Книга: Сьюзен Хилл «Я в замке король. Я в замке король читать онлайн, хилл сьюзен
Annotation
СЬЮЗЕН ХИЛЛ
Я в замке король
Перевод с английского Е. СУРИЦ
Журнал «Иностранная литература», № 1-2, 1978
OCR – Александр Продан
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава первая
Три месяца назад умер дедушка, и тогда они переехали в этот дом.
– Я туда не вернусь, пока дом не будет мой, – говорил папа. Хотя старик лежал наверху после второго удара и никого не тревожил – умирал.
Мальчика повели на него посмотреть.
– Ты только не бойся, – сказал папа. Он нервничал. – Дедушка очень старый, очень больной.
– А я и не боюсь. – И он правду сказал, хотя папа, наверное, не поверил.
Выйдет весьма трогательно, решил тогда Джозеф Хупер, три поколения вместе, один – на смертном одре. Старший сын старшего сына старшего сына. К почтенному возрасту в нем пробудилась фамильная гордость.
Трогательно вышло не очень. Старик сопел, пускал слюни, не просыпался. В комнате стоял кислый запах.
– Ну ладно, – сказал мистер Хупер и кашлянул. – Он очень болен, понимаешь. Но я рад, что ты на него посмотрел.
– Почему?
– Ну, ты его единственный внук. Наследник. Вот почему.
Мальчик взглянул в сторону постели. «У него кожа мертвая уже, – он подумал,– старая и сухая». Но он видел, как просвечивают сквозь нее, как светятся кости глазниц, челюсти, носа. Все – от щетины волос до подогнутого края простыни – было выбеленное, белесое.
– Ой, я знаю, на что он похож, – сказал Эдмунд Хупер, – на старого дохлого мотылька из своей коллекции.
– Как ты смеешь так говорить? Без всякого уважения!
И Джозеф Хупер вывел сына из комнаты. А сам думал: «Я могу выказывать ему уважение, вести себя как следует только потому что он умирает, его почти уже нет».
Эдмунд Хупер, спускаясь по широкой лестнице в обшитый деревом холл, не думал про дедушку. Но потом вспоминал мотыльковую бледность старой-старой кожи.
И вот они переехали, Джозеф Хупер стал хозяином в доме.
Он сказал:
– Я буду надолго уезжать в Лондон. Я не могу тут безотлучно сидеть, хоть у тебя и каникулы.
– Значит, все будет как раньше?
Он раздраженно отвел глаза от сыновнего взгляда. И подумал: «Я, кажется, стараюсь изо всех сил, не так-то это легко, когда под боком нет женщины».
– Ну, мы посмотрим, – сказал он. – Я попробую подыскать тебе друга и устрою, чтоб за нами присматривали. Скоро все уладится.
Гуляя под тисами в дальнем конце сада, Эдмунд Хупер думал: «Не хочу, не надо, чтоб уладилось, не надо мне здесь никого».
– Ты не ходи в Красную комнату без спроса. Я буду прятать ключ.
– Я же ничего не поломаю. Почему?
– Ну – там много ценных вещей. Только и всего. – Джозеф Хупер вздохнул. Он сидел за письменным столом в кабинете с видом на длинный газон. – К тому же не понимаю, что тебя там так прельщает.
Ему не хотелось, чтобы в доме что-то трогали, покуда он сам не решил, какую мебель выбросить, что из своих вещей сюда перевезти.
Бумаги на отцовском столе его раздражали. Он ворошил их, перебирал, не знал, с чего начать, как к ним подступиться. Копаться в бумагах он привык. Но отец оставил дела в таком беспорядке – смерть предстала в непристойном виде.
– Ну, а сейчас дай ключ, а?
– Пожалуйста, дай.
– Ладно, пожалуйста.
– Ключ от Красной комнаты?
– Хорошо...
Мистер Джозеф Хупер потянулся к левому маленькому ящику стола под тем ящиком, где всегда держали сургуч. Но тут же одумался:
– Нет-нет. Лучше поиграй на солнышке в крикет, Эдмунд. Ты уж все видел в Красной комнате.
– Не с кем мне играть в крикет.
– Ах да, скоро я все улажу, у тебя будет друг.
– Вообще не люблю я этот крикет.
– Эдмунд, прошу тебя, не капризничай, у меня масса дел, мне некогда заниматься глупыми препирательствами.
Хупер вышел, он пожалел, что так сказал про крикет. И не надо, чтоб улаживалось, не надо, пусть сюда не приезжают, никто.
Зато он узнал, где лежит ключ.
Весь в мать, думал мистер Джозеф Хупер. Та же манера не снисходить до объяснений, вечные секреты, тот же холодный, жесткий взгляд. Элин Хупер умерла шесть лет назад. Брак был несчастливый, Когда сын, вылитая Элин, уезжал учиться, Джозеф Хупер подолгу не мог припомнить ее лица.
Джозеф Хупер вернулся к прерванному занятию: он отвечал на письмо – отклик на его объявление.
Дом, называемый «Уорингс», был построен прадедушкой мальчика, то есть не так уж давно. Тогда здесь был большой поселок, и первому Джозефу Хуперу принадлежал солидный кусок земли. Теперь поселок уменьшился, жители разъехались по городам, а сюда приезжали мало, мало строились. Поселок стал похож на старый порт, от которого отступило море. Всю свою землю Хуперы понемногу распродали, остался только «Уорингс». Он стоял на склоне холма, на пути к деревне, на отшибе.
Первый Джозеф Хупер был банкир, процветал и в тридцать лет построил этот дом. На службе он говорил: «Такой дом иметь не стыдно». «Уорингс» действительно был ему совершенно не по средствам. Он надеялся до него дорасти, как детская нога до купленных на вырост ботинок. Он был человек настойчивый. Женившись на младшей дочери младшего баронета, он начал создавать семью, укреплять позиции, чтобы дом, который он построил, сделался ему по средствам. Тут, однако, он не слишком преуспел, и прилегающую землю, тоже его собственность, пришлось продать.
– Вот история «Уорингса», – говорил сыну Эдмунду нынешний Джозеф Хупер, торжественно водя его по комнатам. – Гордись.
Чем тут гордиться, он не понял. Дом как дом, уродливый даже, хвалиться нечем. Но то, что дом свой и что у них, оказывается, есть история, очень ему понравилось.
Отец сказал:
– Погоди, вот вырастешь, тогда поймешь, что такое быть Хупером.
А сам подумал: «А что это такое, да ничего, в сущности». И он сжался от устремленного на него взгляда, от написанного в нем всезнанья. Вылитая мать.
«Уорингс» был уродливый. Он был неуклюжий – большой, угловатый, красно-кирпичный. Перед ним и по бокам тянулся газон, он опускался к посыпанному гравием въезду и дальше, к проселку, и ни деревца, ни клумбы не было на нем, чтоб оживить нудную зеленость. Вдоль въезда и возле тисов за домом густо кустились рододендроны.
Тисы стояли тут еще до всякого дома, «Уорингс» пристроили к ним, потому что первого Джозефа Хупера прельстили их толщина и пышность и то соображенье, что они растут так долго, дольше всех деревьев. Рододендроны же он избрал тоже совсем не за тот короткий спектакль, которым они ошеломляют в июне и в мае, а за темные зеленые кожистые листья и толщину ствола, за основательность. Ему нравилось, въезжая на гравий, видеть перед собой их толпу.
А в доме, конечно, были высокие потолки, тяжелые переплеты окон, обшитые дубом стены и дубовые двери, дубовая лестница, громоздкая мебель – все как полагается. С самого начала тут мало что изменилось.
Джозеф Хупер все детство до школы и все летние каникулы провел в этом доме и не любил его, сохранил об «Уорингсе» печальную память. Но сейчас, в пятьдесят один год, он решил, что раз он Хупер, сын своего отца, ему должны нравиться мрак и основательность. Он стал думать об «Уорингсе»: внушительный дом.
Он понимал, что сам он – неудачник и ничем не блещет, к нему благосклонно относятся, но его не слишком почитают, в общем, он провалился, но и провалился-то незаметно, а не сорвался драматически, впечатляюще, с большой высоты. Он был тусклый человек, обыкновенный. Он думал: «Я знаю себя, и это меня не тешит». Но после смерти отца дом придал ему вес и уверенность, уже можно было говорить: «У меня в именье, в «Уорингсе», а это кое-что да значит.
Узкая тропа вела между тисами к небольшой роще. Роща и поле с нею – вот все, что осталось от земли Хуперов.
Комната Эдмунда, высоко наверху в задней части дома, выходила на рощу. Он сам ее выбрал.
Папа говорил:
– Посмотрел бы другие, есть куда больше, светлей. Возьми лучше старую детскую.
Но он эту захотел, узкую, с высоким окном. Над ней были только чердаки.
Когда он проснулся, месяц светил вовсю, так что сперва он решил даже, что уже рассвело и, значит, он проспал. Он встал с постели. Ветер тоненько, упорно шелестел листвой тисов, и вязов, и дубов в роще и ерошил высокую траву на поле. Лунный свет сквозь щель между двумя деревьями затекал в разделявший их ручей, и вода сверкала, как только вздрагивали ветки. Эдмунд Хупер выглянул наружу. Ночь была очень теплая.
За дверью, на площадке, луна не светила, и он прошел ощупью в темноте – сначала по ковру первого марша, а потом два последних пролета по голому полированному дубу. Он ступал не спеша, спокойно, ему не было страшно. Из папиной спальни не доносилось ни звука. А миссис Боуленд на ночь всегда уходила. Миссис Боуленд не нравился «Уорингс». Слишком темный, она говорила, и пахнет не живым, старым, как музей. Она все хотела напустить в дом побольше света и свежего воздуха. Только место здесь было низкое, да и воздух в это лето – густой, стоялый.
Хупер прошел через широкий холл в переднюю часть дома. Лунный свет туда тоже не доходил. За его спиной успокоились потревоженные деревянные ступени.
Он не сразу сообразил, какой взять ключ. В левом ящике их...
– Я туда не вернусь, пока дом не будет мой, – говорил папа. Хотя старик лежал наверху после второго удара и никого не тревожил – умирал.
Мальчика повели на него посмотреть.
– Ты только не бойся, – сказал папа. Он нервничал. – Дедушка очень старый, очень больной.
– А я и не боюсь. – И он правду сказал, хотя папа, наверное, не поверил.
Выйдет весьма трогательно, решил тогда Джозеф Хупер, три поколения вместе, один – на смертном одре. Старший сын старшего сына старшего сына. К почтенному возрасту в нем пробудилась фамильная гордость.
Трогательно вышло не очень. Старик сопел, пускал слюни, не просыпался. В комнате стоял кислый запах.
– Ну ладно, – сказал мистер Хупер и кашлянул. – Он очень болен, понимаешь. Но я рад, что ты на него посмотрел.
– Почему?
– Ну, ты его единственный внук. Наследник. Вот почему.
Мальчик взглянул в сторону постели. «У него кожа мертвая уже, – он подумал,– старая и сухая». Но он видел, как просвечивают сквозь нее, как светятся кости глазниц, челюсти, носа. Все – от щетины волос до подогнутого края простыни – было выбеленное, белесое.
– Ой, я знаю, на что он похож, – сказал Эдмунд Хупер, – на старого дохлого мотылька из своей коллекции.
– Как ты смеешь так говорить? Без всякого уважения!
И Джозеф Хупер вывел сына из комнаты. А сам думал: «Я могу выказывать ему уважение, вести себя как следует только потому что он умирает, его почти уже нет».
Эдмунд Хупер, спускаясь по широкой лестнице в обшитый деревом холл, не думал про дедушку. Но потом вспоминал мотыльковую бледность старой-старой кожи.
И вот они переехали, Джозеф Хупер стал хозяином в доме.
Он сказал:
– Я буду надолго уезжать в Лондон. Я не могу тут безотлучно сидеть, хоть у тебя и каникулы.
– Значит, все будет как раньше?
Он раздраженно отвел глаза от сыновнего взгляда. И подумал: «Я, кажется, стараюсь изо всех сил, не так-то это легко, когда под боком нет женщины».
– Ну, мы посмотрим, – сказал он. – Я попробую подыскать тебе друга и устрою, чтоб за нами присматривали. Скоро все уладится.
Гуляя под тисами в дальнем конце сада, Эдмунд Хупер думал: «Не хочу, не надо, чтоб уладилось, не надо мне здесь никого».
– Ты не ходи в Красную комнату без спроса. Я буду прятать ключ.
– Я же ничего не поломаю. Почему?
– Ну – там много ценных вещей. Только и всего. – Джозеф Хупер вздохнул. Он сидел за письменным столом в кабинете с видом на длинный газон. – К тому же не понимаю, что тебя там так прельщает.
Ему не хотелось, чтобы в доме что-то трогали, покуда он сам не решил, какую мебель выбросить, что из своих вещей сюда перевезти.
Бумаги на отцовском столе его раздражали. Он ворошил их, перебирал, не знал, с чего начать, как к ним подступиться. Копаться в бумагах он привык. Но отец оставил дела в таком беспорядке – смерть предстала в непристойном виде.
– Ну, а сейчас дай ключ, а?
– Пожалуйста, дай.
– Ладно, пожалуйста.
– Ключ от Красной комнаты?
– Хорошо...
Мистер Джозеф Хупер потянулся к левому маленькому ящику стола под тем ящиком, где всегда держали сургуч. Но тут же одумался:
– Нет-нет. Лучше поиграй на солнышке в крикет, Эдмунд. Ты уж все видел в Красной комнате.
– Не с кем мне играть в крикет.
– Ах да, скоро я все улажу, у тебя будет друг.
– Вообще не люблю я этот крикет.
– Эдмунд, прошу тебя, не капризничай, у меня масса дел, мне некогда заниматься глупыми препирательствами.
Хупер вышел, он пожалел, что так сказал про крикет. И не надо, чтоб улаживалось, не надо, пусть сюда не приезжают, никто.
Зато он узнал, где лежит ключ.
Весь в мать, думал мистер Джозеф Хупер. Та же манера не снисходить до объяснений, вечные секреты, тот же холодный, жесткий взгляд. Элин Хупер умерла шесть лет назад. Брак был несчастливый, Когда сын, вылитая Элин, уезжал учиться, Джозеф Хупер подолгу не мог припомнить ее лица.
Джозеф Хупер вернулся к прерванному занятию: он отвечал на письмо – отклик на его объявление.
Дом, называемый «Уорингс», был построен прадедушкой мальчика, то есть не так уж давно. Тогда здесь был большой поселок, и первому Джозефу Хуперу принадлежал солидный кусок земли. Теперь поселок уменьшился, жители разъехались по городам, а сюда приезжали мало, мало строились. Поселок стал похож на старый порт, от которого отступило море. Всю свою землю Хуперы понемногу распродали, остался только «Уорингс». Он стоял на склоне холма, на пути к деревне, на отшибе.
Первый Джозеф Хупер был банкир, процветал и в тридцать лет построил этот дом. На службе он говорил: «Такой дом иметь не стыдно». «Уорингс» действительно был ему совершенно не по средствам. Он надеялся до него дорасти, как детская нога до купленных на вырост ботинок. Он был человек настойчивый. Женившись на младшей дочери младшего баронета, он начал создавать семью, укреплять позиции, чтобы дом, который он построил, сделался ему по средствам. Тут, однако, он не слишком преуспел, и прилегающую землю, тоже его собственность, пришлось продать.
– Вот история «Уорингса», – говорил сыну Эдмунду нынешний Джозеф Хупер, торжественно водя его по комнатам. – Гордись.
Чем тут гордиться, он не понял. Дом как дом, уродливый даже, хвалиться нечем. Но то, что дом свой и что у них, оказывается, есть история, очень ему понравилось.
Отец сказал:
– Погоди, вот вырастешь, тогда поймешь, что такое быть Хупером.
А сам подумал: «А что это такое, да ничего, в сущности». И он сжался от устремленного на него взгляда, от написанного в нем всезнанья. Вылитая мать.
«Уорингс» был уродливый. Он был неуклюжий – большой, угловатый, красно-кирпичный. Перед ним и по бокам тянулся газон, он опускался к посыпанному гравием въезду и дальше, к проселку, и ни деревца, ни клумбы не было на нем, чтоб оживить нудную зеленость. Вдоль въезда и возле тисов за домом густо кустились рододендроны.
Тисы стояли тут еще до всякого дома, «Уорингс» пристроили к ним, потому что первого Джозефа Хупера прельстили их толщина и пышность и то соображенье, что они растут так долго, дольше всех деревьев. Рододендроны же он избрал тоже совсем не за тот короткий спектакль, которым они ошеломляют в июне и в мае, а за темные зеленые кожистые листья и толщину ствола, за основательность. Ему нравилось, въезжая на гравий, видеть перед собой их толпу.
А в доме, конечно, были высокие потолки, тяжелые переплеты окон, обшитые дубом стены и дубовые двери, дубовая лестница, громоздкая мебель – все как полагается. С самого начала тут мало что изменилось.
Джозеф Хупер все детство до школы и все летние каникулы провел в этом доме и не любил его, сохранил об «Уорингсе» печальную память. Но сейчас, в пятьдесят один год, он решил, что раз он Хупер, сын своего отца, ему должны нравиться мрак и основательность. Он стал думать об «Уорингсе»: внушительный дом.
Он понимал, что сам он – неудачник и ничем не блещет, к нему благосклонно относятся, но его не слишком почитают, в общем, он провалился, но и провалился-то незаметно, а не сорвался драматически, впечатляюще, с большой высоты. Он был тусклый человек, обыкновенный. Он думал: «Я знаю себя, и это меня не тешит». Но после смерти отца дом придал ему вес и уверенность, уже можно было говорить: «У меня в именье, в «Уорингсе», а это кое-что да значит.
Узкая тропа вела между тисами к небольшой роще. Роща и поле с нею – вот все, что осталось от земли Хуперов.
Комната Эдмунда, высоко наверху в задней части дома, выходила на рощу. Он сам ее выбрал.
Папа говорил:
– Посмотрел бы другие, есть куда больше, светлей. Возьми лучше старую детскую.
Но он эту захотел, узкую, с высоким окном. Над ней были только чердаки.
Когда он проснулся, месяц светил вовсю, так что сперва он решил даже, что уже рассвело и, значит, он проспал. Он встал с постели. Ветер тоненько, упорно шелестел листвой тисов, и вязов, и дубов в роще и ерошил высокую траву на поле. Лунный свет сквозь щель между двумя деревьями затекал в разделявший их ручей, и вода сверкала, как только вздрагивали ветки. Эдмунд Хупер выглянул наружу. Ночь была очень теплая.
Отзывы о книге:
Книга понравилась, хотя читать начинала дважды. История двух мальчиков, волею судеб вынужденных провести вместе лето. Хупер - искусный лжец и манипулятор, вытаскивающий на поверхность все страхи другого и ловко этим пользующийся. Киншоу... он оказался слаб духом и не мог этому противостоять. Отлично показано, как возникает ненависть. Вовсе не на пустом месте, нет. Согласна с предыдущим отзывом о поведении взрослых. Они были слишком заняты собой - вдовец и вдова, мечтающие наладить личную жизнь (и, как мне показалось, вовсе не из-за великой любви, а просто чтобы устроиться в жизни - для неё, и чтобы сын не рос без женского внимания - для него). Они ни на что не обращали внимание и приняли все за игру, мальчишеское противостояние. И ещё мне очень понравился язык. Некоторые пишут, что читать было тяжело, язык скуден и пр., а мне перевод очень даже понравился.
Винни-Пушка 0
Читая книгу, тщетно пыталась сравнивать с фильмом. И связи эти оказались, увы, слабыми. Идея фильма на поверку более гуманная и прозаически голливудская (хотя фильм французский), книга же получилось жесткой и бескомпромиссной. Если по фильму складывалось уместное впечатление, что весь сюжет это полуигривая борьба двух ребят, походящая на возню львят (играют-то они со втянутыми коготками), естественное стремление доминировать, в основании которого лежало взаимное одиночество, уже готовое быть заполненным искренней дружбой и пониманием, то книга ясно указывает, что у ребят в головах - борьба на выживание, трусливое, но планомерное истребление. Прессовать, гнуть, опускать на колени, ломать хребет - подчинять только своей власти. Малолетний сынок богатея при всей видимой изнеженности, беспомощности, слезливости и физической слабости, казалось бы полной гуттаперчивости перед лицом опасностей жизни, обладает подлинным упорством гиены в загоне намеченной добычи. Раз и навсегда назначив себя главой семьи, он ревностно защищает территорию от посягательств одногодок-конкурентов. Его противник - типичная жертва травли (а если ты выглядишь как жертва, ведешь себя как жертва, на тебя станут охотиться!) - он боязлив, молчалив, покорен, совестлив, внутренне благороден и добр. Конечно, как любой мужчина, он стремится найти свое место, свою территорию (незанятую желательно, чтобы ее отстаивать в кровопролитных распрях) и быть уважаем в своих собственных пацанских глазах, а значит быть упрямым, показательно резким непокладистым и заносчиво горделивым. К сожалению, все его претензии изначально обречены на громкий провал - он встретился со слабым противником по суровым ребячьим меркам, но непреодолимым исходя из своих страхов и душевных метаний. Вердикт очевиден - он проигрывает, выбывая из игры не морально, а физически. Жаль действительно хорошего паренька. И его оппонент из книги, в отличие от фильмовского, совсем не горюет о подобной утрате (если не о человеческой душе, то хотя бы как об устранении достойного противника), напротив, он рад и горд за столь удачное претворение своего плана по изгнанию чужака в жизнь. Фильм же говорит о явном осознании, боли и сожалении из-за потери единственного и лучшего друга, так поздно принятого и оцененного. А еще я размышляю вот о чем, если разбирать ключевые сцены в лесу, когда ребята заблудились, и характер каждого проявился в полной мере, относительно эпизода, когда сын богачея до полусмерти испугался грозы: "Он всякое достоинство потерял, если оно у него еще оставалось, ему не важно было, увидит Киншоу или нет, как он перепугался, он даже захотел, чтоб Киншоу знал, он защиты от него захотел" и еще одна: "Киншоу вскочил. Его уже мутило от одного голоса Хупера. Он заорал: – Заткнись, слышишь ты? Заткнись! Я тебе башку расшибу, всю морду разукрашу, если ты сейчас же не заткнешься! Хупер от изумленья сразу смолк. Он приподнялся на коленки и хотел отползти. Киншоу сел на него верхом. – Ну, теперь заткнешься? – Да. Я... – Только пикни еще – изобью. Ты больной, так что я тебя одной левой сделаю. Заткнись лучше." Это ведь проблески лидерства, замашка вполне увесистая и решительная. И вот мой вопрос - как бы повернулась ситуация и изменилось направленное поведение агрессора, если бы жертва дала отпор и не просто крепко осадила, а обернулась таким же хищником, даже с еще большим преимуществом: хищником опытным на охоте, адаптивным в новом окружении, уверенным в себе и не терпящим неподчинения в любом проявлении. Отступил бы агрессор, восприняв оппонента как равного себе? Сломался ли с легкостью, заняв положение жертвы (да и хотелось ли ему ощутить на себе твердость чьей-то решительной воли)? Или затаился, переняв выжидательную позицию, чтобы снова атаковать, но уже заручившись поддержкой стаи (взрослых)?.. Словом, книга заставляет о многом задуматься. Отдельной темой нужно рассматривать безрассудное и эгоцентрическое, преступно поверхностное поведение взрослых.
Алх Ирина0
Другие книги схожей тематики:
| Автор | Книга | Описание | Год | Цена | Тип книги |
|---|---|---|---|---|---|
| Майорова Н. | Книга введет юных читателей в удивительный мир легендарного вождя бриттов - короля Артура. Дети познакомятся с историей Англии V-VI вв., узнают о замке Камелот, Круглом Столе и его рыцарях, об их… - Белый город, (формат: Твердая глянцевая, 34 стр.) | 2009 | 189 | бумажная книга | |
| Джессика Дэй Джордж | Принцесса Селия - самая младшая в замке Сиянн, и каждому известно, что замок любит ее больше всех. Когда замку становится скучно, - а это обычно случается по вторникам, - он начинает жить по своим… - Азбука, Азбука-Аттикус, (формат: 84x108/32, 320 стр.) | 2015 | 171 | бумажная книга | |
| Джессика Дэй Джордж | Библиотека настоящих принцесс электронная книга | 2011 | 169 | электронная книга | |
| Джессика Дэй Джордж | Принцесса Селия – самая младшая в замке Сиянн, и каждому известно, что замок любит ее больше всех. Когда замку становится скучно – а это обычно случается по вторникам, – он начинает жить по своим… - Азбука-Аттикус, (формат: 84x108/32, 320 стр.) Библиотека настоящих принцесс | 2015 | бумажная книга | ||
| Джордж Дж. | Принцесса Селия - самая младшая в замке Сиянн, и каждому известно, что замок любит ее больше всех. Когда замку становится скучно - а это обычно случается по вторникам, - он начинает жить по своим… - Азбука СПб, (формат: Твердая глянцевая, 320 стр.) | 2015 | 227 | бумажная книга | |
| В сборник входят две остросюжетные повести. Одна из них "Три гроба" принадлежит перу классика англоязычной детективной литературы Джона Карра. Место действия повести - Лондон 1930-х годов, где в… - Планета, (формат: 84x108/32, 352 стр.) | 1992 | 90 | бумажная книга | ||
| Леопольд Захер-Мазох | Короли-любовники | 2007 | 280 | бумажная книга | |
| Елена Арсеньева | «В этом прелестном замке – одном из красивейших в Бретани, входящем в так называемый золотой круг старинных городов-крепостей, – 16 октября экскурсии всегда заканчиваются на час, а то и на два… - (формат: 84x108/32, 288 стр.) электронная книга | 29 | электронная книга | ||
| Леопольд Захер-Мазох | Венгрия. Начало XVI века. Страна на краю гибели, города и села разорены, тысячи ее жителей погибают под турецкими саблями, десятки тысяч угнаны в плен. А молодой корольЛюдовик II, слабовольный и… - Гелеос, (формат: 84x108/32, 288 стр.) Короли-любовники | 2007 | 220 | бумажная книга | |
| Елена Арсеньева | «В этом прелестном замке – одном из красивейших в Бретани, входящем в так называемый золотой круг старинных городов-крепостей, – 16 октября экскурсии всегда заканчиваются на час, а то и на два… - Автор, (формат: 84x108/32, 320 стр.) Преступления страсти. Ревность | 2008 | бумажная книга | ||
| Жил-был в красивом замке король. Когда он состарился, то стал подыскивать себе наследника. Он повелел объявить, что его наследником будет тот, кто сможет отыскать в сказочном лесу спрятанные… - (формат: Твердая глянцевая, 34 стр.) | 920 | бумажная книга | |||
| Драха Владимир, Криштек Вацлав, Ханзлик Кристов, Ража Людвик | ЖЕМЧУЖНАЯ ДЕВУШКА Корнелиус - рыцарь преклонных лет живет в своем замке вместе с друзьями. Печально смотрит он на портрет темноволосой молодой женщины, о которой говорят, что когда она плачет, то… - Сейприс, (формат: Твердая глянцевая, 34 стр.) Мир добрых сказок | 2014 | 451 | бумажная книга | |
| Анжелика маркиза ангелов / Angelique, marquise des anges (1964 г., 120 мин.) Анжелика, необыкновенно красивая бедная аристократка вынуждена выйти замуж за Жоффрея де Пейрака. Несмотряна его внешность… - (формат: Твердая глянцевая, 34 стр.) | 2003 | 1199 | бумажная книга | ||
| Симона Вилар |
Уорингс - фамильный дом Хуперов. Купил его ещё прадед Эдмунда, Денег в семье было немного, землю пришлось со временем продать, а дом остался. Теперь умер дед, который жил в Уорингсе, и Эдмунд с отцом перебираются туда.
Отец Эдмунда, Джозеф, овдовел несколько лет назад. Брак был несчастливый. «Когда сын, вылитая Элин, уезжал учиться, Джозеф подолгу не мог припомнить её лица». Теперь Джозеф ищет домоправительницу, которая присматривала бы за хозяйством и за Эдмундом.
Эдмунд с отвращением ждёт появления в Уорингсе миссис Хелины Киншоу и её сына Чарльза, «Я не хотел сюда ехать, вот ещё один дом, где все не наше», - думает, подходя к дому, Чарльз Киншоу. А в это время Эдмунд Хупер кидает ему из окна записку: «Я не хотел, чтобы ты приезжал».
Миссис Киншоу и мистер Хупер очень довольны знакомством. Миссис Киншоу - вдова, женщина порядочная, на неё вполне можно положиться. И просто замечательно, что мальчики одного возраста, они обязательно подружатся. Но мальчикам вовсе не хочется становиться друзьями. Хуперу совсем не нравится, что кто-то вторгается в его владения. Тем более что Киншоу никак не хочет признавать, что он, Хупер, тут главный.
А Киншоу так тяжело снова оказаться в чужом доме, где все не их с мамой, где хозяева не они. А Хупер то гонит его, то, наоборот, следит за каждым его шагом.
Проходит первая неделя пребывания Киншоу в Уорингсе. И он отправляется гулять. Один. Все равно куда, лишь бы подальше от Хупера. Что это пролетело почти над самой головой? Не стоит бояться, это всего лишь ворона. Но почему, почему она преследует его? Надо бежать. Как же трудно бежать по перепаханному полю. И эта жуткая птица, она летит за ним, каркает, вот-вот нападёт. На поле у самого дома Чарльз падает. Он лежит, не в силах подняться, а ворона клюёт его в спину. Он во весь голос кричит, и в конце концов ворона улетает. Киншоу с трудом добегает до дома и замечает в окне своей комнаты следящего за ним Хупера.
Следующей ночью Хупер притаскивает с чердака чучело вороны и подкладывает его в комнату Киншоу. Киншоу просыпается, включает свет и видит на краю собственной постели ужасную птицу. Он понимает, что это всего лишь чучело, но ему все равно страшно. Но главное - не плакать, ведь Хупер наверняка стоит под дверью и подслушивает. И Киншоу так и лежит до утра не шелохнувшись, не в силах даже столкнуть чучело с кровати.
Война объявлена. Значит, остаётся только одно - бежать. Бежать из Уорингса и, главное, от Хупера. Уже есть тайник, собраны кое-какие припасы. Но Хупер находит тайник и прекрасно соображает, что собирается сделать Киншоу. «И я с тобой», - заявляет он.
Нет уж, Киншоу убежит один. Нынче же рано утром, тем более что удачнее дня не придумать - мама и мистер Хупер уезжают в Лондон и их не будет дома весь день. Значит, хватятся его только вечером.
Раннее утро. Киншоу проходит поле, входит в Крутую чашу. Да, это большой лес и незнакомый. Но... Хорошо, что утро такое солнечное. Киншоу зажмуривает глаза и входит в лес. Ничего страшного. Как же тут хорошо и мирно! Только... что это за звук? Киншоу оборачивается и видит в нескольких метрах от себя Хупера. Никуда от него не денешься!
Когда они заходят так далеко, что становится ясно - они заблудились, Киншоу не пугается, пугается Хупер. А потом ещё гроза. Хупер просто не выносит грозы. И по лесу первым идти боится. А Киншоу - нет. Они выходят к реке. Киншоу отправляется на разведку. Возвращается и видит: Хупер лежит ничком, лицом в воде, и на голове у него кровь. Киншоу вытаскивает его, тащит на берег, пытается делать искусственное дыхание, разводит костёр. Только бы Хупер не умер! Хупера рвёт, он прокашливается, кажется, жив. Ночью его знобит, Киншоу отдаёт ему свой свитер, а Хупер хнычет, капризничает. Наверное, сейчас Киншоу мог бы его ударить. Но - зачем, он все равно сильнее Хупера. И не надо будет убегать больше, Киншоу уже не боится Хупера. Он поверил в себя.
Находят их рано утром. И Хупер кричит: «Это все Киншоу! Он меня в воду столкнул!»
А взрослые словно не замечают, что происходит. И мама говорит Чарльзу, что нельзя быть таким неблагодарным, что мистер Хупер хочет заботиться о нем, как о своём собственном сыне, и поэтому отдаст Чарльза в ту же школу, где учится Эдмунд. Куда же убежать от этого проклятого Хупера? Киншоу находит сарай вдалеке от дома, но даже там его находит Хупер. Находит и запирает. И отпирает только днём, когда узнает, что взрослые собираются куда-то поехать вместе с ними на машине.
Замок Лайделл, огромный, полуразрушенный, на берегу озера. И Киншоу лезет по стене, на самый верх. «Чур, я в замке король!» Хупер не выдерживает и лезет за ним. Но спуститься не может - боится высоты. И тут Киншоу понимает, что может все - может столкнуть Хупера вниз, может просто пугнуть его, и тот сорвётся. «Я в замке король. Что хочу, то с ним и сделаю». Но сам же понимает, что не сделает с ним ничего, а, наоборот, протянет ему руку, обхватит сзади и поможет удержаться. Он тянется к Хуперу, но тот в ужасе отшатывается и летит вниз.
Киншоу думает, что Хупер умер. Но нет, он только разбился. Лежит в больнице, мама Киншоу ездит к нему каждый день. А Киншоу наконец-то предоставлен самому себе. И даже находит приятеля - фермерского сына Филдинга. Тот показывает ему телят, индюшек, хомячка. И Киншоу рассказывает ему про Хупера, признается, что боится его. Филдинг парень рассудительный. Чего Хупера бояться, ведь сделать ничего плохого Хупер Киншоу не может. Только пугает, и все. Неужели у Киншоу появился наконец свой собственный друг?
Но Хупер возвращается, и спуску Киншоу он давать не намерен. Тем более что мистер Хупер сделал предложение миссис Киншоу. «Теперь не отвертишься. Будешь моего палу слушаться. И меня». Наверняка это Хупер надоумил миссис Киншоу пригласить Филдинга к чаю. А Хупер умеет быть, когда надо, нормальным парнем. И Филдингу совсем невдомёк, почему это Киншоу не хочет играть втроём, не хочет вместе с ним и с Хупером идти на ферму смотреть новый трактор.
Киншоу идёт в комнату Хупера. Вот она, карта сражений, которую так любовно вычерчивал Хупер. Он уносит её с собой и сжигает на полянке у рощи. Будь что будет. Но Хупер делает вид, будто ничего не произошло. Не ревёт, не жалуется взрослым. На следующий день все в хлопотах, в сборах - завтра мальчики отправляются в школу. Все уже почти собрано, в комнате Киншоу - одни чемоданы, мама приходит поцеловать его на ночь и сидит с ним долго-долго. А когда уходит, Хупер подбрасывает ему под дверь записку: «Ты дождёшься, Киншоу».
утро серое и ясное, на улице холодно. Киншоу выходит из дому, проходит по полю, идёт в рощу. В лесу на него накатила радость. Он несколько раз повторяет про себя: «Все хорошо, все хорошо». Нашёл ту самую поляну, где они разводили костёр. Разделся, сложил вещи стопкой и вошёл в воду, дошёл до глубины, окунул лицо в воду и глубоко вздохнул.
Нашёл его Хупер, сразу догадался, куда Киншоу мог пойти. Когда разглядел распростёртое на воде тело Киншоу, вдруг подумал: это из-за меня, это я сделал, это он из-за меня - и замер, преисполненный торжества.
Сьюзен Хилл
«Я в замке король»
Уорингс — фамильный дом Хуперов. Купил его ещё прадед Эдмунда, Денег в семье было немного, землю пришлось со временем продать, а дом остался. Теперь умер дед, который жил в Уорингсе, и Эдмунд с отцом перебираются туда.
Отец Эдмунда, Джозеф, овдовел несколько лет назад. Брак был несчастливый. «Когда сын, вылитая Элин, уезжал учиться, Джозеф подолгу не мог припомнить её лица». Теперь Джозеф ищет домоправительницу, которая присматривала бы за хозяйством и за Эдмундом.
Эдмунд с отвращением ждёт появления в Уорингсе миссис Хелины Киншоу и её сына Чарльза, «Я не хотел сюда ехать, вот ещё один дом, где все не наше», — думает, подходя к дому, Чарльз Киншоу. А в это время Эдмунд Хупер кидает ему из окна записку: «Я не хотел, чтобы ты приезжал».
Миссис Киншоу и мистер Хупер очень довольны знакомством. Миссис Киншоу — вдова, женщина порядочная, на неё вполне можно положиться. И просто замечательно, что мальчики одного возраста, они обязательно подружатся. Но мальчикам вовсе не хочется становиться друзьями. Хуперу совсем не нравится, что кто-то вторгается в его владения. Тем более что Киншоу никак не хочет признавать, что он, Хупер, тут главный.
А Киншоу так тяжело снова оказаться в чужом доме, где все не их с мамой, где хозяева не они. А Хупер то гонит его, то, наоборот, следит за каждым его шагом.
Проходит первая неделя пребывания Киншоу в Уорингсе. И он отправляется гулять. Один. Все равно куда, лишь бы подальше от Хупера. Что это пролетело почти над самой головой? Не стоит бояться, это всего лишь ворона. Но почему, почему она преследует его? Надо бежать. Как же трудно бежать по перепаханному полю. И эта жуткая птица, она летит за ним, каркает, вот-вот нападёт. На поле у самого дома Чарльз падает. Он лежит, не в силах подняться, а ворона клюёт его в спину. Он во весь голос кричит, и в конце концов ворона улетает. Киншоу с трудом добегает до дома и замечает в окне своей комнаты следящего за ним Хупера.
Следующей ночью Хупер притаскивает с чердака чучело вороны и подкладывает его в комнату Киншоу. Киншоу просыпается, включает свет и видит на краю собственной постели ужасную птицу. Он понимает, что это всего лишь чучело, но ему все равно страшно. Но главное — не плакать, ведь Хупер наверняка стоит под дверью и подслушивает. И Киншоу так и лежит до утра не шелохнувшись, не в силах даже столкнуть чучело с кровати.
Война объявлена. Значит, остаётся только одно — бежать. Бежать из Уорингса и, главное, от Хупера. Уже есть тайник, собраны кое-какие припасы. Но Хупер находит тайник и прекрасно соображает, что собирается сделать Киншоу. «И я с тобой», — заявляет он.
Нет уж, Киншоу убежит один. Нынче же рано утром, тем более что удачнее дня не придумать — мама и мистер Хупер уезжают в Лондон и их не будет дома весь день. Значит, хватятся его только вечером.
Раннее утро. Киншоу проходит поле, входит в Крутую чашу. Да, это большой лес и незнакомый. Но… Хорошо, что утро такое солнечное. Киншоу зажмуривает глаза и входит в лес. Ничего страшного. Как же тут хорошо и мирно! Только… что это за звук? Киншоу оборачивается и видит в нескольких метрах от себя Хупера. Никуда от него не денешься!
Когда они заходят так далеко, что становится ясно — они заблудились, Киншоу не пугается, пугается Хупер. А потом ещё гроза. Хупер просто не выносит грозы. И по лесу первым идти боится. А Киншоу — нет. Они выходят к реке. Киншоу отправляется на разведку. Возвращается и видит: Хупер лежит ничком, лицом в воде, и на голове у него кровь. Киншоу вытаскивает его, тащит на берег, пытается делать искусственное дыхание, разводит костёр. Только бы Хупер не умер! Хупера рвёт, он прокашливается, кажется, жив. Ночью его знобит, Киншоу отдаёт ему свой свитер, а Хупер хнычет, капризничает. Наверное, сейчас Киншоу мог бы его ударить. Но — зачем, он все равно сильнее Хупера. И не надо будет убегать больше, Киншоу уже не боится Хупера. Он поверил в себя.
Находят их рано утром. И Хупер кричит: «Это все Киншоу! Он меня в воду столкнул!»
А взрослые словно не замечают, что происходит. И мама говорит Чарльзу, что нельзя быть таким неблагодарным, что мистер Хупер хочет заботиться о нем, как о своём собственном сыне, и поэтому отдаст Чарльза в ту же школу, где учится Эдмунд. Куда же убежать от этого проклятого Хупера? Киншоу находит сарай вдалеке от дома, но даже там его находит Хупер. Находит и запирает. И отпирает только днём, когда узнает, что взрослые собираются куда-то поехать вместе с ними на машине.
Замок Лайделл, огромный, полуразрушенный, на берегу озера. И Киншоу лезет по стене, на самый верх. «Чур, я в замке король!» Хупер не выдерживает и лезет за ним. Но спуститься не может — боится высоты. И тут Киншоу понимает, что может все — может столкнуть Хупера вниз, может просто пугнуть его, и тот сорвётся. «Я в замке король. Что хочу, то с ним и сделаю». Но сам же понимает, что не сделает с ним ничего, а, наоборот, протянет ему руку, обхватит сзади и поможет удержаться. Он тянется к Хуперу, но тот в ужасе отшатывается и летит вниз.
Киншоу думает, что Хупер умер. Но нет, он только разбился. Лежит в больнице, мама Киншоу ездит к нему каждый день. А Киншоу наконец-то предоставлен самому себе. И даже находит приятеля — фермерского сына Филдинга. Тот показывает ему телят, индюшек, хомячка. И Киншоу рассказывает ему про Хупера, признается, что боится его. Филдинг парень рассудительный. Чего Хупера бояться, ведь сделать ничего плохого Хупер Киншоу не может. Только пугает, и все. Неужели у Киншоу появился наконец свой собственный друг?
Но Хупер возвращается, и спуску Киншоу он давать не намерен. Тем более что мистер Хупер сделал предложение миссис Киншоу. «Теперь не отвертишься. Будешь моего палу слушаться. И меня». Наверняка это Хупер надоумил миссис Киншоу пригласить Филдинга к чаю. А Хупер умеет быть, когда надо, нормальным парнем. И Филдингу совсем невдомёк, почему это Киншоу не хочет играть втроём, не хочет вместе с ним и с Хупером идти на ферму смотреть новый трактор.
Киншоу идёт в комнату Хупера. Вот она, карта сражений, которую так любовно вычерчивал Хупер. Он уносит её с собой и сжигает на полянке у рощи. Будь что будет. Но Хупер делает вид, будто ничего не произошло. Не ревёт, не жалуется взрослым. На следующий день все в хлопотах, в сборах — завтра мальчики отправляются в школу. Все уже почти собрано, в комнате Киншоу — одни чемоданы, мама приходит поцеловать его на ночь и сидит с ним долго-долго. А когда уходит, Хупер подбрасывает ему под дверь записку: «Ты дождёшься, Киншоу».
утро серое и ясное, на улице холодно. Киншоу выходит из дому, проходит по полю, идёт в рощу. В лесу на него накатила радость. Он несколько раз повторяет про себя: «Все хорошо, все хорошо». Нашёл ту самую поляну, где они разводили костёр. Разделся, сложил вещи стопкой и вошёл в воду, дошёл до глубины, окунул лицо в воду и глубоко вздохнул.
Нашёл его Хупер, сразу догадался, куда Киншоу мог пойти. Когда разглядел распростёртое на воде тело Киншоу, вдруг подумал: это из-за меня, это я сделал, это он из-за меня — и замер, преисполненный торжества.
Роман «Я в замке король» Сьюзен Хилл является одним из главных в творчестве писательницы. В произведении рассказывается о трагической судьбе мальчика по имени Чарльз Киншоу. Как правило, герои Хилл выступают в образе детей, взрослых и стариков. Иными словами, это персонажи, которые не нашли своего места в обществе, поэтому читатель видит их, как одиноких и покинутых людей. В романе прослеживается мотив угнетенного детства, духовного одиночества героя.
Из этого следует, что С. Хилл является продолжательницей традиций, которые начал Г. Филдинг в XVIIIв. Однако, это абсолютно не значит, что она следовала лишь по его стопам. Хилл считается необычной писательницей, которая смогла отыскать собственную и неповторимую манеру изображения детского восприятия. Как правило, дети глубоко вникают в суть происходящего. В произведении четко прослеживается знание писательницы, касающиеся детской психологии, она изображает реалистическое видение мотивации действий героев.
В общем, Хилл владел всеми тонкостями психологии, поэтому ей не составило особого труда изобразить персонажей, наделив их традиционно английским характером. Как уже стало понятно читателю, данные черты и были свойственны роману «Я в замке король». Неслучайно произведение относят к классической литературной традиции Англии.
Итак, перед нами в центре романа предстают одиннадцатилетние мальчики-сироты Чарльз Киншоу и Эдмунд Хупер. Писательница не спроста изображает скорый переезд Хелины Киншоу и ее сына Чарльза в усадьбу Хуперов. Дальнейшее их там проживание станет немало важным событием не только для них, но и для всех героев. Автор изображает безвыходность героев. Так, Джозефу Хуперу требуется экономка, которая бы присматривала за его сыном, а Хелина Киншоу, которой срочно нужны были деньги, необходима была работа.
Конечно, она не смогла отказаться от такого предложения и вот, теперь перед читателем предстают двое детей, которые относятся к абсолютно разным сословиям. Материальное обеспечение их родителей также отображается на детях. Однако они одинаково страдают от сиротства. В романе «Я в замке король» Хилл противопоставляет двух героев, в основе которого лежит их материальное неравенство. С первых же страниц произведения писательница вводит мотив смерти, который сопровождается на протяжении всего рассказа. Несомненно, такие события травмируют психику любого героя, поэтому неслучайно автор говорит о том, что в такие моменты поведение ребенка может сопровождаться жестокостью, равнодушием и бесчувствием.
