Колонисты макаренко. Newzz - актуальные украинские новости из сети
Колония имени Горького
Колония имени Горького - трудовая колония для несовершеннолетних правонарушителей в селе Ковалёвка , близ Полтавы.
В 1921 году колонии было присвоено имя М. Горького, в 1926 году колония была переведена в Куряжский монастырь под Харьковом; заведовал ею (1920-1928) А. С. Макаренко.
Была создана по поручению Полтавского Губнаробраза А. С. Макаренко.
М. Горький в колонии им. Горького, июнь 1928 г.
Летняя униформа колонистов
Молодой воспитатель детской колонии Куряж Максим Сурин в трусах с ремнём и гетрах.С апреля по сентябрь включительно обязательная, независимо от погоды за окном униформа колонистов всех возрастов включала синюю футболку-блузу и просторные трусы с ремнём и с двумя передними карманами . Девочки вместо трусов носили широкие юбки по щиколотку, из той же ткани.
Другим общим пунктом вратарской экипировки и летней униформы макаренковских колонистов было наличие серой плоской кепки в качестве повседневного головного убора . Девочки носили косынки светлых тонов. В торжественных случаях вместо кепки надевали тёмного цвета бархатную тюбетейку.
Максим Горький наблюдает за сельхозработами в детской колонии Куряж.Иногда к этой униформе добавляли серые или чёрные шерстяные гетры. Но чаще обходились простыми носками тех же цветов. Или вообще надевали обувь на босу ногу.
Вместо обычных для тогдашних пионерлагерей сандалий, колонисты носили кожаные ботинки средней высоты на довольно толстой подошве. Ведь, в отличие от пионерлагеря, основной задачей колонии было воспитание физическим трудом, а вовсе не расслабленный отдых подопечных.
Таков был довольно жёсткий, но очень эффективный метод закаливания, позаимствованный А. С. Макаренко у англичан и доведённый им до совершенства: «мёрзнешь, значит двигайся быстрее, работай усерднее!», а работать приходилось отнюдь не мало. Поэтому носить всё лето вратарские трусы вместо привычных брюк не стеснялись даже воспитатели помоложе, хотя и не были обязаны этого делать.
Свидетельства:
«…с ранней весны колонисты не носили штанов, - трусики были гигиеничнее, красивее и дешевле».
А. С. Макаренко .
«Когда я приехала в колонию имени Горького, Антон Семёнович сказал, что мне надо осмотреть колонию. А там были такие подземные ходы - интересно. Вот позвал он Семёна, вошёл парень в малиновых трусах и синей рубашке - у них все в трусах ходили…»
Калабалина Г.К. .
Примечания
См. также
Wikimedia Foundation . 2010 .
- Колония О’Нейла
- Колония маготов на Гибралтаре
Смотреть что такое "Колония имени Горького" в других словарях:
Колония имени М. Горького - воспитательное учреждение для несовершеннолетних нарушителей на территории УССР (1920 36), которым руководил (до 1928) А.С. Макаренко. С 1921 по инициативе Макаренко и воспитанников Колония носила имя М. Горького. Организована как колония для … Педагогический терминологический словарь
КОЛОНИЯ ИМЕНИ М. ГОРЬКОГО - воспитат. учреждение для несовершеннолетних правонарушителей на терр. УССР (1920 36). Организована как колония для дефективных детей Полтавским губ наробразом (в местечке Трепке, 1920 24, и быв. имении братьев Трепке в с. Ко валёвка, 1924 26).… … Российская педагогическая энциклопедия
Колония имени М. Горького - воспитательное учреждение для несовершеннолетних правонарушителей. Была организована в 1920 Полтавским губнаробразом под Полтавой, в 1926 переведена под Харьков (Куряж). В 1920 28 колонией заведовал А. С. Макаренко. В 1921 ей было… …
Колония (значения) - Колония: Колония в политике и обществоведении зависимая, несуверенная территория, владение иностранного государства; Колония в географии и истории новая, неосвоенная территория, подлежащая разведке и заселению; Колония в… … Википедия -
Макаренко Антон Семенович - , советский педагог и писатель. После окончания Кременчугского городского училища и педагогических курсов при нём (1905) учительствовал на Украине. В 1917 окончил Полтавский… … Большая советская энциклопедия
Макаренко - Антон Семенович , советский педагог и писатель. После окончания Кременчугского городского училища и педагогических курсов при нём (1905) учительствовал на Украине. В 1917… … Большая советская энциклопедия
И описанным им в целом ряде произведений. После увольнения в 1928 г. Макаренко из Колонии по настоянию Н. К. Крупской дальнейшего высокого интереса к последующей деятельности колонии не отмечено.
История
Деятельность и нововведения Макаренко в Колонии вызывали самые разные отклики - от положительных (к примеру, в брошюре М. И. Левитиной (псевд. Маро) опыт Колонии им. Горького назван лучшим из целого ряда посещённых автором), до целого ряда доносов и обвинений, коротко отразившихся в известном предложении из «Педагогической поэмы » - «Система Макаренко есть система не советская…». Видный макаренковед проф. Г. Хиллиг (Германия) собрал целый ряд свидетельств, что продолжению деятельности Макаренко в этих условиях до 1928 г. очень заметно способствовал руководитель НКВД Украины в те годы Всеволод Апполинариевич Балицкий (1892 или 1893 г. - 1937)
Однако после резко-критических обвинений подходов Макаренко со стороны Н. К. Крупской с трибуны очередного съезда комсомола в мае 1928 г. педагогические чиновники ставят Макаренко перед выбором: отказаться от целого ряда своих принципов в воспитательной работе или оставить колонию. Он выбирает последнее и полностью переходит в ранее созданную (в 1927 г.) в системе НКВД Коммуну им. Ф. Э. Дзержинского, где до этого он трудился по совместительству.
Новое начальство колонии им. Горького приложило усилия к тому, чтобы подходы Макаренко там больше не применялись. Ряд ближайших сподвижников Макаренко либо ушли с ним в Коммуну (к примеру, В. Н. Терский), либо вернулись к прежней деятельности (так, Н. Э. Фере занялся сельскохозяйственной наукой: сначала отправился в научную экспедицию, позже защитил канд. диссертацию по с/х машиноведению, трудился преподавателем, был назначен зав. кафедрой эксплуатации машинно-тракторного парка Московского государственного агроинженерного университета имени В.П. Горячкина .
Колония им. Горького с этого времени в качестве образца по воспитанию в научной литературе не упоминается, а через некоторое время (в том числе в связи с общим сокращением числа беспризорников) она и вовсе была перенаправлена на работу с несовершеннолетними преступниками, обзавелась высоким забором с колючей проволокой, поменяла название и т. п.
Воспитанники и воспитатели колонии
Среди наиболее известных воспитателей и воспитанников Колонии:
Летняя униформа колонистов
С апреля по сентябрь включительно обязательная, независимо от погоды за окном униформа колонистов всех возрастов включала синюю футболку-блузу и просторные трусы с ремнём и с двумя передними карманами . Девочки вместо трусов носили широкие юбки по щиколотку, из той же ткани.
Другим общим пунктом вратарской экипировки и летней униформы макаренковских колонистов было наличие серой плоской кепки в качестве повседневного головного убора . Девочки носили косынки светлых тонов. В торжественных случаях вместо кепки надевали тёмного цвета бархатную тюбетейку.
Иногда к этой униформе добавляли серые или чёрные шерстяные гетры. Но чаще обходились простыми носками тех же цветов. Или вообще надевали обувь на босу ногу.
Вместо обычных для тогдашних пионерлагерей сандалий колонисты носили кожаные ботинки средней высоты на довольно толстой подошве. Ведь, в отличие от пионерлагеря, основной задачей колонии было воспитание физическим трудом, а вовсе не расслабленный отдых подопечных.
Таков был довольно жёсткий, но очень эффективный метод закаливания, доведённый А. С. Макаренко до совершенства: «мёрзнешь, значит, двигайся быстрее, работай усерднее!», а работать приходилось отнюдь не мало. Поэтому носить всё лето вратарские трусы вместо привычных брюк не стеснялись даже воспитатели помоложе, хотя и не были обязаны этого делать.
Свидетельства:
«…с ранней весны колонисты не носили штанов, - трусики были гигиеничнее, красивее и дешевле».
А. С. Макаренко.
«Когда я приехала в колонию имени Горького, Антон Семёнович сказал, что мне надо осмотреть колонию. А там были такие подземные ходы - интересно. Вот позвал он Семёна, вошёл парень в малиновых трусах и синей рубашке - у них все в трусах ходили…»
Калабалина Г. К.
Попытка воспроизведения опыта в 1980-е годы
С учётом всемирной известности воспитательного опыта Колонии им. Горького и Коммуны им. Ф. Э. Дзержинского под руководством А. С. Макаренко , многие сотрудники, в том числе руководители службы исполнения наказаний, не могли не заинтересоваться опытом применения воспитательной педагогики Макаренко. Среди них оказался и начальник Куряжской колонии в 80-е годы ХХ в., решивший воспроизвести опыт Макаренко в подведомственном ему учреждении.
Этот малоподготовленный и не очень продуманный (в отличие от самого Макаренко) опыт на людях подробно описал педагог-воспитатель данного учреждения Юрий Иванович Чапала в своей книге «Сочинение на несвободную тему» , где отмечается, что в итоге «книжного» внедрения системы Макаренко вырос как уровень рецидивов среди осуждённых, так и ухудшилась обстановка в самой колонии. И такой итог, к сожалению, не единичен. Сама система Макаренко зачастую оказывается более сложной (и, главное, более требовательной к исполнителю), чем выглядит после первого прочтения «Педагогической поэмы»…
Известный социальный педагог и писатель В. А. Ерёмин отмечает в связи с этим, что нередко такой итог связан с попытками частичного, отрывочного внедрения только «самых удобных и подходящих» составляющих системы Макаренко и в качестве примера рассказывает, к каким нарушениям, а зачастую и унижениям заключённых, приводит использование (отдельно от системы) принципа коллективной ответственности среди осуждённых .
В то же время известен и положительный опыт применения системы Макаренко именно в системе ФСИН одним из воспитанников Макаренко А. Г. Явлинским (1915-1981). Однако известно и то, что отстаивание среди коллег права на продолжение данного опыта с течением времени давалось всё тяжелее и дорого стоило для здоровья Алексея Григорьевича при всём уважении к нему в том числе как к ветерану-орденоносцу ВОВ .
Книги и статьи
- Остроменцкая Н. Навстречу жизни. Колония им. Горького. // Народный учитель, 1928, № 1-2. С. 42-77.
- Остроменцкая Н. Повесть о Решиде и Мишке . Грозный , 1979 г. 134 с. Первое художественное произведение о Колонии им. Горького (1-е издание в 1930 г.).
- Макаренко А. С. Педагогическая поэма (1-е полн. изд. под ред. д.п.н. С. С. Невской) // М.: ИТРК, 2003 г.
- Фере Н. Э. Сельскохозяйственный труд в колонии имени Максима Горького // Воспоминания о Макаренко (Сб. материалов) / Сост. Н. А. Ляпин, H.A. Морозова. - Л., 1960. 346 с. - С. 213-235
- Хиллиг, Г. , Окса Н. Н. К истории возникновения колонии им. М. Горького // Культура народов Причерноморья. - 2003. - N 38. - С. 87-93
См. также
- Погребинский, Матвей Самойлович - основатель и руководитель Болшевской трудовой коммуны
Примечания
- Подробнее см. Ионин И. В. Школа-колония Красные зори: Из опыта детской трудовой школы-колонии . - Л, 1933.
- Левитина М. И. (Маро) . Работа с беспризорными: Практика новой работы в СССР. - Харьков, 1924
(по разным данным от 4,5 до 7 млн чел.), появившихся после Первой мировой войны, Октябрьского переворота и последовавшей за ним Гражданской войны в России, государством и общественностью был принят ряд мер по устранению этого явления не только уголовным преследованием, но и ресоциализацией (возвращением в культуру общества), в том числе путём создания колоний для перевоспитания малолетних правонарушителей.
Особенностью первых лет деятельности этих колоний было крайне слабое государственное обеспечение (как продовольственное и материально-техническое, так и организационно-методическое), что диалектически имело не только отрицательные стороны (нужда, нередко недоедание воспитанников и воспитателей, отсутствие многих самых необходимых вещей и т. п.), но и положительные - в условиях сниженного организационного и методического контроля для наиболее одарённых и деятельных руководителей колоний открывалась повышенная свобода педагогического и воспитательного творчества, немыслимая ни до 1917 г., ни после середины 1930-х годов.
Среди успешных примеров применения этой свободы можно назвать опыт преобразования колоний (то есть, по-русски, поселений) в коммуны (то есть общины, сообщества людей, связанные общим делом и целями). Наиболее известными из них стали коммуна «Красные Зори» И. В. Ионина под Ленинградом , Болшевская трудовая коммуна (1924-1937) М. С. Погребинского (1895-1937) - под Москвой и Колония им. М. Горького (1920-1928) под рук. А. С. Макаренко, основанная под Полтавой и по существу вскоре ставшая коммуной (что и было отражено в названии следующего детища Макаренко - Коммуны им. Ф. Э. Дзержинского). По существу деятельность и многие находки С. Т. Шацкого (колония «Бодрая жизнь») перекликается с лучшим опытом и достижениями упомянутых колоний-коммун (хотя это учреждение было создано не государством и для «бодрой жизни» обычных детей, а не беспризорников).
Колония под Полтавой была создана по поручению Полтавского Губнаробраза А. С. Макаренко в 1920 г.
Деятельность и нововведения Макаренко в Колонии вызывали самые разные отклики - от положительных (к примеру, в брошюре М. И. Левитиной (псевд. Маро) опыт Колонии им. Горького назван лучшим из целого ряда посещённых автором), до целого ряда доносов и обвинений, коротко отразившихся в известном предложении из «Педагогической поэмы » - «Система Макаренко есть система не советская…». Видный макаренковед проф. Г. Хиллиг (Германия) собрал целый ряд свидетельств, что продолжению деятельности Макаренко в этих условиях до 1928 г. очень заметно способствовал руководитель НКВД Украины в те годы Всеволод Апполинариевич Балицкий (1892 или 1893 г. - 1937)
Однако после резко-критических обвинений подходов Макаренко со стороны Н. К. Крупской с трибуны очередного съезда комсомола в мае 1928 г. педагогические чиновники ставят Макаренко перед выбором: отказаться от целого ряда своих принципов в воспитательной работе или оставить колонию. Он выбирает последнее и полностью переходит в ранее созданную (в 1927 г.) в системе НКВД Коммуну им. Ф. Э. Дзержинского, где до этого он трудился по совместительству.
Новое начальство колонии им. Горького приложило усилия к тому, чтобы подходы Макаренко там больше не применялись. Ряд ближайших сподвижников Макаренко либо ушли с ним в Коммуну (к примеру, В. Н. Терский), либо вернулись к прежней деятельности (так, Н. Э. Фере занялся сельскохозяйственной наукой: сначала отправился в научную экспедицию, позже защитил канд. диссертацию по с/х машиноведению, трудился преподавателем, был назначен зав. кафедрой эксплуатации машинно-тракторного парка Московского государственного агроинженерного университета имени В.П. Горячкина .
Колония им. Горького с этого времени в качестве образца по воспитанию в научной литературе не упоминается, а через некоторое время (в том числе в связи с общим сокращением числа беспризорников) она и вовсе была перенаправлена на работу с несовершеннолетними преступниками, обзавелась высоким забором с колючей проволокой, поменяла название и т. п.
Воспитанники и воспитатели колонии
Среди наиболее известных воспитателей и воспитанников Колонии:
Летняя униформа колонистов
С апреля по сентябрь включительно обязательная, независимо от погоды за окном униформа колонистов всех возрастов включала синюю футболку-блузу и просторные трусы с ремнём и с двумя передними карманами . Девочки вместо трусов носили широкие юбки по щиколотку, из той же ткани.
Другим общим пунктом вратарской экипировки и летней униформы макаренковских колонистов было наличие серой плоской кепки в качестве повседневного головного убора . Девочки носили косынки светлых тонов. В торжественных случаях вместо кепки надевали тёмного цвета бархатную тюбетейку.
Иногда к этой униформе добавляли серые или чёрные шерстяные гетры. Но чаще обходились простыми носками тех же цветов. Или вообще надевали обувь на босу ногу.
Вместо обычных для тогдашних пионерлагерей сандалий колонисты носили кожаные ботинки средней высоты на довольно толстой подошве. Ведь, в отличие от пионерлагеря, основной задачей колонии было воспитание физическим трудом, а вовсе не расслабленный отдых подопечных.
Таков был довольно жёсткий, но очень эффективный метод закаливания, доведённый А. С. Макаренко до совершенства: «мёрзнешь, значит, двигайся быстрее, работай усерднее!», а работать приходилось отнюдь не мало. Поэтому носить всё лето вратарские трусы вместо привычных брюк не стеснялись даже воспитатели помоложе, хотя и не были обязаны этого делать.
Свидетельства:
«…с ранней весны колонисты не носили штанов, - трусики были гигиеничнее, красивее и дешевле».
А. С. Макаренко.
«Когда я приехала в колонию имени Горького, Антон Семёнович сказал, что мне надо осмотреть колонию. А там были такие подземные ходы - интересно. Вот позвал он Семёна, вошёл парень в малиновых трусах и синей рубашке - у них все в трусах ходили…»
Калабалина Г. К.
Попытка воспроизведения опыта в 1980-е годы
С учётом всемирной известности воспитательного опыта Колонии им. Горького и Коммуны им. Ф. Э. Дзержинского под руководством А. С. Макаренко , многие сотрудники, в том числе руководители службы исполнения наказаний, не могли не заинтересоваться опытом применения воспитательной педагогики Макаренко. Среди них оказался и начальник Куряжской колонии в 80-е годы ХХ в., решивший воспроизвести опыт Макаренко в подведомственном ему учреждении.
Этот малоподготовленный и не очень продуманный (в отличие от самого Макаренко) опыт на людях подробно описал педагог-воспитатель данного учреждения Юрий Иванович Чапала в своей книге «Сочинение на несвободную тему» , где отмечается, что в итоге «книжного» внедрения системы Макаренко вырос как уровень рецидивов среди осуждённых, так и ухудшилась обстановка в самой колонии. И такой итог, к сожалению, не единичен. Сама система Макаренко зачастую оказывается более сложной (и, главное, более требовательной к исполнителю), чем выглядит после первого прочтения «Педагогической поэмы»…
Известный социальный педагог и писатель В. А. Ерёмин отмечает в связи с этим, что нередко такой итог связан с попытками частичного, отрывочного внедрения только «самых удобных и подходящих» составляющих системы Макаренко и в качестве примера рассказывает, к каким нарушениям, а зачастую и унижениям заключённых, приводит использование (отдельно от системы) принципа коллективной ответственности среди осуждённых .
В то же время известен и положительный опыт применения системы Макаренко именно в системе ФСИН одним из воспитанников Макаренко А. Г. Явлинским (1915-1981). Однако известно и то, что отстаивание среди коллег права на продолжение данного опыта с течением времени давалось всё тяжелее и дорого стоило для здоровья Алексея Григорьевича при всём уважении к нему в том числе как к ветерану-орденоносцу ВОВ .
Книги и статьи
- Остроменцкая Н. // Народный учитель, 1928, № 1-2. С. 42-77.
- Остроменцкая Н. . Грозный , 1979 г. 134 с. Первое художественное произведение о Колонии им. Горького (1-е издание в 1930 г.).
- Макаренко А. С. (1-е полн. изд. под ред. д.п.н. С. С. Невской) // М.: ИТРК, 2003 г.
- Фере Н. Э. // Воспоминания о Макаренко (Сб. материалов) / Сост. Н. А. Ляпин, H.A. Морозова. - Л., 1960. 346 с. - С. 213-235
- Хиллиг, Г. , Окса Н. Н. // Культура народов Причерноморья. - 2003. - N 38. - С. 87-93
См. также
- Погребинский, Матвей Самойлович - основатель и руководитель Болшевской трудовой коммуны
Напишите отзыв о статье "Колония имени Горького"
Примечания
- Подробнее см. Ионин И. В. . - Л, 1933.
- Левитина М. И. (Маро) . Работа с беспризорными: Практика новой работы в СССР. - Харьков, 1924
- Хиллиг, Гётц . // Культура народов Причерноморья. - 2005. - N 62. - С. 65-67.
- // Страница кафедры эксплуатации машинно-тракторного парка Московского государственного агроинженерного университета имени В.П. Горячкина
- Остроменцкая Н. // Народный учитель, 1928, № 1-2. С. 42-77.
- В отличие от нынешних шорт, крой и ткань таких трусов, всегда были ближе к соимённому белью, чем к брюкам. Больше всего этот крой напоминает верхние трусы футбольного вратаря тех лет, если бы карманы были их обязательной деталью.
Очевидно, однако, что самого слова «шорты» не существовало в русском языке первой половины XX века . Его нет в Большом толковом словаре Ушакова, а при слове «трусики», там сказано:
ТРУСИКИ, трусиков, и трусы, трусов, ед. нет (от англ. мн. ч. trousers - брюки). Короткие штаны для купанья или для спортивных состязаний. Футболисты в белых трусиках. Детские штаны из лёгкой материи.
Эта формулировка совершенно тождественна словоупотреблению А. С. Макаренко.
- Ушаков Д. Н.
- Ушаков Д. Н.
- Макаренко А. С.
- Фролов А. А.
- Товаровский М. Д. Изд-во «Физкультура и спорт». 1948 г.
- Морозов В. В.
- Чапала Ю. И. Сочинение на несвободную тему. Харьков: Национальный университет внутренних дел Украины, 2003 г., 446 с. ISBN 966-610-011-8
- Воровской орден / Виталий Ерёмин ; [Худож. И. Суслов ]. - М.: Известия, 1995. - 332 с.: ISBN 5-206-00464-2 (в пер.)
Ссылки
Отрывок, характеризующий Колония имени Горького
Москва, 3 октября, 1812.Наполеон. ]
«Je serais maudit par la posterite si l"on me regardait comme le premier moteur d"un accommodement quelconque. Tel est l"esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.
Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.
Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!
На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
А.С.Макаренко был основателем трудовой колонии имени М.Горького и работал в ней с 1920 по 1928 год. До 15 мая 1926 года колония располагалась недалеко от Полтавы, в Трибах и Ковалевке, а с середины мая она переезжает в Куряж, под Харьковом. Поэтому воспитанники, которые жили только в Куряже, часто называют себя куряжцами, а 120 колонистов, приехавших из Ковалевки, любили называть себя колонистами-горьковцами. Но так называемое «завоевание Куряжа» привело к быстрому образованию единого коллектива. В конце 1927 года Антон Семенович принял по совместительству руководство коммуной имени Ф. Дзержинского, куда было переведено 60 колонистов -горьковцев, составивших ядро коммуны .
А.С.Макаренко в «Педагогической поэме» писал: «Не столько моральные убеждения и гнев, сколько вот эта интересная и настоящая деловая борьба дала первые ростки хорошего коллективного тона. По вечерам мы и спорили, и смеялись, и фантазировали на темы о наших похождениях, роднились в отдельных ухватистых случаях, сбивались в единое целое, чему имя - колония Горького».
Незабываемой для всех колонистов осталась в памяти встреча с Максимом Горьким - их другом, шефом и учителем, подарившим каждому частицу своего сердца .
Перед А.С.Макаренко встала задача создать из воспитанников крепкий трудоспособный коллектив, который сам стал бы воспитывающей силой. А.С.Макаренко пришел к выводу, что коллектив можно создать лишь на основе общественно-полезного производительного труда, в процессе которого должны формироваться новые общественные отношения.
Воспитательную работу в колонии Антон Семенович начал с организации актива. Шаг за шагом, привлекая колонистов к общественно полезному труду, ставя задачи перед коллективом в целом и отдельными его членами, завоевывая авторитет и уважение личным примером, он создавал коллектив. Колонисты работали на полях и в саду, охраняли дорогу от грабителей, государственный лес от порубок. Практические действия приносили ощутимые результаты в нравственном оздоровлении и воспитании бывших беспризорников .
С первых дней в колонии была создана библиотека, укомплектованная Антоном Семеновичем. Любовь колонистов к чтению, а также вечерние коллективные чтения имели большой воспитательный эффект. Особенной любовью пользовались произведения А.М.Горького «Детство», «В людях», «Мои университеты».
В колонии было несколько отрядов, во главе каждого из них стояли командиры, составлявшие совет командиров. На него Макаренко опирался во всей воспитательной работе, в организации трудовой деятельности колонистов. Совет командиров обсуждал и решал вопросы организации быта и учебного процесса, культурно-просветительной работы, ведения хозяйства колонии, приема новых членов и другие .
Успехи колонии в воспитательной работе были высоко отмечены Наркомпросом Украины: в честь пятилетия со дня основания колонии, А.С.Макаренко присвоили звание «Красный герой труда», а сотрудников наградили ценными подарками. 1926 год колония встретила значительными успехами. Окрепло хозяйство, с полей получили хороший урожай хлеба. К тому времени в колонии были животноводческая ферма, сад, мастерские. Все больше внимания уделялось учебе. А.С.Макаренко заботился о получении воспитанниками прочных знаний, считая, что это определяет путь человека в жизни. Окреп и коллектив воспитателей. К тому времени он уже мог решать любые задачи, требовавшие организованности, крепкой дисциплины. Это особенно было важно перед переездом в Куряжскую колонию, где в помещениях бывшего монастыря жили 400 детей.
Гармонию индивидуальных и коллективных чувств можно наблюдать в ситуации, возникшей в колонии перед «завоеванием Куряжа». Колонисты чувствовали необходимость всё отдать коллективу. И это совсем не было жертвой. Отвечая на сомнения воспитанника Марка Шейнгауза, который боялся, что хорошая жизнь горьковцев может стать плохой в Куряже, Антон Семенович сказал: «Зато они идут на борьбу. Это, Марк, большое счастье, когда можно идти на борьбу за лучшую жизнь» .
А.М.Горький интересовался жизнью колонии, переписывался с А.С.Макаренко, воспитанниками, высоко оценивая результаты их труда. Уже в первый год существования колонии, в 1921 году, ей было присвоено имя А.М.Горького. Имя «горьковец» приобрело для колонистов большое значение. Макаренко говорил, что их поддерживала и помогала им горьковская вера в человека. Только опираясь на лучшее в человеке, можно сделать его красивее и выше .
Воспитанники колонии имени М.Горького понимали, что жизнь созданного Антоном Семеновичем коллектива была нацелена на формирование нового человека, черты которого мы зримо ощущаем в делах выпускников этого коллектива.
На каких бы постах они ни трудились, везде утверждали дух оптимизма, гуманизма, товарищества, уверенности в свои силы и в завтрашний день. Через доверие и уважение, соединенные с требованием, А.С.Макаренко воспитал у них готовность к труду и обороне.
Выдающийся педагог требовал такого отношения к труду, когда он становится органической необходимостью. Дальнейшие судьбы воспитанников доказали великую силу производительного труда, соединенного с умственным, нравственным, физическим и эстетическим воспитанием. По выражению А.С.Макаренко, в колонии и коммуне половина дел выполнялась с улыбкой. Дух хорошего настроения и чувство ответственности воспитанники сохраняли постоянно .
Коммуна имени Дзержинского -- детское воспитательное учреждение -- была создана в поселке Новый Харьков (пригород Харькова) в системе учреждений ГПУ для борьбы с детской беспризорностью на добровольные отчисления от зарплаты чекистов Украины. 29 декабря 1927 года колония была открыта, возглавил ее педагог Антон Макаренко,. В коммуну поступали как беспризорные дети, так и дети из семей. Коммунары получали широкое общее образование. Одним из основных принципов воспитания в коммуне было соединение обучения с производительным трудом. Она в начале своего пути была совсем маленьким детским коллективом, перешедшим из колонии имени М.Горького. Этот коллектив обладал только одним домом, небольшой мастерской полукустарного типа, в которой даже первые 60 воспитанников не могли разместиться. За пять лет коммуна превратилась в мощное учебно-воспитательное учреждение, воспитанники которого не только учились, но и работали на построенных ими заводах электроинструментов и фотоаппаратов .
Сотни коммунаров ежедневно 4 часа учились в школе или на рабфаке, а четыре часа работали, выпуская электроинструменты и фотоаппараты «ФЭД», от реализации которых коллектив коммунаров имел средства для своего содержания, расширения производства. Введенный хозрасчет помогал коммунарам видеть плоды своего труда, у них появилось чувство хозяина.
Коммуна имени Ф.Э.Дзержинского была прекрасным образцом осуществления идеи соединения обучения, с производительным трудом, нравственным, физическим и эстетическим воспитанием. У них было настоящее ученическое самоуправление, рождавшее отношении ответственной зависимости. Коммунарское воспитание давало стране культурного рабочего, способного быть не только командиром в любой отрасли, но и способного подчиниться товарищу. Командиры, как выборные единоначальники, обладающие большой властью» по рукам и ногам были связаны в тех случаях, когда они начинали противопоставлять узколичное начало общественному .
В коммуне, как и в колонии, были правильно организованные отношения между первичными коллективами (отрядами) и общим коллективом. Общий коллектив коммуны был связующим звеном между личностью и обществом. В каждый момент воздействия на коммунара происходило воздействие и на коллектив. В то же самое время воздействие на коллектив было также воздействием на личность.
Система организации коллектива в коммуне была такой же, как и в колонии. Высшим руководящим органом было общее собрание коммунаров. Большую роль играл совет командиров производственных отрядов. Во главе совета командиров стоял секретарь. Важную роль в жизни коммуны играли комсомольская и пионерская организации.
Коммуна никогда не получала денег от государства, вначале она, жила на средства отчислений из заработка чекистов. Последние годы: коммуна им. Дзержинского была на хозрасчете... Это очень важное обстоятельство: с 1930 г. окупались все расходы: на жалованье учителям, оборудование кабинетов в школе, на содержание воспитанников, кроме того, на проведение летних походов, посещение театров, покупку автобусов и т.д. Коммуна давала несколько миллионов рублей чистой прибыли государству.
Хозрасчет помог подготовить воспитанников к жизни: работа на производстве обеспечивала им возможность приобретения различных рабочих квалификаций. Коммунары работали на предприятии 4 часа в день, учились в средней школе, многие после школы поступали учиться в вузы. Воспитание в коммуне основывалось на принципах, выработанных Макаренко в прежние годы, хорошо организованный производственный труд он считал одним из основных звеньев воспитательной системы. Труд на заводе создавал и прекрасную базу для развертывания воспитательной работы .
В коммуне и в колонии в практические дела включались элементы игры с юношеским задором, с чувством радости. Учеба была обязательной для всех. Дежурство, хозяйственные работы, наряды не освобождали воспитанников от школьных занятий.
В коммуне была возможность заниматься в различных кружках: художественной самодеятельности, технических, предметных, спортивных. Были клубы, кинотеатр, библиотека. В театре спектакли ставились воспитанниками. Коммунары часто посещали харьковские театры. Много внимания уделялось физическому воспитанию коммунаров.
В период летних каникул они вместе с педагогами во главе с Антоном Семеновичем уходили в туристические походы: бывали в Крыму, на Кавказе, в Москве, Донбассе, путешествовали по Волге.
А.С.Макаренко считал походы могучим фактором патриотического воспитания, социального роста и физической закалки детей, повышения их культурного уровня. Ежегодно в коммуне подводились итоги учебно-воспитательной работы, организовывались производственные и художественные выставки. А.С.Макаренко добивался, чтобы трудовые показатели сопутствовали обучению и воспитанию. Коллектив постоянно рос и богател. Стали тоньше, более углубленно рассматриваться проблемы духовного развития воспитанников, формирования активной гражданской позиции. Антон Семенович сам был образцом и призывал воспитателей работать с верой в человека, с сердцем, с настоящим гуманизмом, так как воспитать настоящего Человека можно лишь тогда, когда в каждом воспитаннике видишь личность. Звание коммунар воспитанники гордо пронесли через всю жизнь .
В 1935 г. Макаренко оставил работу в коммуне им. Дзержинского и, переехав в Москву, занялся по совету Горького литературной деятельностью.
Судьбы более трех тысяч воспитанников А.С. Макаренко -- лучшее свидетельство его педагогического успеха и лучший ему памятник. Из бывших колонистов и коммунаров вышли квалифицированные рабочие и инженеры, крупные руководители производства, выдающиеся учителя и воспитатели, военные врачи, художники, артисты, юристы и журналисты. Немало бывших воспитанников героически погибли в годы Великой Отечественной войны. Честность, самоотверженность в труде, прекрасное чувство коллективизма, чуткость и готовность прийти на помощь другому пронесли многие из них через всю жизнь. А в сердце -- светлый образ своего учителя Антона Семеновича. «Удивительный Вы человечище и как раз из таких, в каких Русь нуждается», -- так мудро охарактеризовал Макаренко в одном из писем к нему А. М. Горький .
После распада СССР процессы разрушения культуры и образования в нашей стране шли так стремительно, что сейчас, имея дело с молодыми людьми, уже нельзя поручиться, что они читали «Трех мушкетеров» Дюма. Но это только часть проблемы. Снижение культурного уровня, сужение круга интересов, отсутствие навыков совместной деятельности приводят к тому, что сначала люди не могут строить коллективы, а потом и просто элементарно общаться с соседом.
Как сейчас решить проблему построения коллектива? Да еще в условиях, когда это строительство не должно превратиться в долгострой? В СССР в 20–30-е годы XX века этот вопрос решили. Сразу после окончания Гражданской войны в России начался важный социальный эксперимент - было создано несколько детских коммун: коммуна для подростков, попавших в исправительные учреждения (Болшевская коммуна), и коммуны для беспризорников (Колония имени М. Горького и коммуна имени Дзержинского). Создание специальных учреждений для беспризорников было вызвано наличием в СССР большого числа детей, оставшихся после Первой мировой и после Гражданской войны без родителей: в 1922 году в стране насчитывалось около семи миллионов малолетних бродяг.
Первая коммуна была создана в 1921 году в трудовой колонии для несовершеннолетних правонарушителей. Колония находилась в селе неподалеку от Полтавы и была названа в честь Максима Горького, ставшего одним из инициаторов борьбы с беспризорностью. Колония имени Горького просуществовала до 1926 года. За пять лет стараниями ее главы, Антона Семеновича Макаренко, в колонии были выработаны принципы существования, навсегда выдернувшие детей из кочевой стайной протосоциальной среды, в которую их бросили ужасы беспризорщины.
На каких принципах стоилась жизнь в горьковской коммуне?
Дети в коммуне не только учились, но и работали. И учеба, и работа были обязательными для всех. Сначала коммуна занялась сельским хозяйством. Добившись роста урожая пшеницы, в коммуне занялись также животноводством. А на доходы был построен театр, в котором каждую неделю шли спектакли, поставленные коммунарами для деревенских жителей.
Одним из главных внутренних принципов существования коммуны был принцип самоуправления. Все члены коммуны были разбиты на отряды. Отряды эти образовывались не по производственному и не по учебному принципу - сделано это было для того, чтобы не дать членам отряда сконцентрировать внимание только на одном, интересном для них аспекте жизни коммуны. Кроме того, в отряд входили дети разных возрастов, что давало возможность старшим учить младших и обеспечивало преемственность поколений.
Макаренко считал, что оптимальное число людей в отряде - от 7 до 15 человек. Каждый отряд имел свое место в столовой и свое спальное место. Командиры отрядов собирались раз в неделю для решения хозяйственных и организационных вопросов. Кроме того, в коммуне регулярно проходили собрания всех ее членов.
В 1926 году Макаренко принимает решение перенести коммуну имени Горького в Куряжскую колонию под Харьковым. Решение это было связано с тем, что члены коммуны хотели осваивать рабочие специальности, а местоположение коммуны - отсутствие поблизости заводов - накладывало ограничение на ее дальнейшее развитие. Куряж был хорош тем, что в нем была электростанция, много земли вокруг, уже готовые мастерские (колония располагалась в монастырском здании).
Но решение Макаренко о переезде было всё же неожиданным для колонистов, так как куряжская колония находилась в полуразрушенном состоянии. Плюс к тому ее воспитатели фактически потеряли контроль над своими воспитанниками, а их было около трехсот человек.
Местные власти предлагали Макаренко идти по пути постепенной интеграции одного коллектива в другой. Но Макаренко не признавал никакой постепенности. Он исповедовал свой метод - «метод взрыва». Суть его заключалась в том, что на человека оказывалось сильное разовое воздействие, призванное вызвать в нем решающие изменения. С помощью этого метода педагогу удалось не просто навести в Куряжской колонии порядок - ему удалось это сделать в рекордно короткий срок. Уже спустя несколько месяцев колонию посещали иностранные делегации, изучавшие опыт ее устройства и удивлявшиеся хорошо налаженному хозяйству.
Чтобы уточнить, о чем идет речь, когда говорится о «взрывном» воздействии, надо привести разъяснение самого Макаренко. «Взрывом я называю доведение конфликта до последнего предела, до такого состояния, когда уже нет возможности ни для какой эволюции, ни для какой тяжбы между личностью и обществом, когда ребром поставлен вопрос - или быть членом общества, или уйти из него» .
«Ребром» в методике Макаренко вопрос ставит сам коллектив. Поэтому очень важно, чтобы коллектив был. И не просто был, а был готов перестраивать окружающий мир и попадающих в его орбиту людей в соответствии со своим принципами.
У Макаренко костяк такого коллектива сложился в первом поселении. И этот костяк смог повлиять на изменение обстановки на новом месте - в Куряже, а потом последовал за Макаренко в новое место - в образованную им в 1927 году коммуну имени Дзержинского.
В коммуне Дзержинского метод «взрыва» использовался, в частности, в момент, когда нужно было набирать в коммуну новых членов. На железнодорожные вокзалы выдвигался небольшой отряд из коммунаров. Коммунары собирали беспризорных, путешествовавших на поездах, и прямо предлагали им идти работать в коммуну. Если беспризорники соглашались (а они, как правило, соглашались), то немедленно происходил обряд их принятия. Обряд, целью которого было удивить, потрясти, то есть задействовать «метод взрыва».
Как только беспризорник соглашался войти в общину, к нему подходил весь отряд коммунаров: парадно одетые ребята, со знаменем и с оркестром. В честь вновь прибывшего члена коллектива они выстраивались в шеренгу, играли на музыкальных инструментах и все вместе торжественным маршем направлялись в коммуну.
В коммуне новых членов ждало очередное потрясение. Их мыли, одевали в новую, чистую одежду, а старую одежду сжигали. Чем это не обряд инициации? Для нового члена коллектива начиналась другая жизнь, старую жизнь символически сжигали в огне.
Вот как описывает свои впечатления от коммуны Иван Токарев, один из воспитанников Макаренко. «На территории кругом клумбы с цветами, дорожки из асфальта, чистота и красота. Постригли нас под машинку, помыли, старую одежду сожгли и выдали новую, чистую: гамаши, полугалифе, тюбетеечку. Смотрю в зеркало - сам себе нравлюсь! Бежать от такой красивой и сытой жизни никому и в голову не приходило. Но для того, чтобы так красиво жить, нужно было учиться и работать... Все, кто старше тринадцати лет, работали, младшие - нет, они были у старших на посылках» .
Макаренко придавал большое значение порядку, чистоте и эстетической стороне жизни в коммуне. По его мнению, внешний облик, детали, мелочи - всё это создавало общий стиль. А у коллектива, считал Макаренко, обязательно должен быть стиль. Это одно из его неотъемлемых свойств.
Одной из «мелочей», на которую в коммуне обращали особое внимание, была одежда. На уроки в школу преподаватели и ученики ходили в самой хорошей одежде. Макаренко отмечал: «Я не остановился бы ни перед чем, я бы дал каждой школе очень красивую форму. Это очень хороший клей для коллектива» . Кроме того, Макаренко говорил: «Стремление к красоте, крепко заложенное природой в каждом человеке, есть лучший рычаг, которым можно повернуть человека к культуре» .
Но коллектив появлялся не только благодаря заботе о внешнем виде и за счет благоустройства окружающего пространства. Обряд инициации предполагал внутренние перемены. Прежде всего, новый член коллектива оставлял вовне все свои плохие привычки: материться, пить, плеваться, ругаться и так далее. Но это были только самые элементарные вещи. А обучаться приходилось и более сложным вещам: в коммуне были приняты строгие правила поведения, и дисциплина была приближена к военной.
По мнению Макаренко, дисциплина была неотъемлемым качеством хорошо воспитанного человека. Правила дисциплины в коммуне существовали одинаково для всех: и для преподавателей, и для их воспитанников. Без внимания не оставались даже самые незначительные отступления от общих правил и требований.
Члены коллектива, неукоснительно выполнявшие все правила, а также поддерживавшие соблюдение этих правил другими членами коллектива, становились ядром коллектива, ядром, на которое опирались педагоги, ядром, дававшим возможность безболезненно интегрировать в коллектив новых членов, ввести в коллективе принципы самоорганизации. Так как самоорганизация была основана на том, что сильный коллектив устанавливал нормы поведения и следил за тем, как они выполняются.
В коммуне сложилась ситуация, при которой с членов ядра коммуны спрашивали за проступки гораздо строже, чем с рядовых ее членов. Более того - такой жесткий спрос был в коммуне не обузой, а желанным признанием своей роли, доказательством того, что к тебе относятся как к ответственному, сознательному члену коллектива, как к человеку, входящему в ядро коллектива. В качестве крайней меры воздействия в коммуне существовала практика исключения. Но случаи исключения были очень редки.
Ученики Макаренко показали, что способны в кратчайшие сроки обжиться практически в любых условиях. Созданная в декабре 1927 года под Харьковом новая коммуна Макаренко - коммуна имени Феликса Дзержинского - бедствовала только первые месяцы. Имевшихся средств для существования - добровольных взносов работников ОГПУ - не хватало. Все члены коммуны (60 человек) размещались в одном доме. Уже в течение первого года жизни коммуны было организовано сельскохозяйственное производство, позволившее сначала прокормиться самим, потом - скопить немного денег и начать думать о производстве.
В 1928 году, решая, какое производство нужно организовывать в коммуне, Макаренко остановился на том, что надо производить товары, которых нет на советском рынке. Плюс это должно быть производство, которое позволит коммунарам овладевать сложными профессиями.
В итоге в коммуне имени Дзержинского коммунары построили первый в СССР завод электроинструментов, а еще чуть позже создали производство фотоаппаратов. Коммуна не только обеспечила все свои нужды, но и отдавала в бюджет государства четыре с половиной миллиона рублей в год.
К сожалению, в июле 1935 года Макаренко был вынужден покинуть и эту коммуну, как перед этим он покинул коммуну в Куряже. Он переехал в Москву и много времени посвящал написанию книг. В 1938 году коммуна имени Дзержинского была реорганизована в промышленный комплекс - Харьковский комбинат НКВД СССР имени Дзержинского. А в апреле 1939 года Макаренко скоропостижно скончался от сердечного приступа.
Работа Макаренко с детьми вызывала в России и в мире и критику, и восхищение. Большую поддержку Макаренко оказывал М. Горький, положительно писали о его опыте работы с детьми Л. Арагон, А. Барбюс и другие. Критические высказывания по поводу военизированной системы воспитания Макаренко звучали со стороны Луначарского, Крупской.
Одним из своих важных завоеваний Макаренко считал тот факт, что из его коммун вышли люди, привыкшие трудиться. Макаренко отмечал: «Мои горьковцы тоже выросли, разбежались по всему советскому свету, для меня сейчас трудно их собрать даже в воображении. Никак не поймаешь инженера Задорова, зарывшегося в одной из грандиозных строек Туркменистана, не вызовешь на свидание врача Особой Дальневосточной Вершнева или врача в Ярославле Буруна. Даже Нисинов и Зорень, на что уже пацаны, а и те улетели от меня, трепеща крыльями, только крылья у них теперь не прежние, не нежные крылья моей педагогической симпатии, а стальные крылья советских аэропланов...»
Этот же немаловажный факт отмечает и воспитанник Макаренко Токарев: «Директор музея Макаренко в Кременчуге Петр Лысенко специальное исследование провел - собрал информацию о 241 выпускнике коммуны. Все они стали хорошими людьми. Понимаете, в коммуне нельзя было быть плохим учеником или работником. Из-за твоей «двойки» страдал весь отряд. По вечерам итоги дня подводились в «громком клубе», за твою «двойку» или брак в работе с тебя могли спросить твои же товарищи. Скажут: из-за тебя мы меньше денег заработаем и теперь не поедем отдыхать... Вот поэтому все старались учиться и работать хорошо» .
Но дело было, конечно, не только в поощрениях: в зарплате или поездках на отдых. Из коммуны вышли хорошие люди, потому что Макаренко удалось их воспитать в культуре труда, в культуре уважения к своей рабочей профессии, в культуре внутренней собранности. В каком-то смысле, ему удалось создать трудовые коллективы, о которых в свое время мечтали Оуэн и Фурье.
