С чего начинаются и чем заканчиваются слова А теперь вам предстоит с головой окунуться в новое рискованное приключение, похожее на то, которое вы недавно предпринимали с корнями. На сей раз вы исследуете космос, населенный приставками (то, с чего слово начинается)

Сказки Сказки, как уже было показано, появляются на пропедевтическом этапе работы и служат для наших пациентов первым опытом самореализации в описании и осмыслении своего страдания и выхода из него, в описании и переоценке некоторых черт своего характера,

Сказки – веселые и грустные, народные и авторские… сколько поколений детей на них выросло! Впрочем, сказки любят не только дети, но и взрослые – и некоторые сказки (например, «Ослиная шкура» Ш.Перро) изначально были адресованы отнюдь не детской аудитории… и все же удивительно, как с течением времени может меняться восприятие сказок – причем относится это не столько к детям, сколько именно ко взрослым. Мне вспоминается, как прокомментировал однажды мой супруг весьма традиционный эпизод в одной русской сказке: «Жениться? За что? Он же ее спас, а не изнасиловал!» Заметим, что этот человек (судя по его текущему социальному статусу) отнюдь не является ни женоненавистником, ни убежденным холостяком – это просто современный человек. В сказках же зафиксировался принципиально иной взгляд на мир – с которым и связан традиционный финал любой сказки: свадьба.

Действительно, почему все сказки заканчиваются свадьбой? Может быть, потому, что дальше жизнь ничем не напоминает сказку – и рассказывать нечем? Это было бы слишком просто... к тому же, фон, на котором разворачиваются сказочные события, не особенно отличается от повседневной жизни – это для нас сейчас избушка, темный лес или замок представляется экзотикой, а человек Средневековья жил в такой обстановке. Значит, и истоки сказочного представления о свадьбе нужно искать в мироощущении, пронизывающем всю жизнь наших предков.

Прежде всего, свадьба в сказке – это не «наказание», не «лишение свободы», а заветная цель, к которой герой идет изначально, награда, которую он получает за подвиги. Примечательно, что внимание сосредоточено на подвигах только одного из будущих супругов – как правило, мужчины, а царевна-невеста часто появляется только в финале, как заслуженная награда, а если и присутствует по ходу действия, то где-то на заднем плане, как «стимул к действию». Точно так же обстоит дело с женихом, если речь идет не о герое, а героине – как, например, в записанной Афанасьевым сказке про Василису… примечательно, что в ходе испытаний героя окружают преимущественно мужчины, а если и появляется женщина – то разве что Баба-Яга или иная подобная ей героиня явно потусторонней природы. Точно так же Василису в упоминавшейся сказке окружают женщины – мачеха, сестры, даже отец упоминается «постольку-поскольку».

Все эти детали – трудные испытания, общество людей своего пола – выводят нас на один из важнейших этапов в жизни древнего человека, каковым являлся обряд посвящения. В нем человек не только становился взрослым, но и обретал в полной мере то, что сейчас назвали бы «половой идентичностью», которая не считалась присущей ребенку – не случайно во многих языках слова, обозначающие маленьких детей, среднего рода (русское «дитя», английское «baby»).

Но обретение статуса взрослого человека и пола требовало дальнейшего развития, «точки приложения»). Половая сущность человека полностью раскрывается в супружестве, поэтому до вступления в брак процесс взросления считался как бы не вполне завершенным. Об этом говорит, например, русское слово «детина» – однокоренное со словом «дитя», изначально так называли взрослого мужчину, не обзаведшегося семьей (иными словами, такого человека наши предки считали не вполне взрослым).

Таким образом, чтобы взросление было завершено, требовался не только обряд посвящения (который, как мы выяснили, описывают многие сказки), но и свадьба. Неудивительно, что она присутствует в сказочных сюжетах в качестве «заключительного аккорда» – это то, к чему идет взрослеющий человек. А дальше – следующий этап жизни, «другая история».

Был у таких сюжетов и еще один аспект, если учесть, что сказки были средством воспитания детей: хочешь узнать, что бывает дальше, после свадьбы – попробуй сам!

Светлана Адоньева : Давайте я представлюсь… Зовут меня Адоньева Светлана Борисовна. Я доктор филологии, работаю на кафедре истории русской литературы Санкт-Петербургского Государственного Университета, а еще − в секторе фольклора Института Истории Искусств. Сфера моих занятий – фольклор, полевые исследования на русском севере. Такого рода занятия, когда ими долго занимаешься, привели меня к вопросам в отношении повседневности той культуры, в которой я живу. Осознание того, что ты не понимаешь свою собственную культуру − веское основание для занятий традиционной культурой. О ней мы можем получить представление, наблюдая и исследуя отечественную деревенскую культуру.

Мы очень близки к этой культуре, мы говорим на том же языке, что наши прабабушки и прадедушки. Они обычно − из деревни. За редким исключением, все здесь присутствующие – горожане лишь во втором-третьем поколении.

Вопрос : А как же сталинская индустриализация?

Светлана Адоньева : В середине 20-х годов 83% населения РСФСР – это крестьяне. То есть поколение наших прадедушек и прабабушек воспитывалось в традициях дореволюционной деревни. Мы помним своих предков «в теле своем», наше тело несет эту память миллионом привычек: как готовится еда в нашем доме, каким образом мы укладываем спать детей, тряся их и баюкая. Это куча всяких вещей, которые мы не осознаем, воспроизводя их по традиции. По традиции мы собираемся на Новый год у бабушки. Мы же не думаем, почему именно у бабушки. Это очевидная для меня мысль: ровно там, где мы не осознаем, мы воспроизводим привычки своих родителей, как те − привычки своих. И так далее.

Если мы зададимся вопросом: «Почему нужно чистить зубы утром?» — «Потому что мама велела», хотя мы знаем, что нужно после еды, но все равно будем до – парадокс! Но мы воспроизводим это рутинное действие так до тех пор, пока не взбунтуемся против мамы или папы. Все эти вещи, они и есть повседневность. К повседневности относится смерть (она повседневна), любовь (она повседневна), желание быть не одному, желание успеха – это все повседневность. Каждый живет в повседневности как в батискафе и думает, что он такой одинокий пловец в океане, такой уникальный в своих переживаниях. Но на самом деле мы не уникальны. Слава тебе, Господи, можем на чем-то сойтись и соединиться. Можем соединиться в чем-то несуществующем, в какой-то глупой фигуре (Бодрийяр назвал такие фантомы желания симулякрами), а можем соединиться в общем чувстве. Можем. Но нынче у нас в сфере чувств какое-то бормотание. Невнятность, неартикулированность чувств связана с тем, что в той культуре, в которой мы с вами взрощены, с чувствами не принято иметь дело. Они не проговорены, они впаяны в повседневность: мы будем отказываться чистить зубы вместо того, чтобы осознать свое стремление к независимости… Мы не умеем говорить о своих чувствах и не умеем их различать…

Вопрос : Что это значит?

Светлана Адоньева : Сначала поживите с тем, что я сказала… Если кто-то оказался свободен от детского сада (не случилось с ним этого), то в семь или в шесть лет он пошел в школу (до школы никакого категориального аппарата нет и быть не может, все в метафорах исключительно). В школе ему говорят: «Видишь, яблоко – это шар, видишь, стол – это круг». Нет никакого круга или шара. Есть яблоко и стол. Но предлагаются воображаемые абстрактные формы, и они становятся форматом восприятия. У бедного семилетнего школьника начинают развивать абстрактное мышление, вообще игнорируя то, что он чувствует. И он учится игнорировать собственные чувства и восприятие. И привыкает к этому, чтобы опознавать, а не воспринимать. Но в нашей же культуре есть и иной опыт отношения с чувствами. С группой студентов мы работали на Северной Двине (это было 20 лет назад). Мои подопечные пошли по деревням, а я отправилась к соседке (чуть постарше меня) познакомиться. Она мне говорит:

• Куда пошли твои девки, ну куда?
• К Марье Петровне…
• Ты что, не видишь что ли?
• А что я должна видеть?
• Что к Марье Петровне нельзя ходить!
• Почему?
• Она же их сглазит в три секунды, ты что, слепая?
• Я не вижу…
• Ну ты же взрослая женщина!

С ее точки зрения для взрослой женщины нормально уметь различать, в каком человек духовном состоянии. Так же нормально, как уметь петь и готовить, это такие нормальные качества. В деревенской традиции люди имеют доступ к своим чувствам. Выстраивать свое поведение, слушая свои чувства и доверяя им, что со стороны зачастую выглядит нерационально, – нормальный навык нормального взрослого человека. В нашей практике это происходит не так. Вот подходит к вам неприятный человек и говорит: «Пойдем-ка с тобой, Петя или Маша, чаю попьем», и что вам ему ответить? «Отойди, ты мне неприятен»? Вы же чувствуете, что он неприятный, вам же тело это говорит. И вы отвечаете ему: «Извини, я уже пил…» Мы врем, мы уже не можем быть искренними. Мы даже не знаем, что нас беспокоит в этом предложении: для того, чтобы мы осознали, что чувствуем, нужно совершить большую внутреннюю работу, а нас никто этому не учил.

Наши отношения с деревенской культурой очень сложны: в нее уходят корни нашего рода, мы не имеем к ней доступа на уровне сознания, но имеем обременение на уровне тела.

ОТНОШЕНИЯ С КУЛЬТУРОЙ

Итак… Наши дедушки и бабушки вмонтированы в наше тело в виде наших ДНК, в виде наших привычек, ожиданий и так далее. Как все это происходило, как происходило наследование? Социальные изменения в советской деревне, происходившие в 30−е годы, по-разному коснулись мужчин и женщин последующих поколений. Я думаю, что социальные трансформации деревни, изменения в ее иерархии, традиционно организованной по полу и возрасту, определили возникшую в результате в нашей современной культуре гендерную кривизну.

Вопрос : А в чем выражается кривизна?

Светлана Адоньева : Мужчины − подросшие мальчики и слишком взрослые женщины, независимо от возраста. Очень юные мужчины, которые не могут реализоваться в соответствующем возрастном статусе, и женщины, которые, выйдя замуж, пытаются занять ту позицию, которая не была в традиции свойственна молодой замужней женщине. Я все про это со временем расскажу…
Существует понятие физиологического возраста и понятие социального возраста. Физиологический возраст – это то, что накапливается плавно, социальный возраст – это то, что ты должен в определенный момент осознать и этому просоответствовать. Изменение социального возраста происходит скачками.
В русской крестьянской культуре достаточно явно было выражено разделение на четыре мужских социальных возраста и четыре женских. Это было явлено на уровне языка. Дева, молодуха, большуха, старуха – лексика для определения женских социальных возрастов. Парень, мужик, большак, старик – для мужчины. С девочек начнем или с мальчиков?

Вопрос : С девочек!

СЮЖЕТ ДЕВКИ

Светлана Адоньева : В деревенской устной речи, вплоть до сегодняшнего дня, дочкой взрослые мужчина и женщина называют взрослых посторонних женщин. Дочка будет названа девкой. Соответственно, мой сын – «парень», от момента рождения до брака, а дочь – «девка» от рождения до брака. Девка с момента рождения − символический капитал семьи, она ценность (в отличие от парня, он − капитал экономический). Она ценность, потому что семья потом поменяет ее на связи: мы ее вырастим, она будет распрекрасная, и мы ее выдадим замуж, обязательно за ровню (чтобы не быть «бедными родственниками», но и не стыдиться новой родни), и тогда наш род расширится и укоренится. Почему, например, я поеду в Нижний Новгород и не поеду в Архангельск? Да потому что в Нижнем Новгороде у меня сватья живет, мне есть где остановиться.

Родственная сеть, выстраиваемая посредством браков и поддерживаемая взаимной гостьбой и подарками, обеспечивает каждого своего члена разнообразными ресурсами: от гостинцев в виде грибов, меда или мяса из деревни, до протекции при поступлении на учебу или работу или предоставлении временного крова. Если ты отдал замуж свою дочь в другой род, ну как же ты попрешь против этого рода? Как откажешь сватам и зятю в протекции? У вас же отношения свойства. Отношения свойства – это серьезный социальный институт, он цементирует систему негласных взаимных обязательств. Лет с пяти-семи или сразу у девки начинает копиться приданое – это то, что войдет в ее будущий род, род мужа, будет отдано в семью мужа, но при этом будет принадлежать ей и ее детям. Если, например, по какой-то причине брак расторгался, приданое оставалось за женой. Если она, например, умирала, приданое переходило ее детям, не растворяясь в имуществе семьи мужа. Кроме приданого была и другая материальная составляющая свадьбы – дары, их женщина должна была раздарить семье своего мужа. Итак, лет с пяти-семи девочка начинает зарабатывать, ее приглашают в няньки, и все, что ей дают, она складывает к себе в сундук. Деньгами девушкам тоже дают, по той причине, что всеми вечеринками, которые проходят в деревне, заправляли девушки, а не парни. Они снимали дом, в котором собираются на «беседы», а парни, обычно не имеющие своего места, гуляют по деревне, с одной беседы на другую.

Вопрос : Почему так исторически сложилось, откуда такое разграничение?

Светлана Адоньева : Я вам пока просто рассказываю, как оно было. Пока можно только озадачиться, почему сейчас не так. Итак, заказывали девушек? Смотрим на девушек.

МОЛОДЯЖКА

С одиннадцати-двенадцати лет девушки начинают собираться у какой-нибудь тетки прясть, и это называется малая беседа. Тетка по ходу дела учит девок рукоделью, учит песням и гаданиям. Но самое крутое – это быть в большой беседе. Большая беседа – это когда девки в 14-16 лет, уже без всякой тетеньки, на свои деньги выкупают избу и там проводят время. К ним приходят парни с пряниками, водкой, приходят гостить. Приходят и садятся девушкам на колени. Пластика мужского ухаживания состоит не в том, что девушка садится на колени парню, а наоборот. Вообще там много разных телесных вещей происходит, и совместные спанья разнообразные…

Вопрос : А у них там секс происходит?

Светлана Адоньева : Нет. У них происходит жесткий петтинг, который так же жестко и регулируется. Про это мало что известно. К нам в руки попал уникальный документ – дневник двадцатилетнего молодого человека, который в 45-ом году вернулся с войны в свою деревню. В дневнике он описывает свои похождения и переживания по этому поводу. Это такой фантастический нон-фикшн, который открывает дверь в удивительные отношения. Он описывает, как пришел в какую-то деревню и заночевал у тетки Лукерьи. Тетка его спрашивает: «С кем ты хочешь спать, с Таней или с Леной?» Он рассуждает: «Пожалуй, с Леной, девушка хорошая». Далее их укладывают попарно: когда парни приходят на праздники в другую деревню, их там укладывают спать, кого с кем, но спят они при этом все вместе, рядом, поэтому не дай бог честь порушить, честь порушить нельзя.

Представим себе, как была организована жизнь деревенской молодяжки. Есть несколько деревень − «куст» (раньше − приход, потом − сельсовет). Есть несколько групп парней, которые по этой территории по праздникам «гуляют», не заходя за некие границы: оттуда жен не берут, далеко. Например, кирилловские будут брать замуж белозерских, но если кто-то вдруг привез архангельскую жену, она будет до своего смертного конца зваться какой-нибудь «холмогорочкой», она будет чужой. По сути, существовал принцип территориального брачного серфинга. Мы это назвали «праздничной миграцией». Кроме того, на праздниках парни должны были драться. Причем всегда было известно, кто победит – всегда местные, пришедший будет побежден. Так было принято. А барышни в это время сидят в своих съемных «фатерах», на беседах, и ожидают гостей. И вот парни говорят девкам из своей деревни: «Пожалуй, Настю стоит перевести из малой беседы в большую». Тогда девушки из взрослой беседы приходят за Настей и говорят: «Пошли!» Настя, как вы понимаете, становится просто комсомолкой на фоне ровесниц-пионерок. Вообще, вся эта история – жизнь деревенских девок и парней – возраст стяжения славы, сплошной агон, наработка социального успеха. Это то, что в психологии называется персонной жизнью. Собственная задача парней и девушек и задача их старших свойственников и родственников − создать положительную репутацию привлекательного во всех отношениях жениха или невесты.

Сеть коммуникаций вокруг молодяжки была сложно организована, это был маркетинг в чистом виде. Нужно было «нахваливать» своих девушек, что было задачей старших женщин рода. Княгиня молодая – так величают невесту во время свадебного ритуала. Она – самый высший чин, она – эталонная персона, и конечно же девушке очень хочется такой стать. (Современная женская мечта о пышной свадьбе и белом платье − оттуда). Как мы знаем, сказка на этом заканчивается. Именно на этом моменте. Вот он, миф этого возраста – волшебная сказка, которая заканчивается свадьбой. Но прошу обратить внимание, что и у мужчин свадьба завершала первый жизненный этап…

СЮЖЕТ ПАРНЯ

Теперь поговорим о жизненном сюжете парня. С сюжетом девки они несимметричны. Тут все по-другому. С 4-5 лет он уже помогает отцу и старшим мужчинам в их мужской работе. Его очень рано вовлекают в мужское сообщество. Сначала через отца, а позже через включение в группу сверстников-подростков – шатию. Шатия, ватага, по-разному это называется, – группа парней, где есть лидер, он же атаман, он же заводила, есть гармонист. Например, в деревенских драках никогда не бьют гармониста, потому что драка происходит под гармонь, и вообще драка на празднике имеет свой сценарий. На драку провоцируют какие-нибудь десятилетние задиры, бросающие камни, далее вступают парни и позже особый состав – старшие парни, отслужившие в армии. Была определенная телесная пластика. Может быть, вы видели, как дедушки пляшут какого-нибудь «русского» на полусогнутых коленках? Русская борьба имитирует это движение. На Вологодчине это называется ломаться. Частушки обычные переходят в частушки, провоцирующие драку, «гармонь идет на развал», то есть гармонист начинает играть особым образом.

Прекращение игры на гармони означает прекращение драки. Если во время драки случался какой-то инцидент, старались не вмешивать власти. Все решалось по обычному праву, рассматривалось, как несчастный случай. Таким образом, мальчики встраиваются в мужское сообщество: с горизонтальными отношениями шатии и вертикальными отношениями подчинения абсолютному авторитету отца. В отличие от девки, у парня вообще не было своего особого имущества, своего сундука. Он всегда работает на семью, и все, что зарабатывает, отдает отцу.

Вопрос : Раб семьи…

Светлана Адоньева : Он – семейный престиж. Потому что мужчина всегда демонстрирует себя через своих сыновей. Например, в 80-90-е годы 19-го века именно костюм молодого мужчины – парня – меняется в городскую сторону. Первые часы, первые жилеты, хромовые сапоги и всякие прочие такого рода городские прелести покупаются в первую очередь парню. Состоятельность крестьянского двора определялась тем, сколько держали лошадей. А лошадей в крестьянском хозяйстве держали столько, сколько было взрослых мужчин в семье. Мало того, земельный надел выделяется на мужскую душу. Чем больше у тебя сыновей, тем больше у тебя земли и тем больше у тебя лошадей. Итак, возрастной этап девок и парней прошли. Какой следующий этап?

Вопрос : Молодуха!

СВАДЬБА

Светлана Адоньева : Да. Давайте посмотрим в самых общих чертах, что разыгрывается в свадьбе? С одной стороны, невеста – самая прекрасная, княгиня, и это всем демонстрируется. С другой стороны, она мертвая, и это тоже демонстрируется: у нее нет имени, к ней нельзя прикасаться, она разговаривает только причитая. То есть она говорит на языке мертвых, и к ней обращаются на языке мертвых. Это не фигура речи, это так и есть: причитание – это особая интонация, позволявшая «высказать горе», общий для всех способ взрыда, всхлипа и вздоха. В каждой традиции она одна и та же и для свадьбы, и для похорон. Это музыкально-мелодическая форма, которая вводит в экстатическое состояние и делает это очень быстро. При повторе четвертой фразы текут слезы – это техника.

Вопрос : Она на дыхании поставлена?

Светлана Адоньева : Да, на дыхании. Это техника, которой причетница управляет и, тем самым, управляет аудиторией. Все не так безумно – ах, завопили, заорали – ничего подобного. Если невеста не умеет голосить, а она чаще всего не умеет, то есть тетушки, держащие ее с двух сторон – подголосницы, подлокотницы. Они начинают фразу, а молодуха подвывает конец фразы, но они это делают от первого лица, от ее лица, тем самым вводя ее в это состояние. Ее заставляют плакать. Девушка выходит за любимого Ванечку, и все вроде бы хорошо, но ей говорят: «Нет, все нехорошо. Все очень нехорошо, ты вообще-то должна умереть. Ты сейчас умираешь. Мы сейчас снимаем с тебя твою одежду, расплетаем тебе косы». И в этот момент поют:

«Ой, теперь пошла да воля вольная, Ой, как из избы-то пошла во двери, Ой, из дверей-то пошла на улицу. Ой, как улицей-то пошла девицею, Ой, как по горам-то да пошла заюшкой, Ой, как по подгорью да горностаюшкой, Ой, как по лугам-то пошла лисицею, Ой, как по лесам-то пошла куницею, Ой, как по белым озерам белой лебедью, Ой, как синим морем да серой утицей. Ой, как синее морюшко всколыбалоси. Ой, как серая утица захлебаласи. Ой, тут воля с неволюшкой повстречаласи. Ой, как ты откуда да идешь, волюшка? Ой, от душечки-то да красной девицы. Ой, как ты же куда-то пошла, неволюшка? Ой, как к душечке-то да красной девице. Ой, девочья жисть мине кончается. Ой, как бабья жисть-то да надрекается».

От девушки отделяется ее прежняя душа, и в этот момент в нее потихонечку входит другая душа, которая теперь должна в ней поселиться. А дальше начинается драма ее жизни…

Березовская Наталья Анатольевна, заместитель главного врача по пограничной психиатрии учреждения здравоохранения «Городской клинический психиатрический диспансер»

И те, кто переживают кризисы семейной жизни достойно, остаются вместе навсегда.

Мало кто из нас задумывался о том, почему все сказки заканчиваются свадьбой , а о последующей жизни молодых говорится стандартной скороговоркой: «И стали они жить – поживать…». Еще в древности в народном сознании семья воспринималась как дело серьезное и ответственное. Со вступлением в брак сказка заканчивается. Начинаются будни. Совсем не обязательно, что для молодой семьи они будут постоянно суровыми, но будни есть будни, период романтических ухаживаний завершен, молодожены вступают в иную эру семейных отношений – постоянного сосуществования с партнером.

Когда какое-то явление переходит в новую стадию развития или другое качество, говорят о кризисе. Кризис – это неравновесный момент, который ясно показывает, что явление уже не вернется на прежний этап, но в какую сторону оно будет изменяться и развиваться – еще не известно. Часто семейные кризисы совпадают с личностными: ведь каждый человек развивается индивидуально. В то время, когда один супруг за год совершает несколько скачков вперед, другой - способен только на один или не совершит вовсе: его все устраивает! Именно кризисные моменты проверяют отношения на прочность и перерастают в хорошую школу самосовершенствования, взаимопонимания и совместного преодоления трудностей. Самые сильные кризисы в семье происходят когда кто-то приходит (само вступление в брак, рождение наследников) или уходит (отделение детей, смерть кого-то) и называются нормативными кризисами, то есть, критическими периодами, через которые проходит каждая семья. Поговорим о них подробнее.

1. Вступление в брак . Проза семейной жизни снимает «розовые очки». Женщина меняет фамилию. Происходит налаживание взаимоотношений с родственниками. Молодые люди должны договориться не только друг с другом о том, как они будут жить вместе, по каким правилам, но еще и договориться с родителями о том, как маленькая новая семья будет существовать внутри большой.
2. Фаза без детей . Этот семейный кризис наступает через 6-9 месяцев после свадьбы и может длиться до полутора лет. Недостатки партнёра становятся видимыми. Происходит перестройка требований – от партнёра ожидают того, что давали родители. Начинается «делёжка территории» (распределение обязанностей). Встаёт проблема границ семьи: что может позволить себе каждый, насколько родители «внедрятся» в семью, что делать с разными семейными традициями. Наваливаются материальные, жилищные трудности. Те мелочи, на которые прежде даже в голову не приходило обращать внимание, вдруг начинают раздражать, становятся поводом для ссор и даже выяснения личных отношений (незакрытая крышка унитаза, «живущие» под кроватью носки, вечно не убранные на место отвертки-молоток-паяльник и т.д.).
3. Кризис экспансии. С емья расширяется появляются дети. В связи с этим происходит изменение социального, карьерного положения, статуса одного из супругов, как правило женщины – она сама превращается в мать и теряет роль ребёнка. Необходимость сидеть дома вызывает чувство одиночества. Не исключено снижение её сексуальной привлекательности для супруга, и он может позволить себе развлечения вне семьи. Как следствие - послеродовая депрессия. Кроме того актуализируются материальные проблемы. С появлением внуков становится оправданным вмешательство в молодую семью предков – ведь они теперь дедушки и бабушки. А когда ребенок идёт в школу возникает новый комплекс забот и обязанностей. Родителей начинают оценивать – на сколько хорошо они подготовили ребенка к школе, как он воспитан. А во взглядах мамы и папы на воспитание и обучение нередки противоречия и даже диаметрально противоположные точки зрения. Этот период может совпасть со знаменитым кризисом седьмого года брака, который характеризуется синдромом «прочитанной книги». Супругам кажется, будто они настолько узнали друг друга, что ничего нового в их семейной жизни уже не предвидится. Нередко эта мысль толкает и мужчин, и женщин на поиски любовников, флирт, небольшие или постоянные интриги с противоположным полом, сопровождающиеся сексуальными экспериментами.
4. Кризис середины жизни, стадия зрелого брака . К мужчине в это время приходит понимание планки карьеры.
   Женщину подкарауливают возрастные изменения: увядание красоты, привлекательности. Частая проблема этого периода – измены. Они могут быть средством компенсации уходящей молодости и проблем в интимной сфере. А тут ещё проблемы с детьми-подростками, которые требуют большей независимости. И необходимо «отпускать» их от себя. Становятся актуальными взаимоотношения с состарившимися родителями.
5. Дети покидают дом . Трудно признать самостоятельность выросших чад. Возникают ревность к невестке, зятю, обида, чувство потери, утраты, стремление сохранить влияние, страх одинокой старости...
6. Стадия покинутого гнезда . Она страшна эмоциональным вакуумом. От этого - стремление управлять детьми на расстоянии, любыми средствами привлекать внуков, попытки соревноваться с семьёй зятя, невестки – кто больше помогает, вкладывает и т. п.
7. Жизнь одного из супругов после смерти другого . В это время может появиться чувство никчемности, ненужности. Желание умереть: любимый человек умер – зачем жить? Или наоборот - возникает страх смерти.

Самая основная задача каждого члена семьи во время любого кризиса – наладить сотрудничество, восстановить взаимопонимание и не допускать игнорирования чувств и пожеланий своего партнера.

Думаю, теперь вы, уважаемые читатели, понимаете, что семейные кризисы не связаны прямым образом с годовщинами свадьбы (ситцевая, деревянная, серебряная…: дело в происходящих в людях внутренних переменах, которые порождаются внешними обстоятельствами.

Не всегда можно сразу безошибочно определить, является событие «хорошими» или «плохим» для брака и как именно реагировать на стресс. Есть много вариантов выхода из кризисной ситуации (от разрушающих взаимоотношений до укрепляющих их), но всегда остаётся возможность терпеливо и уважительно относиться друг к другу. Неизвестно, что может произойти в ближайшем будущем – может после урагана на небе засияет радуга. Преимущество оптимистично настроенных пар в том, что они больше ценят совместную жизнь, поскольку стремятся навести мосты по направлению друг к другу, и считают, что нет худа без добра. Надеюсь, что знание об этом помогут вам пережить кризисы, через которые неизбежно проходим все мы, с меньшими потерями и сохранить добрые отношения в семье. Берегите себя и своих близких.

Контактный телефон 299 03 66.