Главная Вязание Почему русские называют собак «шариками» и «жучками». История русских собачьих кличек

Почему русские называют собак «шариками» и «жучками». История русских собачьих кличек

Если вы думаете, что Шарики получили своё имя за исключительную пушистость и округлость форм, то глубоко ошибаетесь. Трезор, Мухтар, Барбос, Жучка, Полкан, Тузик - почему именно так мы зовем собак? Раскроем секреты популярных собачьих кличек.

Барбос

Все мы привыкли к тому, что Барбос преследует незадачливую тройку браконьеров: Труса, Бывалого и Балбеса, однако тот самый, изначальный, Барбос и сам был не прочь побезобразничать. Эта собачья кличка появилась в России из переводных романов о пиратах и разбойниках, которые были так популярны в XIX веке. Одним из героев был свирепый испанский капитан Барбос, прославившийся обильной растительностью на лице. А имя его произошло от латинского корня barba - «борода».

Трезор

Трезор тоже, скорее всего, «приплыл» к нам из-за моря. Неудивительно, что помещики, увлекающиеся в позапрошлом веке всем французским, могли назвать домашнего питомца Trésor, то есть «сокровище». Однако есть версия, что Трезор, или даже Тревзор, - старославянское имя, означающее «ясновидящий», «обладающий третьим глазом, взором». Такое «сокровище» можно не только нянчить, но и оставить сторожить дом.

Тузик

Тузики также обязаны именами своим хозяевам из высшего света, которые любили играть в карты, лениво поглаживая любимую болонку. Так получилось, что из всех мастей и наименований карт лучше всего прижился Туз, только в уменьшительно-ласкательном виде.

Шарик

Казалось бы, здесь всё ясно: маленький, пушистый комок шерсти, шар - отсюда и Шарик. Но не всё так однозначно. Особенно если посмотреть на то, каких собак обычно так называют: совсем не маленьких и не очень пушистых дворняг сероватой окраски. Оказывается, по-польски «серый» будет szary («шарый»), отсюда и кличка. Есть, правда, и другая версия - «дворянская». По ней, Шариками собак сделали крестьяне, чьи уши не воспринимали французского Chéri («милашка»), которым дворянки звали своих комнатных любимцев.

Полкан

Впервые это имя встречается в древнерусской богатырской повести XVI века о Бове Королевиче. Там Полкан - чудище, получеловек-полупёс с огромной дубиной. В лубках его по ложной этимологии (Пол-кан - полу-конь) отождествили с кентавром. Потом подумали: почему бы не называть Полканами больших (видимо, размером с коня) собак в быту? Только тут есть один нюанс. «Повесть о Бове Королевиче» - это более поздняя версия западноевропейского сюжета XII-XIII веков о рыцаре, в разных странах известном под именами Beuve de Hanstone, Bevis of Hampton, Buovo d"Antona. В итальянской версии главным противником рыцаря был некто Pulicane, в котором явственно проглядывает полканья морда.

Мухтар

После выхода в 1965 году на экраны фильма с Юрием Никулиным и немецкой овчаркой в главных ролях, самой популярной собачьей кличкой на долгое время стал Мухтар. Но кто первым придумал назвать так собаку? По всему выходит, что писатель Израиль Меттер. Во время работы над сценарием к фильму «Это случилось в милиции» он посетил Музей ленинградского уголовного розыска, в котором увидел чучело героического пса Султана. Эта собака проработала в милиции десять лет и помогла задержать более тысячи преступников. Пообщавшись с бывшим напарником Султана, отставным майором Пётром Бушминым, Меттер написал небольшую повесть, по которой затем сняли фильм. Кличка была изменена на созвучную, но в ней сохранился арабский корень: Мухтар по-арабски значит «выбранный, отобранный, избранник, вольный», по-турецки - «староста, надзиратель».

Жучка

Всё за то, что эта кличка имеет отношение к жукам. Чаще всего так называют маленьких (как мелкие насекомые), чёрных (как большинство жуков), подвижных (которые возятся, как навозные жуки) собак со звонким, пронзительным лаем (порой надоедающим так же, как жужжание вы-поняли-кого). Тут ещё можно вспомнить глаголы «жучить, прижучить», которые отлично подходят собачкам, любящим покидаться на прохожих.

В трёх километрах от посёлка лесорубов, за сотни километров от городской суеты, на солнечной полянке разместилась учебная пасека.Исходящие зноем деревья. Непорочная свежесть таёжного ручья, прячущегося в густых зарослях черёмухи, перевитых диким виноградом, хмелем, лимонником и актинидией. Свежесть кедровой стружки. Запах воска и пчелиного подмора.
Курсанты, мальчишки и девчонки, своими руками мастерят ульи, сбивают рамки – учатся всему тому, что пригодится им в будущем.
Решение посмотреть, как оно там, в настоящей тайге, на лесоповале, созрело у меня спонтанно, даже не успел предупредить своих товарищей, чтобы не волновались, если вдруг задержусь. Сел с рабочими в вагончик утренней «кукушки», и вот он, нижний склад. Караваны готового к отправке леса, а тракторы всё подтягивают и подтягивают длиннющие хлысты. Все заняты работой, на меня ноль внимания. Звенят от напряжения пилы. Огромные баланы (шестиметровые брёвна) словно сами по себе перекатываются на эстакаду, а с неё на платформы. Свисток «кукушки» – и гружёный лесом состав медленно удаляется. Можно было вернуться с ним в посёлок, но мимо прошли вальщики леса, и я просто не мог не воспользоваться случаем посмотреть, как они работают. Всё, что было необходимо для валки леса: пилы, канистры с бензином – они несли с собой. Я же, ничем не обременённый, плёлся сзади, озираясь по сторонам. Тропа, усыпанная золотистой хвоёй, вилась меж деревьев, забираясь всё выше на сопку. А вот и делянка. Прошло немного времени, и надсадный визг пилы нарушил покой девственной тайги. «Бойся!» – кричит помощник вальщика, упираясь багром в ствол дерева. Высоко в небе вздрогнула зелёная шапочка – и столетний кедр начинает стремительное движение к земле, круша всё на своём пути. Хлёсткий удар о землю – и солнечный луч, пробившийся сквозь образовавшуюся брешь, высвечивает во взвихрённом воздухе парящую чешую, отливающую медью. Вновь истошный визг пилы… И так весь день.
К вечеру я до того убегался, что едва таскал ноги. После ужина упал на лапник, лежащий под навесом, и тут же уснул, даже не слышал, как кто-то набросил на меня ватник. Ни вечерняя прохлада, ни назойливо жужжащие комары не могли потревожить мой сон.
Проснулся когда рассвет только-только забрезжил; белёсый туман притаился в ближних кустах. Всё вокруг было призрачно-нереальным. Натянул на голову бушлат, пытаясь хоть немного задержаться в мире сновидений, но мой маневр не прошёл мимо всевидящего ока поварихи и пса по кличке Полкан.
– Проснулся? – услышал я голос Анфисы – хозяйки шипящего и скворчащего на раскалённой плите. – Быстренько умывайся и за стол. Все в сборе – ждать не будут. Помешала в печи и загремела посудой. Ещё вчера вечером я с достоинством смог оценить не только кулинарные способности поварихи, но и безоговорочное повиновение её приказам, а потому быстренько ополоснулся под умывальником – и к столу, сработанному основательно, как и скамейки, из толстого горбыля, по которому лишь слегка прошлись рубанком. Рабочие занимали свои места, изредка перебрасываясь словами. На моё появление никто не обратил внимания. Краем уха я услышал, как пожилой вальщик, с которым вчера ходил на делянку, с усмешкой сказал:
– Видно, здорово, паря, вчера ухайдакался, бегая за бабочками по сопке. – Отломил кусочек хлеба, забросил в рот и принялся неторопливо жевать.
Я сидел в напряжении, не решаясь поднять голову. «Не было там никаких бабочек», – хотел, было, обидеться, да вовремя понял, что это была шутка. Повариха тем временем стала разносить глубокие миски с борщом, и как-то сам по себе потерялся интерес к моей особе. Анфиса только успевала подливать да раскладывать по опустевшим мискам еду.
Завтрак подходил к концу, когда за столом почувствовалось оживление: то один, то другой с улыбкой посматривал в сторону бригадира. Тот же делал вид, что занят едой и ничего не замечает. Только отложив в сторону ложку, посмотрел исподлобья на ухмыляющихся мужиков и поторопил повариху:
– Анфиса! Подавай чай. Пора на работу.
– Иваныч … – зашумели в разноголосицу за столом.
– Полкан! – позвал бригадир. Пёс поднял голову, нехотя встал и подошёл к столу. – Угощайся, собачина. Кость из борща взвилась в воздухе, а дальше было настоящее представление. Полкан обходил стол и благосклонно принимал угощение. Куда только в него убиралось? Вот он дошёл до парня, протягивающего ему… котлету, остановился и, вместо того чтоб принять её и поблагодарить дающего взмахом хвоста, приподнял верхнюю губу и показал белые клыки. Тишина за столом взорвалась смехом:
– Так-так его, Полкан!
– Будет знать, с кем имеет дело.
У парня от обиды готовы были брызнуть слёзы. Полкан же тем временем проглотил очередной кусочек хлеба и, помахивая хвостом, продолжил обход. Выручила парня всё та же повариха, со своего «поста» наблюдавшая за потехой мужиков. Размахивая половником, подошла к столу и с осуждением сказала:
– Ну… Чего ржёте, кобели? Нашли, над кем изгаляться. Эх вы… – затем, переведя взгляд на собаку, скомандовала: – Полкан, марш на кухню!
Полкан, как побитая собачонка, поплёлся за ней, а мужики, посмеиваясь и благодаря за завтрак, вставали из-за стола. Бригадир достал из полевой сумки бумаги и стал сосредоточенно изучать их. Повариха у плиты гремела посудой. Полкан с мослом устроился в сторонке. Через минуту-другую на разделочной площадке запел пускач сначала одного, затем другого трактора, и вот уже зарокотали, зарычали дизели, и поползли, как чёрные жуки, в просвет таёжный трактора. Бригадир удовлетворённо хлопнул рукой по тетради, посмотрел на меня и сказал:
– Не будет сегодня состава. Так-то вот. – Встал из-за стола и отправился на площадку, где уже кипела работа.
Слова бригадира пригвоздили меня к скамейке. А как же быть? Я даже не знаю, сколько километров до посёлка. Одно дело – качаться в вагончике, другое – топать по шпалам. Вот так попал!
Полкан оставил кость, подошёл ко мне и, опустив свою лобастую голову на мои колени, закрыл глаза. С полотенцем через плечо в это время подошла к столу повариха и присела на лавку, устало положив на стол распаренные руки.
– Признал тебя, – сказала, – а вот Федьку ни за что не хочет признавать. Ни за котлету, ни за косточку. Каждое утро такое представление. Чем уж он его так обидел? Мужикам – развлечение (работа, сам видел, какая). – Помолчала. Тяжело вдохнула, обращаясь к своим мыслям, и снова продолжила: – Который год пёс кочует с нами по тайге. Бригадир хотел дома оставить. Да какое там! Оборвал цепь и за нами по шпалам. Лапы сбил до крови. Мы в то время на другом участке лес валили.
Слушая её, Полкан только ушами поводил, а в глазах его, казалось, застыл вопрос, обращённый ко мне: «Ты-то кто такой? Как сюда попал?» Этот же вопрос читался и в глазах доброй поварихи. Что я мог ответить? Разве, то, что где-то в этих краях отбывал ссылку мой дед с семьёй, и, возможно, гены сработали. Нет, не дедовы, гены прадеда, вольного казака, пришедшего в эти края с первопроходцами, и с тех пор не дают мне покоя, гонят, а куда, и сами не знают.
В действительность меня вернул всё тот же голос поварихи:
– Ну вот, начали мужички работу.
Из лесного прогала, задыхаясь чёрным дымом, трактор волоком тащил хлысты. Заарканенные тросом, они сопротивлялись, как могли, пока не успокоились возле эстакады. Визг пил – и вот уже катятся по слегам огромные золотисто-белые «карандаши».

…Моя рука лежит на голове Полкана. «Пора прощаться, дружок, – хотелось сказать ему. – Чего доброго, мои товарищи надумают искать «заблудшую овцу». Состава сегодня не будет. Оказывается, бригадир знал об этом ещё вчера, но почему-то не счёл нужным сказать мне. Остаться ещё на день – непременно тревогу забьют». Но уйти, не простившись с поварихой, я не мог.
– Тёть Фиса, я пошёл в посёлок.
– Погоди, сынок. Вот… возьми. Проголодаешься, пока дойдёшь, – говоря это, она протянула мне свёрток. Я поблагодарил, сунул свёрток за пазуху и направился в сторону узкоколейки. Не успел пройти и десяток метров, как меня догнало горячее дыхание собаки.
– Полкан! Ах ты, собачина! Хочешь проводить меня? – обрадовался я. – Полкан подпрыгнул, лизнул в нос и припустил впереди меня. Я побежал следом за ним с криком.
– Ты думаешь, я успею за тобой? Пёс гавкнул в ответ, перемахнул косогор, и в тот же миг раздался заполошный треск глухариных крыльев.
Солнце поднималась над сопками. От цветущих трав исходил дурманящий аромат. Уже не слышно работающей эстакады. Чем дальше уходили от стана, тем тревожнее становился Полкан, всё чаще оглядывался то на меня, то в сторону стана лесорубов. Едва миновали очередной поворот, как он остановился. Его добрые, умные глаза словно говорили: «Всё… Дальше идти с тобой не могу». Я обхватил его за шею, прижался щекой. «Спасибо тебе, друг», – хотелось сказать на прощание. Полкан вывернулся из моих рук, взвизгнул и, отбежав в сторону, несколько раз призывно гавкнул.
У меня ещё было время для принятия решения: вернуться с ним на стан или продолжить шагать в посёлок. У Полкана такого выбора не было.

ПОЛКАН (Палкан, Полкановиц, Чудище-Полканище, Полкан-Богатырь) - дух со сверхъестественной силой и невообразимой прыткостью бега, имеющий до пояса человеческое телосложение, а ниже пояса телосложение коня. Аналог греческого кентавра, хотя с существенными отличиями.

Тот факт, что он помогал людям в битвах и сражениях имеет большое отражение в легендах и мифах. Поэтому он даже изображен на обережных орнаментах древних славян и является неотъемлимым образом традиционных русских керамических игрушек.

Вот что читаем в описании к такой игрушке: «Полкан, огромный и добрый богатырь, защитник людей от сил зла. Он наполовину бравый генерал: грудь у него крепкая, лицо круглое с большой окладистой бородой, а туловище - как у коня, и на ногах копыта. На груди Полкана - лучистое солнышко. Полкан в каргопольской игрушке - это образ неодолимо могучего богатыря. Очень редко лепили Полкана удалым и молодцеватым, обычно он статный "стар матёр человек".

Упоминания о полканах в русской письменной традиции начинаются с 11 века. Известны многочисленные изображения полканов, например на стенах Дмитриевского собора во Владимире (1194 г.) или на стенах Георгиевского собора в Юрьеве-Подольском (1230 г.).

Славяне считали Полкана полубогом и приписывали этому существу неимоверные силу и прыткость. Считали, что Полкан может одним прыжком преодолеть расстояние в семь вёрст. Полкан - персонаж из рассказа о Бове-королевиче, и сначала он выступал в повести как враг Бовы, но после сражения с ним Полкан стал его верным другом и соратником во всех сражениях.

Он считается практически неуязвимым. Но герой помнит и отлично знает, что должен погибнуть от львиного когтя. Вот он и погиб, когда защищал детей и жену Бовы от когтей и клыков хищных и кровожадных львов.

Имя его, ставшее кличкой большинства русских деревенских собак, вовсе нерусское. Оно латинско-итальянское и происходит от Pulicane — «полупес» (значит, еще один , но только на Руси?).

Полкан. Роспись на крышке сундука. Великий Устюг, XVII век

Давайте спросим у фольклористов. Полкан известен в русской литературе давно: «Азбуковник» XVII в. сообщает, что Полкан — получеловек, полуосел, и это, вероятно, отражение античных представлений о кентаврах. Помимо народного эпоса, имя Полкан стало нарицательным для людей необыкновенной силы.

Так, в лубочной сказке XVIII в. о Добрыне полканы (народ) собираются на битву целыми полками. Вид их ужасен: руки и лица в крови, глаза светятся как раскаленное железо, с дыханием их вылетает пламя; они мечут камни величиною с горы и тучи трехсаженных стрех. Лубочная сказка выводит их из «за-астраханских степей».

Проводником в народную среду представлений о богатыре Полкане были переводы итальянской повести о Бове, из которых древнейший известен по белорусской рукописи XV в., изданной академиком А. Веселовским. В XVIII в. повесть о Бове является в целом ряде лубочных картин, иллюстрирующих либо всю повесть, либо отдельный ее эпизод — борьбу Бовы с Полканом.

Из лубочной сказки о Бове Полкан переходит в такие же сказки об Илье Муромце и Добрыне, в сказку об Иване-богатыре, крестьянском сыне, где Иван побеждает Полкана, напавшего на китайское царство.

Полкана крылатого называли Китоврас . Он приобретает крылья, причем последние располагаются не в области плечевого пояса лошади (как у некоторых парфянских изображений), а за спиной человеческого торса.

Такой полкан обычно изображался в короне (Новгород 1336 г.). В колдовских стихах Полкан - спаситель "солнцевой девы" от змея.

Китоврас из Сборника Кирилло-Белозерского монастыря (книгописец Ефросин). XV в.

Существует ещё несколько древнерусских книжных легенд, связанных с именем Полкана - Китовраса. Согласно русской версии легенды, царь Соломон нуждался в помощи Китовраса для того, чтобы построить Иерусалимский храм.

При посредстве обмана и цепи с заклятием именем Божьим Китовраса ловят и приводят к Соломону. Китоврас научает его, как добыть у чудесной птицы шамир (шамур, по одним толкованиям — алмаз, по другим — волшебный червь), с помощью которого можно тесать камни, избегая согласно ритуальным предписаниям, использования железных орудий.

Характерны мотивы состязания Китовраса и Соломона в мудрости. По завершении строительства Соломон говорит Китоврасу, что его сила не превышает человеческой, так как его удалось поймать. В ответ Китоврас просит снять с него цепь с заклятием и дать ему волшебный перстень Соломона. Когда это исполняется, Китоврас забрасывает Соломона в далекую страну, наказывая его таким образом за гордыню.

Легенды о Соломоне и Китоврас получили на Руси самостоятельное развитие. В них о Китоврасе рассказывается, что он был родным братом Соломона, сыном царя Давида. Поимка Китовраса связывается с предательством его неверной жены (восточный сказочный мотив), которую Китоврас носил в ухе.

Царь Соломон и Китоврас. Клеймо Васильевских врат. 1335-1336 гг. Софийского собора в Новгороде. Надпись верху изображения: «Китоврас мече(т) братом своим Соломоном на Обетованную землю за слово»

Еще одна легенда, известная по списку 17 в., повествует о похищении Китоврасом жены царя Соломона. Здесь Китоврас также брат Соломона, царь, правящий в соседнем граде.

Он наделен чертами оборотня — днем в виде человека правит людьми, а ночью в виде “зверя Китовраса” — зверями. Китоврас обманом похищает неверную жену Соломона. Последний отправляется за ней, спрятав войско в лесу.

Жена узнает Соломона и предает его Китоврас Соломон просит казнить его по-царски, перед повешением ему разрешено сыграть на рожке. Появляется войско Соломона и освобождает царя, а на приготовленной виселице вешают Китовраса и неверную жену.

КЛИЧКИ СОБАК. НЕБОЛЬШОЕ ИСТОРИКО-ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ.

Интереснейшая тема - клички собак. Огромнейший пласт культуры, в котором причудливым образом переплелись исторические и культурные традиции, мода, вкусы, привычки, образование и даже общественно-политическая обстановка в стране. Многие авторы касались этой темы: кто-то беспристрастно анализировал, кто-то делился перлами из своей богатой коллекции собачьих имен, а кто-то ворчал по поводу современных нравов и вспоминал - как замечательно все было в прежние времена. И я не смогла отказать себе в удовольствии погрузиться в этот причудливый мир человеческих фантазий и поблуждать в его лабиринтах. А начинать, пожалуй, следует издалека, еще с XIX века, именно тогда собаководство организовалось и оформилось в ту структуру, с которой мы имеем дело сегодня. До тех пор, пока нет единого стандарта; пока не ведутся племенные книги, в которых регистрируются и таким образом контролируются вязки собак; пока не проводятся выставки, где собак оценивают, поощряя заводчиков работающих в соответствии со стандартом и ставя на подобающее им место оригиналов, имеющих слишком уж своеобразный взгляд на породу, говорить о чистопородном разведении собак можно весьма и весьма условно. Формирование же и развитие традиций в именовании собак следует обязательно рассматривать в связи с отдельными породами или группами пород и потому XIX век вполне подходит как условная точка отсчета.

Наиболее многочисленная и в прежние и в нынешние времена группа собак - это обыкновенные беспородные дворовые собаки. Жизнь у этих псин тяжелая, внешность непрезентабельная, потому и клички давались под стать обладателям - простоваты, порой грубоваты, а главное, не отличавшиеся особым разнообразием. Кличка Жучка даже стала именем нарицательным:

«В салазки жучку посадив…» А.С. Пушкин;

«Какая-нибудь лохматая жучка…лениво потягивается» Л.Н. Толстой.

Чаще всего клички давались исходя из окраса шерсти или особенностей характера собаки: Жулик, Барбос, Черноух, Рыжуха, Белка, Каштанка (наш украинский вариант - Сірко, Рябко) и, наконец, всеобъемлющее, как нельзя точнее определяющее отношение некоторых граждан к дворовым собакам - Кабыздох. Традиции в этой группе можно рассмотреть сразу за весь период, вплоть до сегодняшних дней, потому что никаких особых изменений не произошло. Хоть и добавлялись в каждом десятилетии к небольшому списку новые клички, но, не смотря на наличие Дези, Линдочек и Чарликов главный принцип остался неизменен: однообразие и отсутствие фантазии.

Вторая группа - огромные, злобные сторожевые собаки, потомки мордашей - крупных травильных собак. Держали этих псов в основном купцы и помещики для охраны территории, и для желающих поживиться чужим добром встреча с такой собакой могла оказаться последней в жизни. В кличках этих собак чувствуется явное уважение к силе и мощи животных и подчеркивается их свирепый нрав: Атаман, Султан, Разбой, Волк, Гроза, Шельма.

Третья группа - маленькие декоративные или «дамские» собачки, которых держали в основном знатные дамы: пудели, левретки, шпицы, мопсы, болонки, тойтерьеры. Традиционные клички, представляющие собой простой набор звуков и значимые слова (предметы, понятия) у собак этой группы чаще всего подчеркивали крошечные размеры животного, его беззащитность и явно пытались вызвать умиление у окружающих: Жужу, Мими, Лулу, Мушка, Крошка, Пушок. Часто давались громкие горделивые имена, особой популярностью пользовались герои греческой и римской мифологий, модных в XIX веке, и тут уже просматривалось стремление вызвать восхищение красотой и породностью собаки: Парис, Марс, Аврора, Леда, Флора. Также широко использовались личные иностранные имена: Джим, Том, Молли, Габби.

Четвертая группа - крупные собаки, по сути своей охранные и сторожевые, но содержащиеся в аристократических домах скорее как декоративные, просто для красоты: доги и бульдоги. Клички этим собакам давались по таким же правилам, как и «мелочи» за исключением того, что вместо сентиментальных ноток использовались пафос и величие: Цезарь, Варвар, а к списку мифологических героев прибавились не менее величественные: Геракл, Ахилл, Вулкан, Гея, Гера.

Пятая группа - наиболее любимые и ценимые знатью охотничьи собаки. Как писал Л.П. Сабанеев: «Каждый состоятельный помещик вменял себе в нравственную обязанность держать борзых и гончих, иногда в значительном количестве - сотнями». Традиции именования борзых и гончих уходят в глубокую древность, и в XIX веке происходило лишь развитие и закрепление исторических обычаев. Клички принято было давать в национальном стиле. У борзых имена отражали красоту этих собак, быстроту бега, злобу к зверю: Крылат, Любезный, Злорад, Лебедь, Сударик, Голубка, Удача, Язва. Еще одна очень интересная и необычная традиция появилась в этих породах - использовать в качестве имен глаголы в повелительном наклонении: Терзай, Пылай, Догоняй. Собакам гончих пород в основном давались «музыкальные» клички: Разгром, Набат, Скандал, Звон, Сорока, Канарейка, Тревога, Лютня. Русские охотники ценили голоса гончих даже больше, чем французские парфосные охотники и обращали внимание не только на звучность, но и требовали разнообразия в тоне и тембре - т.е. сложного голоса. Свора подбиралась в первую очередь по голосам, и только во вторую очередь учитывались гонные качества. Дряхлые старики продолжали ездить на охоту с единственною целью - послушать гон стаи.

Намного меньшей популярностью пользовались норные собаки: таксы и английские терьеры, которых держали немногочисленные любители. Так как породы это иностранные, а по характеру своему - большие собаки в компактной упаковке, то и клички им давались по правилам и 3-ей, и 4-ой, групп, но с некоторым уклоном в иностранщину и с намеком на охотничье предназначение: Пиф, Ракер, Вальдман, Норка, Таки, Пуля.

Очень популярны были в России легавые, особенно во второй половине XIX века, когда происходит постепенное сокращение псовых охотников, и молодое поколение дворян по необходимости должно было променять свору на ружье. К концу столетия легавые догоняют по популярности борзых и гончих. Клички даются в традициях созвучных традициям у норных собак: Спорт, Стоп, Том, Тюк-Ток, Кора, Шпилька, Бьюти, Долли. Приблизительно в это же время в Европе, и особенно в Англии и Франции, возникает мода давать легавым имена с приставками в виде аристократических титулов: Сэр Алистер Коннингтон, Лорд Эпсом, Ройял Ден, Коунтес Прим, Принцесс Ирен. А также приставки указывающие местность или город, откуда родом собака: Низо оф Страсбург, Дюк оф Девоншир, Сквайр оф Уптон.

Возможно, со временем подобные традиции появились бы и в Российской Империи, если бы не известные события в начале ХХ века.

«Ненависть простолюдина к привилегированному дворянству, злоупотреблявшему своим исключительным правом охоты и собственности на дичь, которая безнаказанно кормилась на крестьянских полях, была перенесена и на охотничьих собак. Большая часть гончих, а борзые поголовно были истреблены».

Написано это было Сабанеевым еще за два десятилетия до 1917 года и совсем о другой революции - французской. Лишний раз убеждаешься, что в истории все повторяется. У нас, кроме того, пострадали и все остальные породистые собаки. Правда, через несколько лет новые власти опомнились, ведь служебные собаки нужны были и в армии, и в правоохранительных органах, да и к охоте многие новые баре оказались неравнодушны. Так что служебные и охотничьи (естественно, за исключением аристократки-борзой) были реабилитированы. Что до декоративных пород, то отношение к ним было как к бесполезным нахлебникам и содержание таких собак не поощрялось, хотя и не запрещалось. «Декорацию» держали в основном богема и профессура. Новые времена не создали новых филологических традиций в собаководстве, а, скорее, произошел откат от дворянских изысков к «дворянским» в кавычках, т.е. дворняжным. И хотя, со временем, происходили некоторые подвижки, особенно в послевоенное время, но все равно можно сказать, что почти на полвека устанавливается эпоха уныния и единообразия. Бесконечно повторяемые: Дики, Джеки, Мухтары, Полканы, Пальмы, Лады. Оно и понятно, избыток фантазии мог в разные времена стоить обвинений в связях с белой эмиграцией, преклонении перед западом, космополитизме и слишком дорого обошелся бы любителю оригинальничать. Попал мне как-то в руки каталог Харьковской областной выставки 1965-го года, очень интересно было узнать, что самыми популярными декоративными породами в то время были аффен-пинчеры, шпицы, мальтийские болонки и ши-тцу, но вот имена… на каждой странице, в каждой породе одно и то же. И хотя до сих пор есть ностальгирующие по той простоте, следует заметить, что простота эта кажущаяся. Хоть язык ломать не приходилось, но зато ориентироваться в породе было намного сложнее. Попробуй, догадайся - о каком, к примеру, Дике идет речь. То ли о прославленном красавце чемпионе, то ли о великолепном рабочем псе, то ли о молодом неперспективном оболтусе. Охотникам немного помогала, позаимствованная в том же XIX веке, традиция - прибавлять к кличке собаки фамилию ее владельца: Джек Коломонкина, Варька Николаева.

Лично мне этот период с филологической точки зрения совершенно не интересен и я с удовольствием перейду к следующему периоду, ознаменовавшему ломку старых традиций и создание новых.

В 70-х годах минувшего века космополитизм и пр. перестают быть уголовно наказуемыми, хотя пока еще и осуждаются общественностью, но это только подзадоривает желающих бросить вызов этому скучному серому обществу. Плюс к этому - именно в 70-е начинается целенаправленный импорт собак из ведущих зарубежных питомников. Раньше это было достаточно редкое событие, в основном собак приобретали военнослужащие по случаю, либо без документов, либо у малоизвестных даже у себя на родине заводчиков, ориентируясь, прежде всего на невысокую цену.

Иностранные родословные производили сильнейшее впечатление на наших заорганизованных собаководов. Эти длинные клички с приставками von, vom, of, della, de, переводящиеся как «из», но одновременно указывающие и на дворянское происхождение, звучали как чарующая музыка. Первые робкие попытки использовать сложные клички были уже в 70-х, а в 80-х это входит в моду. Самые распространенные варианты - сочетание нескольких личных иностранных имен: Кристофер-Ленард-Жером, Сьюзен-Эрика-Каролина; сочетание понятийных кличек (как русских, так и иностранных) с именами: Граф Родерик, Блэк Джек, Перро Зверобой, Крошка Келли, Лапочка Джейн, Литтл Рафаэлла.

Тогда же рождается и несколько странная традиция совмещать в одном имени совершенно не сочетающиеся слова и понятия, отчего окружающим остается только гадать: какая тут может быть связь? Тут я воспользуюсь известным литературным приемом и предупрежу, что здесь и далее, все клички собак, которые автор приводит в качестве неудачных, нелепых, безграмотных являются вымышленными. Любые совпадения с кличками реально существующих собак случайны, и претензии автором приниматься не будут. Например: Виконт Аттила, Викинг Алтай, Цербер Адмирал Нельсон. Ну не был вождь гуннов (кстати, именно так правильно пишется его имя, а не с удвоенным «л») виконтом, да и сам титул этот появился во Франкском государстве Каролингов лишь 300 лет спустя после нашествия варваров. Викингов хоть и носило по всему свету, даже в Америке они побывали лет на тысячу раньше Колумба, но вот на Алтае их точно не было, и быть не могло по причине удаленности этой горной системы от каких-либо морей, а путешествовать по суше у скандинавов считалось дурным тоном. Последняя кличка, как говорится, без комментариев. [...]Две наиболее популярные служебные породы: немецкая овчарка и ротвейлер, на сегодняшний день находятся под жестким патронатом страны родоначальницы - Германии. Немецкие кинологи уверенно держат бразды правления: Всемирные Чемпионаты по породе проводят только на родине, практически единолично определяют пути развития породы и даже установили традиции, по которым собакам следует давать клички. Во всем мире поклонники этих пород придерживаются одного стиля - короткая звучная кличка либо на немецкий манер, либо в национальном стиле плюс название питомника. Действительно, излишняя вычурность совсем не подходит для таких серьезных рабочих собак. Наши собаководы также не выбиваются из общего строя и данную традицию уже можно считать устоявшейся: Борман Мон Сад, Рика Дженестра, Грим Дом Флойда. К неудачным вариантам, пожалуй, можно отнести лишь имена в явно английском стиле, что было бы естественным для жителя туманного Альбиона, но неуместно на берегах Днепра. По-видимому, причина в том, что английский язык у нас в стране более популярен, чем немецкий.

Другие служебные породы немецкого происхождения: доберман, дог, боксер, ризеншнауцер уже давно выпорхнули из-под опеки «родителей» и моду в этих породах наравне с Германией диктуют и другие европейские страны, в особенности Италия и Франция, а немецкий дог в не меньшей степени ассоциируются с еще одной страной - Данией. Потому в кличках этих пород наблюдается полный разгул фантазии - от коротких строгих кличек до очень длинных, витиеватых с использованием разнообразнейших языковых стилей. Есть еще одна интересная особенность: такого количества Графов, Эмиров, Царевичей, Принцев, Виконтов, Баронесс и т.д. какое встречается у догов и доберманов, вы не встретите ни в одной другой породе, такая вот дань аристократическому экстерьеру.

Для очень многочисленной группы английских и американских пород, включающей в себя овчарок, терьеров, декоративных и охотничьих собак, наши собаководы дружно выбрали единый стиль - истинно английский. Клички на родном языке достаточно редки, чаще всего встречаются у американских стаффордширских терьеров и чуть реже у ретриверов и мастифов. К счастью в эту группу не вошел англичанин от кончика носа до кончика хвоста, да еще и любимец английской королевы - вельш-корги. Было бы величайшей ошибкой - не поэксплуатировать такую выдающуюся внешность для полета фантазии и использовать для имени эти неудобоваримые английские слова и сочетания. Хотя ничего не имею против сложившейся традиции, можно даже сказать, что традиция очень хорошая, но все же добавлю маленькую ложку дегтя. Если взять любой выставочный каталог и читать подряд клички собак всех английских пород (можно также и других, названных на английский манер), то через какое-то время ловишь себя на мысли, что многократно повторяешь десятка три известных слов, только в разных сочетаниях. Объясняется это и несовершенным знанием английского языка многими собаководами, и недостаточно изученными традициями в именовании собак этих пород у себя на родине. В Англии и Америке немножко по-другому называют собак, так что у наших «англичан» есть простор для развития и совершенствования.

Группа отечественных пород за прошедшие десятилетия пополнилась новыми представителями, а некоторые породы, наоборот, канули в Лету. Из многочисленной группы борзых до сегодняшнего дня сохранились лишь русская псовая и хортая и, хотя возрождение этих пород началось лишь в 70-е годы минувшего века, но клички собакам сразу же стали давать в тех старинных традициях. И сейчас истинные поклонники этих пород ведут активную разъяснительную работу среди простых любителей и пропагандируют бережное отношение к историческому наследию.

Разведение собак гончих пород у нас практически не прерывалось, не прервались, к счастью, и «музыкальные» традиции, по сей день охотники используют те же, хорошо известные с прежних времен, клички. А вот у еще одной группы относительно новых, по крайней мере для европейской территории, пород - лаек, не все так гладко. Хотя использовать в качестве кличек для лаек слова, подчеркивающие сибирские корни очень удачное решение, но хотелось бы несколько большего разнообразия в тех же рамках. В каталоге крупной выставки в любой из пород лаек обязательно обнаружишь трех-четырех Амуров и Байкалов, и две-три Тайги и Умки. А если учесть, что эти и еще несколько других кличек не единожды встречаются еще и в родословных этих собак, то можно только посочувствовать специалистам, работающим с породой.

Место мордашей сейчас занимают три породы овчарок: кавказская, среднеазиатская и южнорусская. Для двух первых пород традиционны восточные мотивы: Басмач Акташ-Кала, Батыр Великий Хан, Тимур, Фирюза Казах-Ит; для ЮРО - национальные: Бабай Лютый, Роксолана Крым Дюльбер, Боярыня Лютая.

И совсем уж новичок в группе отечественных пород - черный терьер. Традиция называть этих собак в национальном стиле появилась лишь в последние годы, еще несколько лет назад можно было встретить явно не подходящие породе иностранные клички, к счастью все это уже в прошлом. Поклонники этой породы сумели найти свой индивидуальный стиль, перекликающийся с другими отечественными породами, но при этом все же остающийся достаточно оригинальным: Исполин с Алмазного Острова, Витязь Могучий Данила, Зореслав Княжич Ночь на Купалу, Сладка Ягода с Теплых Звезд, Царь Девица с Теплых Звезд.

Многочисленная группа экзотических пород, в которую я скопом записала и китайские, и французские, и итальянские, и бразильские, и японские (всех не сосчитать) породы. Хотя в каждой породе играют по своим правилам, но общее для всех стремление - подчеркнуть индивидуальность, необычность, «национальность» породы. Очень удачны, на мой взгляд, клички, которые точно подмечают суть данной породы, даже слыша кличку собаки впервые можно, применив дедуктивный метод, догадаться о какой породе идет речь. Совершенно ясно, что Дон Конкистадор дель Бохес - это фила, а Дон Фабрицио делла Кентавро - мастино, Белое Чудо Льдинка - конечно же, самоед, а Юкагира с Голубой Звезды - хаски.

Группа маленьких собак также достаточно «разношерстна», тут есть и отечественная порода - московский тойтерьер, и экзотические китайская хохлатая и мексиканская голая, одновременно: маленькая собака, англичанин и охотник - фокстерьер, и прочая, прочая, которым могут давать клички по правилам вышеуказанных групп, но чаще всего называют по единым правилам для всей «мелюзги». А правило это простое - для маленькой собачки требуется исключительно большая фантазия. И фантазия бьет ключом, какие только забавные клички не встретишь: пудели Мое Сердечко Сорванец, Яркий Лучик из Долины Грез; вельш-корги Паштет Мон Сад; цвергшнауцер Сахарный Кавалер с Таганьего Рога; китайская хохлатая Волшебная Лошадка Барбарис; силихэм Луговая Ромашка из Аленушкиной Сказки.

Для меня образцом хорошего вкуса и тонкого чувства юмора являются клички миниатюрных гладкошерстных такс из питерского питомника «Лисий Нос». Прибавьте мысленно к этим именам приставку Лисьего Носа- и читается как поэма: Опасная Красотка, Артишок Кузя, Патриот, Глубина Эмоций, Баловень Судьбы, Эка Штучка, Избалованная Дочка, Знак Качества, Засланный Казачок, Юнкер Толстой, Уютная Роскошь, Джазовая Импровизация, Шоколадный Блюз, Веснушка, Муха-Цокотуха, Гамлет Карапетович, Вип Персона.

Сочетание фантазии и хорошего вкуса совершенно обязательно, и это касается не только маленьких пород, но и всех остальных, в противном случае получается нечто совершенно несуразное. Создается впечатление, что некоторые владельцы, называя собак, преследуют одну-единственную цель - поразить в самое сердце других собаководов. И надо сказать, что это удается, правда, совсем не в том смысле, в котором бы им хотелось. Излишняя претенциозность, вычурность, перенасыщенность красочными эпитетами, особенно если класс собаки явно не дотягивает до заявленных авансом достоинств, выглядит смешно и даже жалко. А некоторые собаководы, наоборот, опускаются до откровенной вульгарщины: Зинка Картинка, Алка Нахалка, Эротика и пр., что особенно дико смотрится в породах изысканных и оригинальных.

Кроме отличительных для каждой породы особенностей есть и целый ряд общих для всех собак тенденций и модных веяний. По ходу статьи я упомянула практически все категории, но все же перечислю их еще раз, уже по порядку:

1 Личные имена

2 Значимые слова, клички-понятия
3 Мифологические герои и существа

4 Географические названия

5 Клички, представляющие собой простой набор звуков

6 Клички, характеризующие отличительные особенности характера или внешности собаки с использованием имен прилагательных и глаголов

7 Названия других животных

8 Имена литературных и кино- героев

9 Имена популярных людей: исторических личностей, киноактеров, певцов, музыкантов, художников, спортсменов, фотомоделей, кутюрье и т.д.

Из этого списка мы обошли вниманием два последних пункта. Использование имен литературных и кино- героев сейчас в большой моде и предлагаемый диапазон чрезвычайно широк: от милого мультяшного Винни-Пуха до грозного Влада Дракулы. Единственное, на что следует обращать внимание - соответствие собаки выбранному имени. Потому что левретка Винни-Пух - это уж слишком парадоксальный ход мысли. Если назвать Дракулой стаффордширского терьера, то это будет констатация факта, если так назвать тойтерьера, то это уже юмор, а если золотистого ретривера - чушь несусветная.

Не менее популярны и имена известных личностей, связано это с тем, что отношение к собакам давно уже перестало быть потребительским и собака в современном мире все чаще воспринимается как равноправный член семьи, друг. Есть и тут одно небольшое недоразумение, очень часто имена коверкают. Непонятно, отчего это делается: то ли от безграмотности, то ли оттого, что человек считает неприличным называть чьим-то именем собаку. Но как ни назови, хоть Бильмандо, хоть Алан Дилон, все равно всем понятно кого имели в виду. Если кто-то считает это оскорбительным, то не стоит вообще прибегать к подобной практике, а иначе - получается оскорбление вдвойне. Кстати, сам Делон является заядлым собачником и всем своим собакам в качестве приставки дает свою фамилию.

Все же собаки стоят того, чтобы заводчики и владельцы выбирая имена своим щенкам, вспоминали об исторических и современных традициях в породе, а также демонстрировали фантазию, вкус, такт, здравый смысл. Это наш нравственный долг перед людьми создавшими и сохранившими каждую из пород. Мы получили в наследство не только собак, но еще и ту культурно-историческую ауру, сопровождающую породу и наша обязанность хранить ее, не сколько слепо копируя имена из прошлого, столько развивая в нужном ключе, но на современный лад.

Вы когда нибудь задумывались откуда появились клички собак? Вот и я тоже нет, но Анна Кудинова провела целое исследование, это будет интересно почитать.

Барбос

Трезор

Трезор тоже, скорее всего, «приплыл» к нам из-за моря. Неудивительно, что помещики, увлекающиеся в позапрошлом веке всем французским, могли назвать домашнего питомца Trésor, то есть «сокровище». Однако есть версия, что Трезор, или даже Тревзор, — старославянское имя, означающее «ясновидящий», «обладающий третьим глазом, взором». Такое «сокровище» можно не только нянчить, но и оставить сторожить дом.

Тузик

Шарик

Казалось бы, здесь всё ясно: маленький, пушистый комок шерсти, шар — отсюда и Шарик. Но не всё так однозначно. Особенно если посмотреть на то, каких собак обычно так называют: совсем не маленьких и не очень пушистых дворняг сероватой окраски. Оказывается, по-польски «серый» будет szary («шарый»), отсюда и кличка. Есть, правда, и другая версия — «дворянская». По ней, Шариками собак сделали крестьяне, чьи уши не воспринимали французского Chéri («милашка»), которым дворянки звали своих комнатных любимцев.

Полкан

Впервые это имя встречается в древнерусской богатырской повести XVI века о Бове Королевиче. Там Полкан — чудище, получеловек-полупёс с огромной дубиной. В лубках его по ложной этимологии (Пол-кан — полу-конь) отождествили с кентавром. Потом подумали: почему бы не называть Полканами больших (видимо, размером с коня) собак в быту? Только тут есть один нюанс. «Повесть о Бове Королевиче» — это более поздняя версия западноевропейского сюжета XII-XIII веков о рыцаре, в разных странах известном под именами Beuve de Hanstone, Bevis of Hampton, Buovo d"Antona. В итальянской версии главным противником рыцаря был некто Pulicane, в котором явственно проглядывает полканья морда.

Мухтар