могут существовать все другие добродетели. Без любви они просто становятся пороками, страстями.

Вера без любви превращается в фанатизм, в обрядоверие, когда суббота заслоняет человека. Надежда без любви - отчаяние, печаль и уныние. Ум без любви - хитрость, а с любовью - это мудрость. Сердце без любви - камень или глыба льда.

Наш покойный Святейший Патриарх Алексий II сказал замечательные слова, просто потрясающие по своей силе: «Выше закона может быть только любовь, выше правды лишь милость, а выше справедливости лишь прощение!»

Любовь выше закона, выше правды и выше справедливости, ибо в основании милости и прощения лежит любовь, на ней и ей эти добродетели держатся. Поэтому справедливость без любви превращается в жестокость, милость в осуждение, а смирение без любви - лицемерие.

Вот что говорит прп. Иустин Попович о любви. ( Преподобный Иустин (Попович).ПУТЬ БОГОПОЗНАНИЯ. Гносеология святого Исаака Сирина.)

"Из молитвы рождается любовь", как из веры рождается молитва. Добродетели единосущны между собой, поэтому и рождаются одна от другой. Л юбовь к Богу является признаком, что новая реальность, в которую человека вводят вера и молитва, намного лучше реальности предшествующей. Любовь к Богу и людям - результат молитвы и веры. Собственно, истинное человеколюбие невозможно без веры и молитвы.

В подвиге веры человек меняет мир: из ограниченного входит в безграничный, где жизнь не по закону чувственности, а по закону молитвы и любви. Святой Исаак особенно выделяет свое полученное благодатно-подвижническим опытом убеждение, что любовь Божия приходит от молитвы. "Любовь - плод молитвы" . Любовь может быть вымолена у Бога, но никак не может быть обретена без молитвенного подвига. Насколько человек верой и молитвой обретает познание Бога, настолько"любовь - дитя познания" .

Через веру человек отрекается от закона эгоизма, отрекается от огреховленной души своей; любя душу, он ненавидит грех в душе; молитвой он старается закон атеизма заменить законом теизма, страсти заменить добродетелями, жизнь по человеку заменить жизнью по Богу, и таким образом исцелить и оздоровить душу от грехов. Потому святой Исаак учит: "Любовь Божья заключается в самоотречении души".

Нечистота и недуг души - это неестественные дополнения души; они не являются составляющими ее сущности, "поскольку чистота и здоровье - царство души". Душа, недугующая от страстей, является самой подходящей почвой для взращивания ненависти, а "любовь можно обрести лишь тогда, когда душа исцелится".

Любовь от Бога, "так как Бог есть любовь" (1Ин.4:8); "кто обретет любовь, облечется ею у Бога". Бог не имеет границ, поэтому любовь безгранична и не знает меры. Кто любит через Бога и в Боге, одинаково любит всех без различия, и о таком человеке святой Исаак говорит, что он достиг совершенства. В качестве примера совершенной любви святой Исаак приводит желание святого Агафона: "Хотел бы найти прокаженного и взять тело его, и отдать ему свое".

В царстве любви исчезают антиномичные противоположности разума; подвижник любви предощущает райскую гармонию в себе и в мире Божьем вокруг себя, так как подвигом веры он вышел из своего эгоистического, соллипсистского ада и вошел в рай божественных ценностей и совершенства. Святой Исаак говорит: "Рай - это любовь Божия, в которой есть наслаждение всеми блаженствами". Не иметь любви Божией - это ад, "страдавшие в аду становятся страдающими от бича любви". Когда кто-то обретает совершенную любовь Божию, он обретает совершенство. Поэтому святой Исаак советует: "Надо прежде обрести любовь, которая является первичным созерцанием Святой Троицы".

Как измерить любовь?
Любовь измеряется жертвой.
Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. (Иоан. 15:13)

«Не каждому открывается дорога к Богу, но путь к Пушкинской гениальной простоте никому не заказан». Песни на его стихи исполняли Людмила Зыкина, Иосиф Кобзон и многие другие знаменитости. Сегодня у нас в гостях Константин Васильевич Скворцов — русский писатель, поэт, сопредседатель Правления Союза писателей России.

- Константин Васильевич, можете ли Вы приоткрыть антологию Вашей духовной лирики?

Всё начинается с детства и детством заканчивается. Старики впадают в него, наверное, потому, что в детстве жизнь кажется безмятежной и бесконечной. Но это к слову... Моё детство и юность прошли на Урале в городе Златоусте. Эмоциональнее и гедонистическое приращение к названию города столь велико, что только одна звукопись этого слова уже способна сделать восприимчивого к языку человека Творцом.

Мне было два с половиной года, когда семью эвакуировали на Южный Урал из прифронтовой Тулы. Эвакуация была по-военному спешной. Ни икон, ни вещей... Мама говорила: - «Котелок, в котором варилась (если повезёт) картошка - всё наше богатство». Думаю, что икон в нашей тульской квартире не было. Это могло стоить отцу карьеры. Если бы икона была, то мама взяла бы в дорогу икону, а не котелок. Но, как было, так было.

Мы жили в наскоро сколоченных бараках, которые возникали нереально быстро. Церкви не было. Рано утром по сигналу - протяжному гудку, от которого почему-то холодело сердце, родители шли на завод и возвращались вечером по тому же гудку, звучащему, как отбой воздушной тревоги.

В «старом» Златоусте, в отличие от «нового» была действующая церковь, но мы, дети, обходили её стороной. В школе нас так напугали «опиумом для народа», что посещение церкви считалось не только запретным, но и опасным...

Златоуст, Златоуст... Ни о каком Вселенском Учителе мы не слышали. Ни дома, ни в школе. «Золотые уста» воспринимались, как «Золотое устье» - вековая, покрытая седым мхом плотина, превратившая чудотворную речку Ай в живописный пруд. Манил казавшийся чуть ли ни античным Демидовских времён завод, мерцающий таинственными огнями между отрогами Уреньги и Косатура. Здесь два века назад учёный-металлург Павел Аносов открыл затерянную в тысячелетиях тайну булата. Художник Иван Бушуев и его сотоварищи украшали белое клинковое оружие для всей русской армии. Была отлита первая в России стальная пушка. Неподалёку, в Миасской долине, был найден самый крупный самородок золота! Я уж не говорю о покрытых осенней позолотой девственных лесах и горах...

Об Иоанне Златоусте мы узнали позже, хотя его покровительство неосознанно чувствовали каждый Божий день. Выжить в те годы без его окормления и защиты было невозможно. Это истоки моих срок, и Вы мне оказываете честь, называя их духовными. Много позже труды Иоанна Златоуста потрясли меня своей космической глубиной. Их я пытался постичь уже в зрелом возрасте. Случись это раньше, был бы совсем другим человеком. В проповедях Вселенского Учителя, в его письмах к Олимпиаде есть ответы на все животрепещущие вопросы. Мудрость сильнее времени.

Существует мнение, что поэты - истинные богоборцы и эта метафизическая борьба отражается в их деятельности. Как Вы можете это прокомментировать?

Философия жизни у каждого поэта своя. Где истоки истоков богоборчества? Очевидно они тоже у каждого свои. Не будь революции, стал бы Маяковский богоборцем? Сомневаюсь. Пишущих и рифмующих во все времена было превеликое множество. Всякий понимает, что его талант дарован Богом. И он не может в Него не верить. Но в литературу, чтобы тебя заметили, зачастую приходится входить «на руках».

Богоборчество, как и модернизм - болезни духовного роста. В мутной воде ловят не только рыбу, но и славу. Есть поэзия как искусство (от слова искушение) и есть поэзия как Судьба. Между ними идёт вечная метафизическая борьба. Борьба с самим собой и своими грехами. Во время поста так хочется мяса. Не каждый способен устоять против соблазна. Со временем «мутная вода» отстаивается. Начинаются чётче просматриваться очертания и сущность предметов. Приходит осознание первородной силы слова и его назначение. «Быть знаменитым некрасиво. Не это поднимает ввысь.» Не каждому открывается дорога к Богу, но путь к Пушкинской гениальной простоте никому не заказан.

- Как вы считаете жизнь поэта — это поиск царства ценностей в мире данностей?

Думаю, что жизнь поэта - это процесс самопознания. Мы пытаемся проникнуть в космос, часто не задумываясь, что космос в нас самих. Таинственный и непостижимый. «Самопознание — вот идея, одна только могущая одушевить вселенную; вот цель и венец человека», — писал Дмитирий Владимирович Веневитинов. Наши ценности определены в заповедях Христа. Да, мы знаем, что существует «царство ценностей», в котором все люди свободны, добры и непорочны, но мы - крепостные «мира данностей».

Мы прикрываемся фразой, что «всё от Бога». Да от Бога всё, но выбор остаётся за человеком. Чем талантливее автор, тем ответственнее (пусть даже интуитивно) делается этот выбор. Призвание поэта нельзя вызвать или выработать (такого нет в реестре профессий). Нация сама назначает себе Поэта. Самосохраняется его словом, его языком. Язык и народ - слова синонимы. Хотя сегодня, как и всегда, самоназначеных классиков - пруд пруди! Никакого отношения к царству ценностей в мире данностей они не имеют.

- Кто и когда оказал наибольшее влияние на Ваше духовное сознание?

Не могу не вспомнить, какое сильное впечатления на меня произвела первая встреча с митрополитом Ленинградским и Новгородским (будущим патриархом Московским и всея Руси Алексием Вторым). Было это в Новгороде, в древнейшем центре России в 1988 году, в дни Празднования славянской письменности и культуры в год 1000-летия Крещения Руси.

Начался праздник торжественным богослужением в церкви св. Филиппа, что на Торговой стороне Новгорода. Слушая митрополита, я впервые почувствовал, что обретаю родственную душу, что я уже не столь одинок и беспомощен в служении русскому слову, славянскому братству и многострадальной России. С нами Бог!

Если вы откроете полный православный богословский энциклопедический словарь, изданный в самом начале прошлого века, то удивитесь количеству православных писателей - моих однофамильцев. Дмитрий Иванович исследовал орден иезуитов как силу политическую. Иван Михайлович трудился над «Катехизическими поучениями». Константин Иванович исследовал вопрос об авторе сочинений, известных под именем Дионисия Ареопагита. Полный тёзка моего отца Василий Михайлович положил начало изданию духовной газеты «Колокол». Темы, исследованные моими однофамильцами (от Византии до Раскола), во многом совпали с мотивами написанных мною драматический произведений: «Георгий Победоносец», «Константин Великий», «Юлиан Отступник», «Смутное время» и других. Возможно, это случайность, а может и промысел Божий, как родовое предназначение. Хотя моё родство с великими однофамильцами весьма сомнительно, несмотря на то, что фамилия «Скворцовы» появилась в России только в 17 веке, что не так уж далеко.

О трудах Иоанна Златоуста я уже говорил. Добавлю только, что как результат его безусловного влияния на моё духовное сознание появилась драма «Иоанн Златоуст».

- Вас связывала дружба с архимандритом Петром (Афанасьев), расскажите о ней, что Вам особенно запомнилось?

Заиконоспасский ставропигиальный мужской монастырь, вошедший в историю, как «учительский», где служил архимандрит Пётр, был основан Борисом Годуновым в 1600 году. Здесь в прошлые века располагалась Славяно-Греко-Латинская Академия - первое в России высшее учебное заведение. В этих стенах учились Михаил Ломоносов, Антиох Кантемир, Василий Тредиаковский... Настоятелями монастыря могли быть только те священнослужители, что «своими трудами известные». В их ряду был архимандрит Пётр - профессор, заслуженный деятель искусств России, выдающийся дирижёр, основатель известного в мире камерного хора «Благозвонница». Не будучи со мною знакомым лично, архимандрит Пётр прочитал мою тетралогию «Сим победиши!». Написал восторженное письмо в патриархию и пригласил меня и моего друга Владимира Крупина, с которым они были уже знакомы не один год, к себе на чай. Может потому, что мы были ровесниками, или благодаря его вниманию и снисходительности к нам, пишущим книги, беседа была долгой, неспешной, наполненной чувством любви и тревоги за судьбу нашего языка и театрального искусства. Расспрашивая нас, он много рассказывал и о себе. Это было похоже на взаимную исповедь из сердца в сердце. Откровенно и доверительно. Ничто не выдавало его болезни (через несколько недель он умер). Светясь и улыбаясь, он говорил о силе молитвы, помогающей ему переносить все немощи. Несколько слов такого мудрого собеседника стоят многих лет школярского обучения в вузе. Всё определяется масштабом личности и глубиной веры. Жаль, что наше общение было не столь продолжительным.

- Вы ощущаете присутствие почившего в Вашей жизни, в творчестве?

Это очень ответственно и интимно. Чувство, если оно есть, должно передаться тому, кто сживается со словом автора. Вбирает его и делает своим.

- Какие Ваши произведения наиболее значимы для Вас?

Первое - «Ущелье Крылатых коней» и последнее из написанных - тетралогия «Сим победиши!»

Это путь от драматической легенды к обретению веры - так я обозначил жанры этих произведений. В драматургии, как и в жизни, есть свои законы. Но главный двигатель Творчества - Любовь. И она выше всякого закона. Чем выше Любовь, тем значительнее произведение не только для автора, но для его читателей и зрителей.

Вы лауреат премий имени А. И. Фатьянова, им. М. Ю. Лермонтова, Э. Ф. Володина, М. Н. Алексеева, А. Т. Твардовского, С. Т. Аксакова, «Золотого Витязя», и «Золотого Дельвига», какая награда наиболее памятна для Вас?

Никакие премии таланта не добавляют, да нередко и не определяют его. Много чего довелось увидеть мне за полвека профессиональной жизни в литературе. Часто решения принимаются кулуарно, по-свойски, по принципу «свой-чужой».

Однако, есть премии, которые не учреждает ни одна комиссия и ни один комитет. Ведь уже награда, если ты своим словом помог хотя бы одному человеку.

В девяностые годы мне довелось выступать в одной из забытых властями деревне. Молодёжь давно подалась в город на заработки. В ветхом клубе сидели такие же ветхие старухи. Что им, бедным, до стихов?! Но будучи, по старой памяти, дисциплинированными, они внимательно взирали на сцену, толком не понимая, по какому поводу их собрали. Поэтов было несколько. Когда мне дали слово, вспомнилось стихотворение, в котором были такие строки:

Святая Русь, не знавшая покоя,
Омытая слезами, как дождём,
Где я ещё услышать мог такое:
Чего не доедим - то допоём!

Когда я закончил читать это стихотворение, одна из старушек, крадучись, чтобы никого не потревожить, выскользнула за дверь. Я продолжал читать. А минут через десять старушка вернулась и напрямую поднялась на сцену. Она протянула мне завёрнутые в тряпицу несколько горячих картошек:

- Возьми, милок! Больше у меня ничего нет!

Как вы думаете, что я пережил в эту минуту? Это главная для меня награда, которой я был удостоен. Такая награда суждена не каждому.

Недавно я обнаружил в Патриаршем православном календаре (2017 год) две отрывных странички моей автобиографической прозы. Тираж издания 130 000 экземпляров. Как они попали туда, для меня до сих пор загадка. Но такая публикация порою дороже многотомного собрания сочинений, которое может пройти незамеченным.

Уже не первый год Вы входите в состав жюри Международного литературного форума «Золотой Витязь», расскажите о своей деятельности?

За четверть века своей деятельности международный форум «Золотой Витязь», возглавляемый народным артистом России Николаем Петровичем Бурляевым, превратился в общественное движение за сохранение духовных ценностей славянских народов. Это: и театр, и кино, и живопись, и музыка, и, конечно, литература, ибо «В начале было Слово...» Жюри литературного форума рассматривает произведения в номинациях: проза, поэзия, публицистика, литературоведение, история славянских народов, литература для детей и юношества.

На конкурс литературного форума, который недавно проходил в Иркутске, поступило 432 произведения разных жанров из 40 регионов России, а также из 15 стран мира - Азербайджана, Армении, Беларуси, Бельгии, Болгарии, Грузии, Дании, Италии, Казахстана, Македонии, Молдовы, Сербии, США, Украины, Чехии.

Наибольшее число претендентов на золотую статуэтку «Золотого Витязя» - люди, пишущие стихи. Разобраться в этом море книг, где каждый автор мнит себя достойным награды (иначе бы не посылал книги) - дело ответственное и неблагодарное. Пишущих - легион, а Поэтов - единицы. Тут линейку не приложишь, чтобы определить высоту таланта. Проще, когда держишь книгу известного в России и Европе поэта. Но задача наша поддержать молодых, чтобы не прерывалась духовная нить от «Слова о полку Игореве» до Дела Игоревых полков нашего времени. Конечно, каждый член жюри опирается на свой личный опыт. Объективность - удел избранных. Но благо, что есть камертон, который не позволяет фальшивить и сбиваться с «мелодии». Это стихи наших классиков от Пушкина до Рубцова. Главное, чтобы не изменял слух.

Как известно Издательский Совет Русской Православной Церкви учредил специальный приз. Кто в этом году стал его обладателем?

- «Золотой Витязь» многие годы сотрудничает с Издательским советом Русской Православной Церкви. В Иркутске, вместе со статуэткой Бронзового Витязя, специальный приз Издательского совета РПЦ научный сотрудник аппарата Издательского Совета Русской Православной Церкви иерей Николай Балан вручил поэту Александру Орлову за книгу стихов «Разнозимье».

- Кого из современных поэтов читаете Вы, кого Вы хотели бы выделить?

К сожалению, тиражи поэтических книг в последние десятилетия мизерны и многие «стрелы» пролетают незамеченными мимо, не раня поэтической строкой сердца самой (увы, в прошлом) читающей страны в мире. Многие прекрасные поэты, которых ещё недавно любила вся Россия, стали забываться: Василий Фёдоров, Ярослав Смеляков, Михаил Луконин, Дмитрий Ковалёв, Анатолий Передреев...

Если судить по вершинам, то из ныне здравствующих с удовольствием читаю: Глеба Горбовского, Владимира Кострова, Вадима Терёхина, Виктора Петрова, Александра Логинова, Геннадия Русакова. Да простят меня те, кого я не помянул.

Апостола и евангелиста Иоанна Богослова называют апостолом любви за его любовь к Господу и любовь к людям. Жизнью своей он исполнил заповеди данные Христом: «Возлюби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и всей душой твоей, и всем разумением твоим. И возлюби ближнего твоего, как самого себя». В этих двух заповедях весь закон и пророки, Ветхий и Новый Заветы, наше настоящее и будущее.

Любовь называют царицей добродетелей. Без неё не могут существовать все другие добродетели. Без любви они просто становятся пороками, страстями.

Вера без любви превращается в фанатизм, в обрядоверие, когда суббота заслоняет человека. Надежда без любви - отчаяние, печаль и уныние. Ум без любви - хитрость, а с любовью - это мудрость. Сердце без любви - камень или глыба льда.

Наш покойный Святейший Патриарх Алексий II сказал замечательные слова, просто потрясающие по своей силе: «Выше закона может быть только любовь, выше правды лишь милость, а выше справедливости лишь прощение!»

Любовь выше закона, выше правды и выше справедливости, ибо в основании милости и прощения лежит любовь, на ней и ей эти добродетели держатся. Поэтому справедливость без любви превращается в жестокость, милость в осуждение, а смирение без любви - лицемерие.

ВТОРНИК 2-Й СЕДМИЦЫ ВЕЛИКОГО ПОСТА О молитве Сей же род изгоняется только молитвою и постом. Мф. 17, 21 Воздержание должно иметь высшие цели, поэтому оно и поддерживается молитвой. Но и молитва поддерживается трезвостью ума, легкостью и чистотой сознания, которые дает нам воздержание. «С постом всегда должна быть соединена молитва», – говорит святитель Иоанн Златоуст. Они словно связаны друг с другом – молитва и пост. Внешние ограничения как бы освобождают душу, она хочет говорить, она ищет духовного делания. Постом молитвенное настроение, желание молиться чаще и явственнее побуждают нас к беседе с Богом. Обратите внимание на людей, стоящих на службе. В периоды постов в храмах заметно больше молящихся. На вечерние Богослужения иные заходят по дороге домой, как бы мимоходом. Хочется хоть четверть часа побыть в храме. Искушения Христа в пустыне. Фреска афонского монастыря Дионисиат Искушения Христа в пустыне. Фреска афонского монастыря Дионисиат Но есть и другая зависимость. Преподобный Макарий Египетский говорит: «Воздерживающийся без молитвы, как устоит без ее помощи?» Действительно, постящийся без молитвы обязательно впадает в раздражительность. В семьях, где не все члены расположены к духовной жизни, именно постом случаются ссоры и недовольства. У отца Александра Ельчанинова есть запись: «Пост усиливает дух в человеке. В посте человек выходит навстречу Ангелам и бесам». Постом утончается грань между видимым и невидимым, между телесным и духовным мирами. Человек становится более доступен духовному влиянию. Но духовный мир – это не только ангелы и души святых. Это еще и демоны. Поэтому так необходима постом частая исповедь, Причастие, молитва. Смысл поста в очищении тела и в очищении сердца. А это возможно только тогда, когда пост соединен с покаянием и молитвой. Священник Сергий Николаев, «Время веселое поста» О молитве Молитва, по качеству своему, есть пребывание и соединение человека с Богом; по действию же, она есть утверждение мира, примирение с Богом, матерь и вместе дщерь слез, умилостивление о грехах, мост для перехождения искушений, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, дело Ангелов, пища всех бесплотных, будущее веселие, бесконечное делание, источник добродетелей, виновница дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, секира отчаянию, указание надежды, уничтожение печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, укрощение гнева, зеркало духовного возрастания, познание преуспеяния, обнаружение душевного устроения, предвозвестница будущего воздаяния, знамение славы. Молитва истинно молящемуся есть суд, судилище и престол Судии прежде Страшного Суда. Восстанем и услышим, что сия священная царица добродетелей высоким гласом к нам взывает и говорит: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возмите иго Мое на себя и найдете покой душам вашим и исцеление язвам вашим; ибо иго Мое благо, и исцеляет великие согрешения» (Мф. 11, 28). Мы, которые грядем предстать Царю и Богу, беседовать с Ним, не неготовые должны исходить в путь сей, чтобы Он издалеча узрев нас, не имеющих оружия и одеяния, которые должны иметь предстоящие царю, не повелел Своим рабам и служителям связать нас, и далече от лица Своего отринуть, а прошения наши разодрать, и бросить нам в лице. Когда идешь предстать пред Господом, да будет вся риза души твоей соткана из нитей, вернее же сказать, из залога непамятозлобия. Если не так, то не получишь от молитвы никакой пользы. Вся ткань молитвы твоей да будет немногосложна; ибо мытарь и блудный сын одним словом умилостивили Бога. Преподобный Иоанн Лествичник «Как преклонить на милость Господа? – спрашивает святитель Иоанн Златоуст и отвечает. – Вот как! Водрузим молитву в сердце своем, и к ней приложим смирение и кротость». Особенно ценна для Бога молитва, исходящая от чистого сердца. Бог хочет именно нашего сердца. «Сын Мой! Отдай сердце твое Мне», – взывает Он к человеку (Притч. 23, 26). «Молитва скороуслышана есть та, – пишет святитель Иоанн Златоуст, – которая из благого сердца исходит». О молитве Глава добродетелей – молитва, их основание – пост. Если будем сеять семена молитвы, не истончив плоти, то вместо правды принесем плод греха… Если же тело будет истончено постом, а душа не возделывается молитвой, чтением, смиренномудрием, тогда пост делается родителем многочисленных плевел – душевных страстей: высокоумия, тщеславия, презрения. Будучи занят общественными обязанностями, а если ты инок, то послушаниями, и не имея возможности уделять на молитву столько времени, сколько бы ты хотел, не смущайся этим… Ничто так не способствует к преуспеянию в молитве, как совесть, удовлетворенная Богоугодной деятельностью. Милосердие к ближним и смирение пред ними, в совокупности с чистотой сердца… составляют основание и силу молитвы. Желающий заняться подвигом молитвы! Прежде нежели приступить к этому подвигу, постарайся простить всякому… причинившему тебе какое бы то ни было зло. Первое приготовление (к молитве) состоит в отвержении памятозлобия и осуждения ближних. Намереваясь принести Богу молитву, отвергни все помышления и попечения земные. Молитву должно совершать с верою, основать ее должно на незлобии. Перед молитвой покади в сердце твоем фимиам страха Божия и святого благоговения… постарайся умилостивить Судию смирением. Враг… старается поколебать самое основание молитвенного подвига – незлобие и кротость. Приготовлением к молитве служат: непресыщенное чрево, отсечение попечений мечом веры, прощение от искренности сердца всех обид, благодарение Богу за все скорбные случаи жизни, удаление от себя рассеянности и мечтательности, благоговейный страх. Наружное благоговейное предстояние на молитве весьма нужно и весьма полезно для всякого подвизающегося подвигом молитвы, особенно для новоначального, в котором расположение души наиболее сообразуется с положением тела. Ничто так не способствует молитве, как послушание, умерщвляющее нас для мира и для самих себя. Сознание своей греховности, сознание своей немощи, своего ничтожества – необходимое условие для того, чтобы молитва была милостиво принята и услышана Богом. Для правильности молитвы надо, чтобы она произносилась из сердца, исполненного нищеты духа, из сердца сокрушенного и смиренного. Стой на молитве твоей, как бы ты стоял пред Самим Богом. Святитель Игнатий (Брянчанинов) Книги святителя Игнатия Брянчанинова в интернет-магазине "Сретение"