Лунный камень коллинз главные герои. Уилки коллинз - лунный камень

Я пишу эти строки в Индии и адресую их моим родным в Англии. Цель записок – объяснить причину, заставившую меня отказать в дружеском пожатии руки моему кузену Джону Гернкастлю. Молчание, хранимое мной до сих пор по этому поводу, было превратно истолковано членами моего семейства, доброго мнения которых я лишаться не желаю. Прошу их не принимать окончательного решения, пока они не прочтут мой рассказ.

Разногласие между мной и моим кузеном возникло во время великого события, в котором участвовали мы оба, – штурма Серингапатама под предводительством генерала Бэрда 4 мая 1799 года. Чтобы внести ясность, я должен обратиться к периоду, предшествовавшему осаде, и поведать о тех рассказах, что бытовали в нашем лагере.

Один из самых невероятных рассказов повествует о желтом алмазе. Самое старинное из известных преданий говорит, что этот камень украшал чело четырехрукого индийского бога Луны. Отчасти из-за своего необычного цвета, отчасти из-за суеверий, связанных с тем, что в полнолуние он блестит ярче, а с убылью луны, наоборот, тускнеет, он и получил название, под которым до сих пор известен в Индии, – Лунного камня.

Приключения желтого алмаза начинаются с одиннадцатого столетия христианской эры. В ту эпоху магометанский завоеватель Махмуд Газни, ворвавшись в Индию, захватил священный город Сомнаут и ограбил знаменитый храм, несколько столетий привлекавший индустанских богомольцев и считавшийся чудом Востока.

Из всех божеств, которым поклонялись в этом храме, только бога Луны не коснулись варварские деяния магометанских победителей. Под охраной трех браминов неприкосновенного идола с желтым алмазом во лбу под покровом ночи перевезли в Бенарес. Там, в новом капище – в зале, украшенном драгоценными камнями, увенчанном золотыми колоннами, и поместили бога Луны, и он вновь стал предметом поклонения. В ту же ночь Вишну-зиждитель явился трем браминам во сне. Божество велело им охранять Лунный камень денно и нощно до скончания века и предрекло большое несчастье не только тому, кто дерзнет наложить руку на священный камень, но и всем происходящим из его рода. Брамины велели записать это предсказание на вратах святилища золотыми буквами и подчинились воле Вишну-зиждителя.

Один век сменялся другим, а все преемники трех браминов из поколения в поколение продолжали хранить Лунный камень, пока в начале восемнадцатого столетия христианской эры не воцарился монгольский император Аурангзеб. По его приказанию храмы почитателей Брамы снова стали разорять и грабить. Осквернив капище четтырехрукого бога умерщвлением священных животных, один из военачальников Аурангзеба похитил Лунный камень.

Оказавшись не в состоянии вернуть потерянное сокровище, три жреца-хранителя принялись неустанно следить за злодеем. Одно поколение сменяло другое, воин, совершивший святотатство, давно уже погиб страшной смертью, но Лунный камень продолжал переходить от одного магометанина к другому, принося с собой проклятие. Преемники трех жрецов-хранителей наблюдали за этими перемещениями драгоценного алмаза, терпеливо дожидаясь того дня, когда воля Вишну-зиждителя возвратит им его. Так, камень достался Типпу, серингапатамскому султану, который, сделав из него украшение для рукоятки своего кинжала, поместил его среди сокровищ оружейной палаты. Даже тогда, в самом дворце султана, три жреца-хранителя тайно продолжали оберегать его. В числе служителей Типпу были три иностранца, завоевавшие доверие своего властелина тем, что перешли, быть может с умыслом, в магометанскую веру. По слухам, это и были жрецы.

Вот такая фантастическая история ходила по нашему лагерю. Она не произвела серьезного впечатления ни на кого из нас, за исключением моего кузена: любовь ко всему чудесному заставила его поверить этой легенде. В ночь перед штурмом Серингапатама он рассердился на меня и на остальных за то, что мы назвали историю басней. Возник глупейший спор, и Гернкастль со свойственной ему хвастливостью объявил, что мы увидим алмаз на его пальце, если английская армия возьмет Серингапатам. Громкий хохот встретил его слова, и все мы подумали, что этим дело и кончится.

Теперь давайте перенесемся в день осады. Нас с кузеном разлучили в самом начале штурма. Я не видел его ни когда мы переправлялись через реку, ни когда перешли через ров, ни когда водружали английское знамя на завоеванных территориях. Только в сумерках, когда город уже был наш и генерал Бэрд обнаружил труп Типпу под кучей убитых тел, я встретился с Гернкастлем.

Нас обоих прикомандировали к отряду, посланному по приказанию генерала остановить грабеж и беспорядки, последовавшие за нашей победой. Я встретился с кузеном на дворе перед кладовыми и мог ясно видеть, что горячий нрав Гернкастля доведен до высшей степени раздражения страшной резней, через которую мы прошли. По моему мнению, он на тот момент был неспособен исполнять вверенную ему обязанность.

В кладовых царил хаос и суматоха, но насилия я не видел. Тщетно пытаясь навести порядок, я вдруг услышал страшный вой на другой стороне двора и тотчас побежал на эти крики. Я подошел к открытой двери и увидел лежащие на пороге тела двух мертвых индусов (по их одежде я узнал, что это дворцовые офицеры).

Крик, раздавшийся изнутри, заставил меня поспешить в комнату, которая оказалась оружейной палатой. Третий индус, смертельно раненный, падал к ногам человека, стоявшего ко мне спиной. Он обернулся как раз в ту минуту, когда я входил. Это оказался мой кузен. Джон держал в одной руке факел, а в другой – обагренный кровью кинжал. Камень, вделанный в его рукоятку, сверкнул, как огненная искра, когда он повернулся ко мне. Умирающий индус упал на колени и, указывая на кинжал в руках Гернкастля, сказал на своем родном языке:

– Лунный камень отомстит тебе и твоим потомкам!

Прежде чем я успел что-либо сделать, солдаты, последовавшие за мной через двор, вбежали в комнату. Мой кузен как сумасшедший бросился к ним на встречу.

– Очистите комнату! – закричал он мне. – И поставьте у дверей караул!

Солдаты отступили, когда он кинулся на них с факелом и кинжалом. Я поставил у дверей двух часовых, на которых мог положиться, и ушел.

Рано утром грабеж еще продолжался, и генерал Бэрд под барабанный бой публично заявил, что любой вор, пойманный на месте преступления, кто бы он ни был, будет повешен. В толпе, слушавшей эту прокламацию, я опять встретил Гернкастля. Он, по обыкновению, протянул мне руку и проговорил:

– Здравствуйте.

Я не решился подать ему руки.

– Скажите мне прежде, – произнес я, – из-за чего умер индус там, в оружейной палате, и что значили его последние слова, когда он указывал на кинжал в вашей руке?

– Индус умер, я полагаю, от смертельной раны, – ответил Гернкастль. – А о том, что значили его последние слова, мне известно так же мало, как и вам.

Я пристально посмотрел на него и спросил:

– Вы больше ничего не хотите мне рассказать?

– Нет, – прозвучало в ответ.

Я повернулся к нему спиной, и с тех пор мы больше не говорили друг с другом.

Я прошу заметить, что все написанное здесь о моем кузене предназначено только для родных. Гернкастль не сказал ничего такого, что давало бы мне повод для разговора с нашим полковым командиром. Джона не раз дразнили алмазом те, кто помнил о его горячей вспышке перед штурмом; очевидно, что воспоминаний об обстоятельствах, при которых я застал его в оружейной палате, было достаточно, чтобы заставить его молчать. Ходят слухи, что он намерен перейти в другой полк – вероятно, для того, чтобы расстаться со мной.

Я не могу ни в чем обвинять Гернкастля, потому что у меня нет никаких улик, кроме косвенных. Я не только не могу доказать, что он убил двух индусов, стоявших у дверей, я не могу даже утверждать, что он убил третьего, потому что не видел этого собственными глазами. Пусть наши родственники сами составят об этом мнение и решат, обоснованно мое отвращение к этому человеку или нет.

Лунный камень - огромный жёлтый алмаз - с незапамятных времён украшал чело бога Луны в одном из храмов священного индийского города Сомнаута. В XI в., спасая статую от завоевателей-магометан, три брамина перевезли её в Бенарес. Именно там браминам во сне явился бог Вишну, повелел им охранять Лунный камень день и ночь до скончания века и предрёк несчастье тому дерзновенному, кто осмелится завладеть камнем, и всем его потомкам, к которым камень перейдёт после него. Век проходил за веком, преемники трёх браминов не спускали глаз с камня. В начале XVIII в. монгольский император предал грабежу и разорению храмы поклонников Брамы. Лунный камень был похищен одним из военачальников. Не будучи в силах возвратить сокровище, три жреца-хранителя, переодевшись, следили за ним. Воин, совершивший святотатство, погиб. Лунный камень переходил, принося с собой проклятье, от одного незаконного владельца к другому, преемники трёх жрецов продолжали следить за камнем. Алмаз оказался во владении серингапатамского султана, который вделал его в рукоять своего кинжала. Во время штурма английскими войсками Серингапатама в 1799 г. Джон Гернкастль, не остановившись перед убийством, захватывает алмаз.

Полковник Гернкастль вернулся в Англию с такой репутацией, что двери его родных оказались закрыты перед ним. Нечестивый полковник не дорожил мнением общества, не пытался оправдываться и вёл жизнь уединённую, порочную, таинственную. Лунный камень Джон Гернкастль завещал своей племяннице Рэчель Вериндер в качестве подарка ко дню восемнадцатилетия. Летом 1848 г. алмаз привозит из Лондона в поместье Вериндеров Фрэнклин Блэк, кузен Рэчель, но ещё до его приезда около дома Вериндеров появляются три индуса и мальчик, которые выдают себя за бродячих фокусников. На самом же деле их интересует Лунный камень. По совету старого дворецкого Габриэля Беттереджа Фрэнклин отвозит алмаз в ближайший банк в Фризинголле. Время до дня рождения Рэчель проходит без особых событий, Молодые люди проводят много времени вместе, в частности, разрисовывая узорами дверь маленькой гостиной Рэчель. В чувстве Фрэнклина к Рэчель не приходится сомневаться, её же отношение к нему пока остаётся неизвестным. Возможно, ей больше по сердцу другой её кузен, Годфри Эбльуайт. В день рождения Рэчель Фрэнклин привозит из банка алмаз. Рэчель и уже приехавшие гости вне себя от восторга, лишь мать девушки, миледи Вериндер, проявляет некоторую озабоченность. Перед обедом Годфри объясняется Рэчель в любви, но получает отказ. За обедом Годфри мрачен, Фрэнклин весел, возбуждён и говорит невпопад, без злого умысла настраивая против себя окружающих. Один из гостей, фризинголльский доктор Канди, заметив нервозность Фрэнклина и услышав, что он в последнее время страдает бессонницей, советует ему полечиться, но получает гневную отповедь. Кажется, будто алмаз, который Фрэнклин сумел прикрепить к платью Рэчель наподобие брошки, навёл порчу на присутствующих. Как только кончился обед, послышались звуки индийского барабана и у крыльца появились фокусники. Гости пожелали посмотреть фокусы и высыпали на террасу, а с ними и Рэчель, так что индусы могли удостовериться в том, что алмаз находится у неё. Мистер Мертуэт, известный путешественник по Индии, тоже присутствовавший в числе гостей, без всяких сомнений определил, что эти люди лишь переодеты фокусниками, а на самом деле - брамины высокой касты. В беседе фрэнклина и мистера Мертуэта выясняется, что подарок - изощрённая попытка полковника Гернкастля причинить вред Рэчель, что владелица алмаза в опасности. Конец праздничного вечера проходит не лучше, чем обед, Годфри и Фрэнклин стараются уязвить друг друга, а под конец доктор Канди и Годфри Эбльуайт о чем-то таинственно договариваются. Затем доктор уезжает домой под внезапно начавшимся проливным дождём.

Наутро выясняется, что алмаз пропал. Фрэнклин, против ожидания отлично выспавшийся, деятельно приступает к розыскам, но все попытки обнаружить алмаз ни к чему не приводят, и молодой человек уезжает за полицией. Пропажа драгоценности оказала странное воздействие на Рэчель: мало того, что она огорчена и нервничает, в её отношении к Фрэнклину появилась неприкрытая злоба и презрение, она не желает ни разговаривать с ним, ни видеться. В доме Вериндеров появляется инспектор Сигрэв. Он обыскивает дом и довольно грубо допрашивает слуг, затем, не добившись результатов, уезжает, чтобы принять участие в допросе задержанных по подозрению в краже алмаза трёх индусов. Из Лондона прибывает известный сыщик Кафф. Кажется, он интересуется всем, кроме поисков украденного камня. В частности, он неравнодушен к розам. Но вот сыщик замечает пятнышко размазанной краски на двери маленькой гостиной Рэчель, и это определяет направление поисков: на чьей одежде обнаружится краска, тот, следовательно, и взял алмаз. В ходе расследования выясняется, что служанка Розанна Спирман, поступившая в услужение миледи из исправительного дома, в последнее время ведёт себя странно. Накануне Розанну встретили на дороге во Фризинголл, а товарки Розанны свидетельствуют, что всю ночь у неё горел огонь, но на стук в дверь она не отвечала. Кроме того, Розанна, безответно влюблённая во фрэнклина Блэка, осмелилась заговорить с ним в необычно фамильярной манере и, казалось, готова была что-то рассказать ему. Кафф, допросив по очереди слуг, начинает следить за Розанной Спирман. Оказавшись вместе с дворецким Беттереджем в доме друзей Розанны и искусно ведя разговор, Кафф догадывается, что девушка что-то спрятала в Зыбучих песках - удивительном и страшном месте неподалёку от усадьбы Вериндеров. В Зыбучих песках, как в трясине, исчезает любая вещь и вполне может погибнуть человек. Именно это место становится упокоением бедной подозреваемой служанки, которая к тому же имела возможность убедиться в полнейшем равнодушии к ней и к её судьбе фрэнклина Блэка.

Миледи Вериндер, обеспокоенная состоянием дочери, увозит её к родственникам во Фризинголл, Фрэнклин, лишившись расположения Рэчель, уезжает сначала в Лондон, затем путешествовать по свету, а сыщик Кафф подозревает, что алмаз был украден Розанной по желанию самой Рэчель, и считает, что скоро дело о Лунном камне выплывет вновь. На другой день после отъезда Фрэнклина и хозяев дома Беттередж встречает Хромоножку Люси, подругу Розанны, принёсшую письмо покойной для Фрэнклина Блэка, но девушка не соглашается отдать письмо иначе как адресату в собственные руки.

Миледи Вериндер с дочерью живут в Лондоне. Доктора предписали Рэчель развлечения, и она пытается следовать их рекомендациям. Годфри Эбльуайт в мнении света - один из возможных похитителей Лунного камня. Рэчель резко протестует против этого обвинения. Кротость и преданность Годфри склоняют девушку к тому, чтобы принять его предложение, но тут от давнего сердечного заболевания умирает её мать. Отец Годфри становится опекуном Рэчель, она живёт вместе с семейством Эбльуайтов в Брайтоне. После визита стряпчего Бреффа, уже много лет занимающегося делами семьи, и разговора с ним Рэчель расторгает свою помолвку, что Годфри принимает безропотно, но его отец устраивает девушке скандал, из-за которого она покидает дом опекуна и временно поселяется в семействе стряпчего.

Получив известие о смерти отца, возвращается в Лондон Фрэнклин Блэк. Он пытается увидеться с Рэчель, но та упорно отказывается встречаться с ним и принимать его письма. Фрэнклин уезжает в Йоркшир, где находится дом Вериндеров, чтобы ещё раз попытаться раскрыть тайну исчезновения Лунного камня. Здесь Фрэнклину передают письмо Розанны Спирман. Краткая записка содержит указания, следуя которым Фрэнклин вытаскивает из Зыбучих песков спрятанную там в тайнике ночную рубашку, запачканную краской. К глубочайшему изумлению, он обнаруживает на рубашке свою метку! А находившееся вместе с рубашкой в тайнике предсмертное письмо Розанны объясняет чувства, заставившие девушку купить материю, сшить рубашку и подменить ею ту, что была измазана краской. С трудом приняв невероятную новость - то, что именно он взял алмаз, - Фрэнклин решает довести расследование до конца. Ему удаётся уговорить Рэчель рассказать о событиях той ночи. Оказывается, она собственными глазами видела, как он взял алмаз и вышел из маленькой гостиной. Молодые люди расстаются в печали - нераскрытая тайна стоит между ними. Фрэнклин решает попытаться повторить обстоятельства, предшествовавшие пропаже камня, в надежде проследить, куда он мог деться. Собрать всех присутствовавших на дне рождения Рэчель невозможно, но Фрэнклин расспрашивает о событиях памятного дня всех, кого может найти. Приехав с визитом к доктору Канди, Фрэнклин поражён происшедшей в нем переменой. Оказывается, простуда, подхваченная доктором на пути из гостей домой около года назад, перешла в горячку, в результате чего память то и дело подводит мистера Канди, что он старательно и тщетно пытается скрыть. Помощник доктора, Эзра Дженнингс, человек больной и несчастный, приняв участие в судьбе Фрэнклина, показывает ему записи в дневнике, сделанные, когда Дженнингс ухаживал за доктором в самом начале болезни. Сопоставив эти данные с рассказами очевидцев, Фрэнклин понимает, что ему в питье подмешали небольшую дозу опия (доктор Канди не простил ему насмешек и хотел в свою очередь посмеяться над ним), а это, наложившись на его беспокойство о судьбе камня и нервозность, связанную с тем, что он недавно бросил курить, повергло его в состояние, подобное лунатическому. Под руководством Дженнингса Фрэнклин готовит себя к повторению опыта. Он вновь бросает курить, у него опять начинается бессонница. Рэчель тайно возвращается в дом, она снова верит в невиновность Фрэнклина и надеется, что опыт пройдёт удачно. В назначенный день, под воздействием дозы опиума, Фрэнклин, как и в прошлый раз, берет «алмаз» (теперь его заменяет стекло приблизительно того же вида) и уносит его к себе в комнату. Там стекло выпадает у него из рук. Невиновность Фрэнклина доказана, но алмаз пока не найден. Следы его вскоре обнаруживаются: неизвестный бородатый человек выкупает некую драгоценность у ростовщика Люкера, имя которого и раньше молва связывала с историей Лунного камня. Человек останавливается в таверне «Колесо Фортуны», но прибывшие туда Фрэнклин Блэк вместе с сыщиком Каффом находят его уже мёртвым. Сняв с покойника парик и фальшивую бороду, Кафф и Фрэнклин узнают в нем Годфри Эбльуайта. Выясняется, что Годфри был опекуном одного молодого человека и растратил его деньги. Находясь в отчаянном положении, Годфри не сумел устоять, когда Фрэнклин в беспамятстве отдал ему камень и попросил спрятать получше. Чувствуя полную безнаказанность, Годфри отдал камень в заклад, затем, благодаря полученному небольшому наследству, выкупил, но тут же был обнаружен индусами и убит.

Недоразумения между Фрэнклином и Рэчель забыты, они женятся и живут счастливо. Старый Габриэль Беттередж с удовольствием наблюдает за ними. От мистера Мертуэта приходит письмо, в котором он описывает религиозную церемонию в честь бога Луны, происходившую неподалёку от индийского города Сомнаута. Путешественник завершает письмо описанием статуи: бог Луны сидит на троне, четыре его руки простёрты к четырём сторонам света, а во лбу сияет жёлтый алмаз. Лунный камень по прошествии веков снова оказался в стенах священного города, где началась его история, но неизвестно, какие ещё приключения могут выпасть на его долю.

Переведено по изданию:

Collins W. The Moonstone: A Novel / Wilkie Collins

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2015

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2015

* * *

Пролог
Штурм Серингапатама (1799)
Из семейного архива

I

Эти строки – написанные в Индии – я адресую своим родным в Англии.

Моя задача – объяснить причину, заставившую меня отказаться пожать руку моему кузену Джону Гернкастлу. Молчание по этому вопросу, которое я хранил до сих пор, было неправильно воспринято членами моей семьи, чьим добрым мнением я не могу пренебречь. Я прошу их повременить со своими выводами и сначала прочитать мой рассказ. И, слово чести, все, что я собираюсь написать, – святая, истинная правда.

Личные разногласия между моим кузеном и мною зародились во время великого события общественного масштаба, в которое мы оба были вовлечены, – я говорю о штурме Серингапатама под командованием генерала Бэрда 4 мая 1799 года.

Чтобы было вполне понятно, при каких обстоятельствах это произошло, я должен ненадолго вернуться в прошлое, до начала штурма, вспомнить о ходивших по нашему лагерю рассказах, связанных с сокровищами из драгоценных камней и золота, которые хранились во дворце Серингапатама.

II

Одна из самых невероятных историй связана с желтым алмазом, знаменитым камнем, упоминаемым в индийских летописях и сказаниях. Древнейшее из известных преданий гласит, что этот камень украшал чело индийского четырехрукого бога – воплощения Луны. Отчасти из-за его необычного окраса, отчасти благодаря поверью, приписывавшему ему способность испытывать влияние носившего его божества, то есть усиливать и уменьшать яркость сияния с ростом и убыванием луны, он получил название, которое известно в Индии по сей день, – Лунный камень. Сходное поверье, насколько мне известно, существовало в Древней Греции и античном Риме, однако относилось оно не к алмазу, используемому для служения божеству, а к полупрозрачному камню низшего разряда, который, как предполагалось, был восприимчив к лунному влиянию и также получил название от Луны, и под этим названием камень известен коллекционерам в наше время.

Приключения желтого алмаза начинаются в одиннадцатом столетии по христианскому летоисчислению.

В то время магометанский завоеватель Махмуд Газни пересек Индию, захватил священный город Сомнатх и разграбил знаменитый храм, одно из чудес Востока, веками привлекавший паломников.

Из всех богов, почитавшихся в этом храме, лишь бог Луны избежал жадных рук магометанских завоевателей. Три брамина спасли неоскверненное божество с желтым алмазом на челе: под покровом ночи они вынесли его и переправили в другой священный индийский город, Бенарес.

Здесь, в зале, украшенном драгоценными камнями, под крышей, покоящейся на золотых колоннах, лунный бог был установлен и вновь стал предметом поклонения.

В ту же ночь Вишну-сохранитель явился во сне браминам.

Божественным дыханием он овеял алмаз на челе бога, и брамины пали ниц, закрыв лица робами. Вишну повелел им оберегать Лунный камень. Отныне трое жрецов должны были наблюдать за камнем по очереди, днем и ночью, пока не исчезнет род человеческий. Брамины услышали и склонились перед его волей. Божество предрекло беду всякому бесцеремонному смертному, который прикоснется к священному камню, всему его дому и каждому, кто получит камень от него. И брамины начертали это пророчество золотыми буквами на воротах храма.

Шли столетия, век следовал за веком, но последователи трех браминов, поколение за поколением, продолжали охранять бесценный Лунный камень днем и ночью. Так продолжалось, пока не настало восемнадцатое столетие по христианскому летоисчислению. По воле Аурангзеба, правителя Империи Великих Моголов, храмы почитателей Брамы вновь подверглись грабежу и разорению. Святилище четырехрукого бога было осквернено умерщвлением жертвенных животных, лики божеств разбиты, а Лунный камень похищен одним из военачальников армии Аурангзеба.

Не имея возможности вернуть утраченную святыню силой, три жреца-хранителя последовали за ней тайно. Одни поколения сменялись другими; совершившего святотатство воина настигла ужасная смерть; Лунный камень, неся проклятие, переходил от одного незаконного владельца к другому, но преемники трех жрецов, несмотря на все случайности и перемены, продолжали наблюдение за ним, дожидаясь дня, когда воля Вишну-сохранителя вернет им священное сокровище. Время промчалось от первых до последних лет восемнадцатого века по христианскому летоисчислению. Алмаз попал во владение Типпу, султана Серингапатама, который повелел вделать его в рукоять кинжала и хранить среди самых драгоценных сокровищ своей оружейной палаты. Но даже там, во дворце султана, жрецы продолжали тайно следить за святыней. Среди придворных Типпу было три чужеземца, которые снискали доверие повелителя тем, что приняли (или сделали вид, что приняли) магометанскую веру. Считается, что это и были трое жрецов.

III

Такую захватывающую историю Лунного камня рассказывали в нашем лагере. Никто не принял ее всерьез, кроме моего кузена, чья любовь ко всему необычному заставила его поверить в ее истинность. В ночь перед штурмом Серингапатама он самым нелепым образом рассердился на меня и других за то, что мы назвали эту историю сказкой. Последовал глупейший спор, и несчастный характер Гернкастла заставил его со свойственной ему хвастливостью пообещать, что мы увидим священный алмаз на его пальце, если английская армия захватит Серингапатам. Эта вспышка бахвальства была встречена взрывом хохота, на чем, как мы все тогда полагали, дело и закончилось.

Теперь я перенесу вас в день штурма. В самом начале мы с кузеном разделились. Я его не видел, когда мы переходили вброд реку, когда устанавливали английский флаг на первом проломе, когда пересекали ров и, сражаясь за каждый дюйм, входили в город. Лишь на закате, когда город стал наш и генерал Бэрд нашел под горой трупов мертвое тело Типпу, я снова встретился с Гернкастлом.

Нас обоих включили в отряд, собранный по распоряжению генерала для пресечения мародерства и беспорядков, начавшихся сразу после захвата нами города. Наши солдаты отвратительно бесчинствовали и, хуже того, нашли вход в дворцовую сокровищницу и разграбили золото и самоцветы. Во дворе сокровищницы мы с кузеном и встретились, чтобы восстановить дисциплину в рядах своих же солдат. Я отчетливо видел, что резня, через которую мы прошли, распалила огненный характер Гернкастла едва ли не до безумия, и считал, что он не подходит для выполнения порученного ему задания.

В сокровищнице царили смятение и разгул, но насилия я не увидел. Люди, если так можно выразиться, покрывали себя позором весело. Со всех сторон сыпались грубые шутки и остроты, и неожиданно связанная с алмазом история снова всплыла в виде озорного дурачества. «У кого Лунный камень?» – Этот насмешливый крик заставил грабеж, утихавший было в одном месте, вспыхнуть в другом. Тщетно пытаясь восстановить порядок, я вдруг услышал на другом конце двора ужасающий вопль и тут же бросился туда, боясь, что там началась новая вспышка мародерства.

Я подбежал к открытой двери – перед ней лежали два мертвых индуса (по их одежде я понял, что это дворцовые офицеры).

На донесшийся изнутри крик я помчался в комнату, оказавшуюся оружейной палатой. Третий индус, смертельно раненный, оседал на пол перед стоявшим ко мне спиной человеком. Как только я вошел, человек обернулся, и я увидел Джона Гернкастла с факелом в одной руке и кинжалом, с которого капала кровь, – в другой. Когда он повернулся, камень, вделанный в рукоятку кинжала, сверкнул в сиянии факела, как искра. Лежавший у его ног умирающий индус указал на кинжал в руке Гернкастла и промолвил на своем языке: «Проклятие Лунного камня настигнет тебя и твоих потомков». Произнеся эти слова, он умер.

Не успел я вмешаться, как в комнату ввалились люди, которые побежали за мной через двор. Кузен ринулся на них, как безумец. «Убери их отсюда! – крикнул он мне. – Поставь часового у двери». Солдаты отпрянули, когда он кинулся на них с факелом и кинжалом. Дверь охранять я поставил двух воинов из своего отряда, на которых мог положиться, и всю остальную часть ночи кузена я не видел.

Грабеж продолжался до утра, когда генерал Бэрд под бой барабана объявил, что каждый солдат, уличенный в мародерстве, кем бы он ни был, будет повешен. Для подтверждения серьезности намерений генерала при оглашении решения присутствовал начальник военной полиции. В толпе, слушавшей приказ, я снова встретился с Гернкастлом.

Он как ни в чем не бывало протянул мне руку и сказал:

– Доброе утро.

Прежде чем пожать его руку, я спросил:

– Сначала скажи, как встретил смерть тот индус в оружейной палате и что означали его последние слова.

– Индус, я думаю, умер от смертельной раны, – ответил Гернкастл. – Что означали его последние слова, я знаю не больше твоего.

Я внимательно посмотрел на него. Безумство вчерашнего дня улеглось, и я решил дать ему возможность оправдаться.

– Это все, что ты можешь сказать? – спросил я.

Он ответил:

Я отвернулся от него, и с тех пор мы больше не разговаривали.

IV

Хочу, чтобы было понятно: то, что я пишу о своем кузене (если, конечно, не возникнет какой-либо необходимости предать эти записи огласке), предназначено исключительно для уведомления нашей семьи. Гернкастл не сказал ничего, о чем я должен был бы сообщить нашему командиру. Над ним часто посмеиваются из-за алмаза те, кто не забыл его вспышку перед штурмом, но, очевидно, помня обстоятельства нашей встречи в оружейной палате, он им не отвечает. Поговаривают, что он хочет перевестись в другой полк, и я не сомневаюсь, он сделает это, чтобы отдалиться от меня.

Правда это или нет, я не могу быть его обвинителем, и на это есть серьезные причины. Если предам огласке это дело, у меня не будет никаких доказательств, кроме моральных. Я не только не могу доказать, что это он убил двух индусов у двери, но даже не могу назвать его виновным в убийстве третьего человека внутри, ибо я не видел собственными глазами, как он это делал. Да, я слышал слова умирающего индуса, но если слова эти были вызваны предсмертным бредом, как я смогу оспорить такое объяснение? Пусть наши родственники с обеих сторон составят свое мнение о том, что я изложил, и сами решат, насколько обоснованна неприязнь, которую я сейчас испытываю к этому человеку.

Хотя я не верю фантастической индийской легенде об этом драгоценном камне, прежде чем закончить, я должен признать, что у меня появились собственные суеверия на сей счет. Преступление само по себе обрекает преступника на кару – таково мое убеждение или заблуждение – не важно. Я не только не сомневаюсь в виновности Гернкастла, но и уверен, что он пожалеет о нем, если оставит у себя алмаз, и что другие пожалеют, что взяли его у него, если он решит расстаться с Лунным камнем.

Часть первая
Пропажа алмаза (1848)
События, рассказанные Габриелем Беттереджем, дворецким Джулии, леди Вериндер

Глава I

В первой части «Робинзона Крузо», на странице сто двадцать девять, вы найдете такие слова: «Теперь я понял, хоть и слишком поздно, что нельзя было начинать работу, не просчитав ее издержки и не оценив собственные силы». Вот только вчера я открыл «Робинзона Крузо» на этом самом месте. А уже сегодня утром (21 мая 1850 года) приехал племянник моей хозяйки, короткий разговор с которым я привожу дословно.

– Беттередж, – сказал мистер Франклин, – я встречался с адвокатом по семейным делам, и среди прочего мы поговорили об исчезновении индийского алмаза из дома тетушки два года назад. Мистер Брафф считает, и я с ним согласен, что в интересах истины эту историю нужно записать на бумагу, и чем раньше, тем лучше.

Пока еще не понимая, что ему нужно, и полагая, что ради мира и покоя лучше всегда быть на стороне адвоката, я заверил его, что тоже так думаю, и мистер Франклин продолжил:

– Несколько невинных людей уже, как вы знаете, попали под подозрение, – произнес он. – А из-за того, что на бумаге не зафиксированы факты, к которым, не исключено, захотят обратиться те, кто придет после нас, может пострадать память невинных. Нет, эту нашу странную семейную историю определенно нужно рассказать, и мне кажется, Беттередж, мы с мистером Браффом придумали, как это сделать лучше всего.

Что ж, весьма похвально, но я до сих пор не понимал, какое это имеет отношение ко мне.

– Нам необходимо изложить определенные события, – продолжил мистер Франклин. – И есть заинтересованные люди, которые способны их изложить. Отсюда у нас появилась идея писать историю Лунного камня по очереди, каждый будет описывать только те события, в которых сам участвовал, не более. Начать мы должны с того, как алмаз впервые попал в руки моему дяде Гернкастлу, когда он служил в Индии пятьдесят лет назад. Это вступление у меня уже имеется в виде старого семейного документа, в котором все необходимые подробности описаны от лица непосредственного свидетеля. Далее нужно указать, как два года назад алмаз попал в Йоркшир к моей тете и как он исчез через двенадцать часов после этого. Никто лучше вас, Беттередж, не знает, что тогда происходило в доме. Так что берите перо и садитесь писать.

Так мне было сообщено, какое отношение имеет алмаз ко мне. Если вам любопытно узнать, как я поступил в этих обстоятельствах, спешу сообщить, что поступил я так, как, вероятно, вы поступили бы на моем месте. Я скромно заявил, что не гожусь для подобного задания, хотя в душе чувствовал, что легко с ним справлюсь, если дам себе волю. Мистер Франклин, вероятно, прочитал по моему лицу мои мысли. Он не поверил в мою скромность и настоял на том, чтобы я дал себе волю.

Два часа прошло после того, как мистер Франклин ушел. Как только он повернулся ко мне спиной, я направился к письменному столу, чтобы приступить к работе. Здесь я и сижу беспомощно с тех пор (несмотря на то что дал себе волю), убедившись в том, что понял, как упоминалось выше, Робинзона Крузо, а именно: не стоит браться за работу, не просчитав ее издержки и не оценив собственные силы. Пожалуйста, вспомните, что я открыл книгу именно на этом отрывке совершенно случайно за день до того, как столь опрометчиво взялся за дело, которым теперь занимаюсь, и позвольте спросить: это ли не предсказание?

Я не суеверен. В свое время я прочитал множество книг, меня даже можно назвать в некотором роде ученым. Мне семьдесят, но у меня крепкая память, да и ноги. Поэтому не посчитайте меня невеждой, когда я выскажу свое мнение о «Робинзоне Крузо». Книги, равной ей, не было написано до нее и никогда не будет написано после. Я возвращался к ней годами (в основном в сочетании с трубкой хорошего табаку), и она стала моим добрым другом во всех трудностях этой земной юдоли. Когда у меня плохое настроение – «Робинзон Крузо». Когда мне нужен совет – «Робинзон Крузо». Раньше, когда меня изводила жена, и сейчас, когда я позволяю себе капельку лишнего, – «Робинзон Крузо». Я зачитал до дыр шесть служивших мне верой и правдой «Робинзонов Крузо». В последний день рождения моей хозяйки она подарила мне седьмого. На радостях я позволил себе капельку лишнего, и «Робинзон Крузо» снова наставил меня на путь истинный. Цена четыре шиллинга шесть пенсов, синяя обложка и картинка в придачу.

Но все это не очень-то похоже на начало рассказа об алмазе, правда? Кажется, я ухожу в сторону в поисках бог знает чего. Если позволите, возьмем новый лист бумаги и начнем сызнова, с моим глубочайшим почтением к вам.

Глава II

Пару строчек назад я упоминал о своей хозяйке. Так вот, алмаз никогда не попал бы в наш дом, где он и пропал, если бы его не подарили дочери хозяйки, а дочь хозяйки никогда бы не существовала, если бы хозяйка с болью и трудом не произвела ее на свет. Следовательно, если начинать с хозяйки, то придется вернуться довольно далеко в прошлое.

Если вы хоть немного знаете высший свет, вам наверняка приходилось слышать о трех красавицах Гернкастл: мисс Аделаиде, мисс Каролине и мисс Джулии. Последняя из них – самая младшая и самая красивая из сестер, на мой взгляд, а у меня была возможность составить на сей счет свое мнение, в чем вы скоро убедитесь. Я поступил на службу к старому лорду, их отцу (слава богу, хоть он не имеет никакого отношения к этому алмазу – я на своем веку не встречал более разговорчивого и более вспыльчивого человека). Так вот, я в пятнадцать лет поступил на службу к старому лорду пажом, чтобы прислуживать трем благородным юным леди. Я жил там, пока мисс Джулия не вышла за ныне покойного сэра Джона Вериндера. Это был прекрасный человек, который только хотел, чтобы кто-нибудь им управлял, и, между нами, он своего добился. Более того, он радовался этому, благоденствовал и жил счастливо с того дня, когда моя хозяйка повезла его в церковь венчаться, до того дня, когда она проводила его в мир иной и закрыла его глаза навеки.

Забыл упомянуть, что вместе с новобрачной я поселился в доме и в поместье ее мужа.

– Сэр Джон, – говорила она, – я не могу без Габриеля Беттереджа.

– Миледи, – отвечал он, – я тоже не могу без него.

Так он отвечал ей всегда, и так я попал к нему на службу. Мне было все равно, куда ехать, лишь бы оставаться при хозяйке.

Видя, что она интересуется хозяйством, фермами и тому подобным, я тоже ими заинтересовался, и не в последнюю очередь еще потому, что сам я был седьмым сыном мелкого фермера. Миледи назначила меня помощником управляющего имением, я старался, хозяев не разочаровал и получил повышение. Спустя несколько лет, кажется, в понедельник дело было, миледи заявляет:

– Сэр Джон, ваш управляющий – старый болван. Дайте ему щедрую пенсию, а на его место назначьте Габриеля Беттереджа.

Наверное, во вторник сэр Джон говорит:

– Миледи, мой управляющий получил щедрую пенсию, и Габриель Беттередж теперь занимает его место.

Часто можно слышать рассказы о несчастливой жизни в браке, но вот пример противоположного. Пусть это станет предупреждением для одних и поощрением для других. Я же тем временем продолжу рассказ.

Вот вы скажете, что я катался как сыр в масле. Хорошее, почетное место, свой коттедж, утром обходы имения, днем счета, утром «Робинзон Крузо» и трубка – что еще нужно для счастья? Вспомните, чего возжелал Адам в одиночестве Эдемского сада, и если вы не вините его, то не вините и меня.

Мне приглянулась женщина, которая вела хозяйство в моем коттедже. Звали ее Селина Гоби. В вопросе, касающемся выбора жены, я согласен с покойным Уильямом Коббетом. Убедитесь, что она хорошо пережевывает пищу и имеет твердую походку, – не прогадаете. Селина Гоби была наделена обоими этими достоинствами, что было первой причиной жениться на ней. Имелась и вторая причина: мое собственное открытие. Незамужняя Селина требовала содержания и еженедельной платы за услуги. Селина в качестве моей жены не могла бы требовать от меня денег на содержание, а услуги оказывала бы бесплатно. Так я и смотрел на это. Экономия и чуточку любви. Хозяйке я изложил это так же, как излагал себе.

– Я тут подумывал о Селине Гоби, – сказал я, – и мне кажется, миледи, будет дешевле жениться на ней, чем содержать ее.

Миледи рассмеялась и сказала, что не знает, чему поражаться больше: моим выражениям или моим принципам. Я думаю, ей это показалось шуткой, которую вы не поймете, если вы сами не знатная особа. Сам я понял только то, что теперь могу идти с этим к Селине. Я и пошел. Что же сказала Селина? Боже, как же плохо вы знаете женщин, если спрашиваете! Конечно же, она сказала «да».

Время свадьбы приближалось, и, когда уже заговорили о том, что мне нужен новый фрак, я начал немного волноваться. Сравнив рассказы других мужчин о том, что они чувствовали, когда находились в таком же положении, я обнаружил, что примерно за неделю до свадьбы у каждого возникало тайное желание все отменить. Я пошел чуточку дальше и попытался все отменить. Не просто так, конечно! Я был не настолько глуп, чтобы полагать, что она отпустит меня просто так. Если мужчина все отменяет, он обязан вознаградить женщину – так гласят английские законы. Повинуясь закону и все тщательно обдумав, я предложил Селине Гоби пуховую перину и пятьдесят шиллингов за отмену свадьбы. Вы не поверите, но это правда: она была настолько глупа, что отказалась.

Само собой, после этого для меня все было кончено. Я купил новый фрак, самый дешевый, и все остальное сделал так же дешево. Мы не были счастливой парой и не были несчастной парой. Мы были и того, и того поровну. Как такое возможно, я не понимаю, но мы все время, сами того не желая, шли друг другу наперекор. Допустим, когда я хотел подняться по лестнице, жене непременно нужно было спуститься, или, когда жена спускалась, я обязательно шел ей навстречу. Такова семейная жизнь, насколько я успел ее узнать.

После пяти лет недоразумений на лестнице мудрому провидению было угодно избавить нас друг от друга, забрав мою жену. Я остался один с ребенком, моей малышкой Пенелопой. Вскоре после этого умер сэр Джон, и миледи осталась одна со своей малышкой мисс Рейчел. Неважно я описал миледи, если вам нужно объяснять, что маленькая Пенелопа воспитывалась под присмотром моей доброй хозяйки. Она была отдана в школу, получила образование, поумнела и, когда позволил возраст, стала горничной мисс Рейчел.

Что до меня, так я продолжал выполнять обязанности управляющего до Рождества 1847 года, когда в моей жизни произошла перемена. В тот день миледи зашла ко мне в коттедж на чашку чая. Она заметила, что, если начинать отсчет с того года, когда я, еще во времена старого лорда, поступил к ним пажом, я служу при ней уже больше пятидесяти лет, и вручила мне прекрасный шерстяной жилет, который сама связала, чтобы я не мерз в холодную зимнюю погоду.

ПРОЛОГ

Штурм Серингапатама (1799)

(Письмо из фамильного архива)

Я пишу эти строки из Индии к моим родственникам в Англию, чтобы объяснить, почему я отказал в дружеском рукопожатии кузену моему, Джону Гернкастлю. Молчание мое по этому поводу было ложно истолковано членами нашего семейства, доброго мнения которых я не хочу лишиться. Прошу их отложить свои выводы до тех пор, покуда они не прочтут мой рассказ. Даю честное слово, что напишу строгую и безусловную истину.
Тайное разногласие между мной и моим кузеном возникло во время великого события, в котором участвовали мы оба, - штурма Серингапатама под командованием генерала Бэрда 4 мая 1799 года.
Для того чтобы обстоятельства были вполне понятны, я должен обратиться к периоду, предшествовавшему осаде, и к рассказам, ходившим в нашем лагере о драгоценных каменьях и грудах золота, хранившихся в серингапатамском дворце.

Один из самых невероятных рассказов относится к желтому алмазу - вещи, знаменитой в отечественных летописях Индии.
Стариннейшее из преданий гласит, что камень этот украшал чело четверорукого индийского бога Луны. Отчасти по своему особенному цвету, отчасти из-за легенды - будто камень этот подчиняется влиянию украшаемого им божества и блеск его увеличивается и уменьшается с полнолунием и с ущербом луны - он получил название, под которым и до сих пор известен в Индии, - Лунного камня. Я слышал, что подобное суеверие некогда имело место и в Древней Греции и в Риме, относясь, однако же, не к алмазу, посвященному божеству (как в Индии), а к полупрозрачному камню низшего разряда, подверженному влиянию луны и точно так же получившему от нее свое название, под которым он и доныне известен минералогам нашего времени.
Приключения желтого алмаза начинаются с одиннадцатого столетия христианской эры.
В ту эпоху магометанский завоеватель Махмуд Газни вторгся в Индию, овладел священным городом Сомнаут и захватил сокровища знаменитого храма, несколько столетий привлекавшего индийских богомольцев и почитавшегося чудом Востока.
Из всех божеств, которым поклонялись в этом храме, один бог Лупы избег алчности магометанских победителей. Охраняемый тремя браминами, неприкосновенный идол с желтым алмазом во лбу был перевезен ночью во второй по значению священный город Индии - Бенарес.
Там, в новом капище - в чертоге, украшенном драгоценными каменьями, под сводами, покоящимися на золотых колоннах, был помещен бог Луны, ставший вновь предметом поклонения. В ночь, когда капище было достроено, Вишну-зиждитель явился будто бы во сне трем браминам. Он вдохнул свое дыхание в алмаз, украшавший чело идола, и брамины пали перед ним на колена и закрыли лицо одеждой. Вишну повелел, чтобы Лунный камень охранялся тремя жрецами день и ночь, до скончания века. Брамины преклонились перед божественной волей. Вишну предсказал несчастье тому дерзновенному, кто осмелится завладеть священным камнем, и всем его потомкам, к которым камень перейдет после него. Брамины велели записать это предсказание на вратах святилища золотыми буквами.
Век проходил за веком, и из поколения в поколение преемники трех браминов день и ночь охраняли драгоценный Лунный камень. Век проходил за веком, пока в начале восемнадцатого столетия христианской эры не воцарился Аурангзеб, монгольский император. По его приказу храмы поклонников Брамы были снова преданы грабежу и разорению, капище четверорукого бога осквернено умерщвлением священных животных, идолы разбиты на куски, а Лунный камень похищен одним из военачальников Аурангзеба.
Не будучи в состоянии возвратить свое потерянное сокровище силой, три жреца-хранителя, переодевшись, следили за ним.

Навеянный болезнью, невеселыми размышлениями об окружающих его идеях и обстоятельствах, новый роман Уилки Коллинза Армадейль утомил не только читателей, но и самого автора беспросветностью своих образов.

И все же, ненадолго оправившись после очередной атаки мучившей его болезни, Коллинз уже начинал новый роман, всемирно признанный сегодня его лучшим творением. Весной 1867 года он закончил конспективный план Лунного камня . Познакомившись с этим планом, Диккенс написал своему соредактору Унллсу: Он написан с необыкновенной тщательностью, и книга имеет все основания стать большой удачей. Во многих отношениях лучшее из всего, что он когда-либо замышлял . В 1868 году роман вышел отдельным изданием.

Содержание главной интриги сводится к тому, при каких обстоятельствах пропал завещанный Джоном Гернкастлем племяннице (Рэчель Вериндер) похищенный им некогда в Индии алмаз и как затем происходили поиски виновного в краже, ее совершенной при странных и таинственных обстоятельствах. Возникновение конструктивного мотива Лунного камня - мотива украденного в свое время при штурме Серингапатама желтого алмаза, украшавшего чело индийского бога Луны, как и легенды о том, какая судьба ожидает любого, кто посягнет на эту буддийскую святыню, - следует отнести еще к 1857 году. Предложив Коллинзу писать о Великом Мятеже, Диккенс в ту пору заинтересовал своего друга историей и преданиями Индии. Через десять лет, думая начать новый роман, Уилки вернулся к имевшимся у него индийским материалам и обогатил их новыми. Одновременно он заинтересовался методами работы известного в эти годы английского сыщика Уичера. В романе Лунный камень Уичер стал натурой для образа Каффа. Впоследствии он стал образом Шерлока Холмса и всего многочисленного потомства этого популярного литературного героя. Такова была основа, на которой Коллинз начал наматывать сложнейший и виртуозно построенный детективный сюжет.

Много и притом различными критиками говорилось о том, что в Лунном камне читатель как бы присутствует при рождении современного детективного романа - жанра в высшей степени популярного в наши дни. Бесспорно, что именно Лунный камень не только классический образец этого жанра, но и произведение, от которого он в новое время брал свое начало. О том, как блестяще построена интрига, как умело использован Коллинзом прием освещения темы свидетельскими показаниями различных лиц, с какой легкостью автор добивается того, что тайна преступления остается неясной до самых последних страниц книги, едва ли сегодня надо говорить: об этом сказано уже достаточно много и убедительно.

Но говорить о Лунном камне только как о детективе - значит непростительно обеднять замечательное произведение реалистического искусства.

Персонажи Коллинза

Как и во всех своих лучших книгах, Коллинз вылепил множество выпуклых и в высшей степени ярких реалистических характеров, как и во всех его книгах, заглянув глубоко в психологию своих персонажей, без нажима и очень тонко показал прямую связь этой психологии с общественным классом, с которым связано то или другое действующее лицо его драматической повести, общественными обстоятельствами, которые формировали тот или иной характер.

После того как перипетии сюжета, рассказанного разными лицами - свидетелями случившегося и происходившего после исчезновения алмаза, - уже стираются из памяти, остаются жить участники драматических событий - не серые манекены или ходячие схемы, а полнокровные, тонко индивидуализированные и тонко очерченные люди. Это, может быть, прежде всего дворецкий Беттередж, показанный во всем своеобразии его любопытной личности, но с чертами, характерными для старого английского слуги древней фамилии , воспитанного в уважении к титулам и крови. Индивидуальна красота его речи, индивидуален его подход к людям, индивидуальна его манера себя держать и, наконец, во всех случаях жизни искать поддержки и помощи в Робинзоне Крузо , содержащем для него много больше мудрости, чем традиционная Библия. Этот старик, выросший в представлениях и принципах древних традиций службы помещикам и в то же время полный несказанного благородства и собственного достоинства, - крупнейшая удача Коллинза как художника.

Но Беттередж - не единственная удача в этом замечательном романе. Сыщик Кафф, видящий людей насквозь и поражающий всех своей необыкновенной наблюдательностью, интересен и другими своими чертами: он готов часами говорить с любителями роз о различных сортах и методах их выращивания, а уйдя на покой, отдается своей страсти садовника. Старая дева Клак (племянница сэра Джона Вериндера), готовая просвещать светом евангельским всех и всюду, невзирая на место и время, и строго следящая за нравственностью ближнего даже на пороге его смерти… Глубоко порядочный юрист Брефф с чертами чудачества… Горничная леди Вериндер Розанна с ее темным прошлым и трагической тайной привязанности к Фрэнклину Блэку… Дочь рыбака - калека, до самозабвения преданная Розанне… Слащавый и скользкий кузен Вериндеров Годфри Эбльуайт – сладкоречивый покровитель дам-благотворительниц… Одни персонажи романа при этом выдержаны в трагических тонах (Розанна), другие написаны с мягким юмором (Беттередж), третьи комедийны, даже почти гротескны (Клак). Главные персонажи драматического сюжета - леди Вериндер, ее дочь Рэчель и влюбленный в Рэч и Блэк - пожалуй, наименее яркие в этой богатой образами книге.

Законченность характеров в Лунном камне неоспоримое доказательство того, что роман написан подлинным художником высокого класса.

Зыбучие пески

Атмосфера, создавать которую Коллинз был мастером, в Лунном камне менее мрачна, чем в романах Женщина в белом , Без имени и тем более в Армадейле . Темные, зловещие краски, многозначительные описания и намеки появляются преимущественно там, где автор рисует прибрежные зыбучие пески, в которых погибает несчастная Розанна. Описание этих зыбучих песков, вздыхающих, как живое существо, зловещих и неумолимых, как рок, немыслимо забыть или не заметить.

Зыбучие пески (самые ужасные на всем Йоркширском побережье ) пугают Фрэнклина. Во время отлива что-то происходит в их глубине, заставляя всю поверхность песков колебаться самым необычным образом. И зимой и летом, когда прилив заливает пески, море как будто оставляет свои волны на насыпи, катит их, тихо вздымаясь, и бесшумно покрывает песок. Уединенное и страшное место…

Сын художника и сам знаток живописи, Коллинз рано обнаружил блестящий дар создания пейзажа, в особенности пейзажа, насыщенного настроением, чаще всего передающего напряжение и тревогу. Коллинз неоднократно возвращается в Лунном камне к зыбучим пескам, пока их переменчивый и внушающий ужас образ не оправдывает предчувствий , поглотив Розанну Спирман.

Описание этого страшного кладбища, поглотившего не одну несчастную девушку, пронизано атмосферой ужаса и мрака. Там, где речь идет о Розанне - бывшей воровке, трагически полюбившей молодого аристократа и уверившей себя в том, что она владеет его тайной, довольно сильны мотивы мелодрамы, присущие манере Коллинза. Но в то же время образ Розанны – удача автора в создании психологически глубокого образа. Коллинз без какого-либо сенсационного нажима показывает неминуемость гибели Розанны, когда мечты ее не реализуются. Она фатально идет к своей гибели, предначертанной не Провидением, а логикой сложившейся ситуации.

Музыкальные ключи в романе непрерывно меняются, и в этом его особая прелесть. Трагедия соседствует с комедией, драматический эпизод, связанный с Розанной Спирман, чередуется лондонскими эпизодами с их разнообразием фигур, настроений, эмоций и положений. Так, печальный эпизод смерти леди Вериндер облегчен комическими интерлюдиями обращения ее ханжой Клак, разбрасывающей в доме, затаенно ждущем беды, душеспасительные брошюры, призванные обратить леди Вериндер на одре смерти. Растерянность, дезориентированность Фрэнклина Блэка, долго непонятная ярость Рэчель Вериндер, не желающей слышать о Фрэнклине после исчезновения алмаза, уравновешиваются подкупающей гармонией Беттереджа, поддержанной философской мудростью Робинзона Крузо, заметим, мудростью, сочетающей в себе эмпирический рационализм и пуританскую веру в Провидение.

В Лунном камне , несмотря на его подчеркнуто детективный сюжет, нет злодеев типа сэра Глайда или графа Фоско. Годфри Эбльуайт, похитивший алмаз и в конце концов настигнутый местью индусов, - что угодно, но не злодей мелодрамы или готического романа. Этот любимец набожных старух и старых дев насквозь фальшив и лицемерен, но в нем нет ничего театрального. Совершенный им проступок убедительно объяснен безвыходным положением молодого человека в момент совершения кражи.

При всей своей фабульности Лунный камень сбалансирован сильной юмористической и не менее сильной нравоописательной тенденцией. Этот роман, волнующий неразгаданной тайной и осложненный боковыми эпизодами, в то же время блестящая хроника нравов обычной жизни.

Была ли в Лунном камне социальная тема, властно звучащая в предыдущих больших романах писателя? Если они и есть, то притушена и менее очевидна, поскольку акцент падает больше на исследование психологии персонажей, чем на анализ социальных причин и следствий. Но с другой стороны, нет никаких оснований говорить о примирении автора с современным обществом. Отдельные иронические замечания и размышления о свободной родине Фрэнклина Блэка, постоянно бегущего из духоты английского общества за границу, говорят о том, что Уилки Коллинз не изменил своего критического отношения к стране буржуазного процветания.

Не преувеличивая автобиографизм последнего эпизода в романе, где впервые появляется Эзра Дженнингс, больной врач наркоман, и выясняются обыкновенные обстоятельства исчезновения алмаза из покоев Рэчель Вериндер, нельзя тем не менее снять со счетов личный опыт Коллинза, связанный с разнообразным действием опиума. Но интересно здесь другое. Коллинз впервые в английской прозе и очень смело подошел в Лунном камне к изображению происходящего в подсознании. Именно в этой связи поставлен вопрос о том, где начинается и где кончается индивидуальность и какова мера ответственности человека, подвергавшегося воздействию наркотиков.

Лунный камень может быть прочитан как сенсационный роман, и большинство читателей воспринимает его именно так, не замечая проблем поставленных автором. Каковы границы личности и, таким образом, каковы границы ее моральной ответственности? Проблема, над которой размышляют и которую по-разному разрешают психологи наших дней, могла быть в 60-x годах прошлого века только поставлена.

В основе метода Коллинза, строившего узнавание через показания людей, знакомых лишь с частью истины, лежит сопоставление того, что существует в действительности, и того, как оно преломляется в сознании людей на основе обманчивой видимости (даже великий Кафф делает здесь ошибку, заподозрив Рэчель Вериндер в похищении принадлежащего ей алмаза!).

Можно согласиться с теми исследователями, которые рассматривают Лунный камень как произведение, в котором родился детективный жанр. Но мы не можем на этом остановиться. Как и предыдущие большие романы Коллинза, он не только детектив или боевик, не только образец сенсационного романа соответствующей школы: Лунный камень имеет все права считаться одним из лучших реалистических произведений своего времени.

Самый крупный и значительный из романов Коллинза, Лунный камень был и последним из больших творений писателя. Все, что писал автор Лунного камня в последние два десятилетия своей жизни, не идет ни в какое сравнение ни с Лунным камнем , ни с Женщиной в белом , ни с одним из романов 60-х годов, написанных в пору расцвета его творчества.

Лунный камень увлекает остротой и динамичностью фабулы. Читателя волнует долго неразрешенная проблема тайны исчезновения алмаза…

Но роман, обладая всеми особенностями превосходно построенного детектива и сюжетного произведения, не может не увлечь и другим: это тонкое изображение живых людей, замечательное воспроизведение реалистических портретов, глубокое проникновение в тайны человеческой психологии. К тому же ни на минуту нельзя забыть о том, в какое время и в какой стране происходят события.

Объективно оценивая сегодня наследие Коллинза, необходимо покончить с различными предрассудками в отношении этого писателя. Разбор лучших произведений Коллинза показывает, что, увидев многое из того, что увидели и каждый по-своему показали его старшие современники, Коллинз часто смотрел на вещи новыми глазами. Родившись всего на 12 лет позже Диккенса и на 13 позже Теккерея, он принадлежал тем не менее к другому поколению и многими мотивами своего творчества предвосхитил грядущее XX столетие.